Практикующий. Сделка с вороном
Шрифт:
– Проще сказать, чем сделать. Я вроде как… Наверное, я надеялась на какую-то серьезную причину. Вроде того, что его практикующим оказалась бы какая-нибудь ведьма, и у него не было сил бороться с инстинктами… Сам понимаешь, – щелкнула я пальцами, уверенная, что суть ему ясна. – Что он будет рад меня видеть, и я найду его сама, а не то, что мама, оказывается, все двадцать лет моей жизни знала, как с ним связаться, но сделала это, только когда припекло. Да и не похоже, что он живет где-то далеко, быстро они примчали, согласись. Уж явно не за Уралом.
–
– Вот поэтому я и сказала, что в следующую встречу твое присутствие обязательно, – улыбнулась я. – Арсений, практикующий отца, предложил встретиться и поговорить в выходные на девятое мая.
Влад скривился, едва прозвучала дата.
– Что такое?
– Не самое лучшее время для практикующих, проживающих на территории России, – пробормотал Яблонев. – Обычно, в этот день мы или уезжаем куда-то в безлюдные места, или безвылазно сидим дома. Скорбь и память о погибших в Великой Отечественной буквально висят в воздухе, растревоженные воспоминаниями фантомы бродят по улицам… Информационные потоки настолько мощны, что приходится использовать все имеющиеся под рукой средства защиты. Сложное время для любого, кто способен видеть и чувствовать больше обычных смертных, так что ни о каком применении дара и речи быть не может.
Это была одна из тех тонкостей, о которых я, новичок, понятия не имела. Хотя за три месяца фамильярства я успела столкнуться с сущностью, лешим, кознями враждебного Владу тандема и ведьмаком-психопатом, миру практикующих еще точно было чем меня удивить.
– Думаешь, они не случайно назначили такое время? Чтобы, в случае чего, дело не дошло до ментальной драки?
Ну, или настоящей. Понятно, что при плохом самочувствии Яблонева меня больше будет заботить его состояние, чем желание проредить шерсть Вячеслава и Арсения. Несмотря на сытость, продолжительный сон и близость Влада, мысль о них все еще вызывала больше возмущения, чем любопытства или каких-либо теплых семейных чувств.
– Уверен, только вряд ли это из-за меня, – прищурился Яблонев. – Не хочу нагнетать, но история с одиноким потомственным фамильяром, ничего не знающим о своих возможностях, изначально виделась чем-то непростым. Для нашего мира это нонсенс. Каждый род трясется над своими потомками, тщательно передает все знания, обучает и поддерживает, а тебя намеренно вычеркнули, пусть и не обрезали связь с предками.
– Может, у меня есть брат или сестра-близнец, и нас разделили при рождении? – припомнился мне клишированный сюжетный ход из второсортного кино.
– Нет, – уверенно качнул головой Влад. – Я бы это видел. Заговоренный браслет твоей матери лишь подтвердил мои подозрения, как и ее слова. Думаю, тебя от кого-то или чего-то прятали.
– Чего-то?
– Поверь, вариантов слишком много, особенно, когда дело касается темных, – красноречиво глянул ведьмак исподлобья.
– Зато какая-никакая, но все-таки причина, – пробурчала я.
– Она так тебе нужна? А что, если ее нет, и это просто жизнь, в которой двое молодых людей напортачили и разбежались, чтобы не отравлять существование друг друга взаимными обвинениями?
Интересный вариант. Распространенный сценарий, в который очень легко поверить. И именно эта легкость ложилась на язык прогорклой ложью.
– Причина есть у всего, и я хочу ее знать, какой бы страшной, нелепой или идиотской она ни была, – твердо проговорила я. – Между прочим, ты в эту версию веришь не больше моего.
– Я предпочитаю не мучить себя напрасными догадками, – поймал меня Яблонев. – Трата эмоций и энергии вхолостую. Мы все узнаем, когда придет время, а пока нужно сосредоточиться на настоящем.
Знать бы еще самой границы этого настоящего. Тяжело вздохнув, я обвела глазами комнату. Отчего-то было странно сидеть сейчас в своей квартире и вспоминать сражение на крыше. Что-то из этого отказывалось укладываться в коробку с надписью «настоящее».
– Как ты это делаешь? Ведешь себя так спокойно и нормально, словно ничего не произошло, на наших глазах никто не умирал, и никакой угрозы для нас тоже не было, – в конце концов не выдержала я.
Яблонев тяжело вздохнул. Длинные пальцы утонули в черноте волос плавным жестом, и Князь откинулся на руки, демонстрируя полную расслабленность. Покосившись на потолок, ведьмак устало улыбнулся.
– Что-то всегда происходит. Иногда я забываю, что ты совсем недавно во всем этом. Ты часто действуешь как опытный и все понимающий фамильяр, но при этом можешь в упор не улавливать каких-то совершенно очевидных вещей. Спокойствие и нормальность настолько относительны, что эти слова не следует воспринимать всерьез. Первое слишком часто бывает обманчивым и коварным, а второе – сущая глупость. Я не нормален, а в глазах подавляющего большинства и вовсе безумен. Я не спокоен, в этом состоянии невозможно жить. Спокойствие для трупов.
– Тогда как ты справляешься? – вытаращилась я, хотя очередного обрушения сводов привычного кувалдой харизмы и мудрости Яблонева следовало бы ожидать.
– Как ты справляешься с жизнью? – лукаво поинтересовался практикующий. – Правильно, ты не справляешься, ты живешь. Ситуация с Ильей была опасна, но она позади, здесь не о чем переживать и задумываться в том ключе, какой тревожит тебя.
– Хорошо, а какой тогда ключ тревожит тебя?
– Последствия. Всегда нужно думать о последствиях, – серьезно ответил Влад. – Меня волнует то, чем он был, прежде я никогда не слышал о подобном и, тем более, не встречал. Что должно было произойти, чтобы сущность, метафизическое ядро практикующего, начала распадаться? Да, он охотился за другими, чтобы выжить, найдя способ паразитировать, но я не могу представить, в результате чего вообще возникла эта проблема.