Практикующий. Сделка с вороном
Шрифт:
– А у бабушки с мамой не спрашивал?
– Мать не знает, это вообще не ее поле деятельности, а Ба напустила тумана. Сказала, что должна сначала кое-что проверить, прежде чем мы вернемся к этому разговору, – недовольно дернул плечами Яблонев. – Кроме того, еще остается Игнат. Настя отправила ему «подарочек», и он точно дошел до адресата, но утром она позвонила и сказала, что ее виденье этой нити закрылось.
– И это значит… – Я повертела кистью, напоминая, что все еще плаваю в этом океане мистического и непонятного и без спасательного круга его объяснений точно
– Что он или отбил посыл, или нашел того, кто смог это сделать. Учитывая, что Игнат – проводник, наиболее вероятен второй вариант. Он потерял старшего брата, и если у него есть знакомый практикующий…
– Он может вернуться, чтобы отомстить, – протянула я, поежившись. – Что будем делать?
– Пока ничего. В любом случае, вряд ли сейчас он способен действовать, может быть, так и не рискнет, нас слишком много, и мы этого ожидаем.
Закусив губу, я уставилась на узоры ковра на полу. Чтобы отомстить, необязательно иметь какие-либо сверхъестественные способности. Достаточно всего одного пистолета или даже кирпича, сброшенного на голову. Он знает, где я живу и учусь, знает, где работает мама, знает, где дом Яблонева и вообще, как проводник, может найти все, что ему потребуется.
– Агата, – Влад разомкнул мои руки, успевшие сплестись в крепкий замок. – Все будет хорошо, не волнуйся. У него нет ничего, с чем мы бы не справились. С чем не справился бы круг.
– Как остальные ребята? – переключилась я, не спеша соглашаться с ведьмаком. Верить, что все будет хорошо, конечно, удобно, но спокойствия эта вера не прибавляет. То ли дело, скажем, тюремное заключение Игната.
– Варвара и Саша вернутся завтра в Тулу. По словам Леши, ей стало лучше, как только они въехали в ворота семейного особняка Праховых.
– Особняка?
– Если верить Ругаловой, то это целое поместье, а ее отец похож на Деда Мороза в готической версии, – хмыкнул темный, и я захихикала, живо представив себе бородатого дедулю в черной шубе, с подводкой вокруг глаз и посохом с набалдашником в виде черепушки. Может, зря я выбрала пиар и связи с общественностью? С моей живой фантазией нужно было думать о чем-то более творческом…
– Они все знают про Илью?
Боюсь, даже мое бурное воображение не способно представить масштабы допроса, паники и переживаний Ирки при будущей встрече.
– Нет, я решил, что мы все должны присутствовать на обсуждении. Знаешь, что будет в эту субботу?
– Тридцатое апреля?
– Ночь с тридцатого апреля на первое мая. Мы все планируем поездку в лес.
– А что в ней та… – наткнувшись на насмешливый взгляд Яблонева, я оборвала себя и усердно заскребла по сусекам памяти. Что-то в ней точно особенное, вроде бы натыкалась, когда читала о язычестве… – Вальпургиева ночь?
– В точку, хотя и не так быстро, – хмыкнул ведьмак.
– Так это не выдумка?
– Нет. Особая ночь с очень сильной энергетикой. Идеальное время для многих магических ритуалов, церемоний, шабаша, – на последнем слове он ухмыльнулся. – Считается, что это время разгула для всякой нечисти и колдовской силы, и, отчасти, так и есть, но все же несколько в ином смысле.
– Я ничего не поняла, – проворчала я.
– Чтобы понять такое, это нужно прочувствовать. Твой первый костер силы состоится в Вальпургиеву ночь, интересный расклад, – отпустил очередную таинственность ведьмак.
– Влад Яблонев не может так просто взять и не разговаривать загадками, да? – язвительно отметила я.
– Кто же виноват, что любопытство Агаты Вольской – единственное, что помогает ей прочно усваивать необходимые знания.
– Не поняла, – нахмурилась я.
– Никакая зубрежка не поможет запомнить то, что неинтересно. Я мог бы сейчас провести целую лекцию о возможностях, открывающихся в такие ночи, как Вальпургиева и Самайн, но это не даст тебе и десяти процентов необходимого понимания, в отличие от практического опыта.
– Тебе лишь бы меня подразнить, – надулась я.
– И это тоже, – резко приблизившись, Яблонев растрепал мне волосы на макушке, отчего вся показная обида спешно эвакуировалась до более подходящего момента. Мстительно опустив диванную подушку ему на голову, я показала язык, быстро увернувшись от ответного выпада.
В однокомнатной квартире место для маневров ограничено, так что очень скоро меня перехватили за пояс и плечи. С каждым тяжелым вздохом из-под атмосферы азартного веселья на волю, неуклюже, но упрямо, пробивалось нечто иное. Вместо того, чтобы отпустить и, как всегда, использовать дистанцию в качестве личного огнетушителя наших отношений, Влад сократил ее еще больше. Уткнувшись лбом мне в изгиб шеи, парень глубоко вздохнул. Уверенная хватка превратилась в уютное объятье, и выдохнули мы уже синхронно.
– Я кое-что так и не сказал тебе, Герцогиня, – тихо произнес Яблонев, и от его тона все внутри замерло в ожидании. Наверное, так пациент, подозревающий у себя смертельную болезнь, ждет оглашения диагноза врачом. – Ты очень храбрая и сильная, Агата. Чертовски упрямая и до безумия бесстрашная. Я хочу, чтобы ты знала, что я гордился тобой каждую секунду на крыше и продолжаю гордиться сейчас. Спасибо, что однажды вечером ты решила прогуляться по парку и не прошла мимо той женщины, потерявшей пса.
В горле встал ком. Закрыв глаза, я сосредоточилась на дарящих тепло руках и ровном биении его сердца, стучавшегося мне в лопатку, словно требуя впустить. По всем канонам в такой ситуации следует перевернуться и высказать все касанием, без плоских слов, но для нас это невозможно. Клятва Влада, данная Захаровой в порыве дикого отчаянья и боли, будет действовать еще девять месяцев, прежде чем наступит день для ее отмены. Он обещал на своей крови, что больше никого не полюбит. Нарушение повлечет за собой серьезные последствия, потерю чего-то ценного, от близких людей, до здоровья и дара. Возможно, своим поцелуем на крыше, мы уже пошатнули ее. Возможно, я совершила ошибку, отчаянно ища с его стороны подтверждение тому, что чувствовала сама. Возможно, все следующие девять месяцев мне лучше даже в мыслях держаться подальше от воспоминаний об этом моменте… Но как отставить до лучших времен то, что дарит счастье?