Чтение онлайн

на главную

Жанры

«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке
Шрифт:

Когда тори вели борьбу за мир, договоры Метуэна подверглись критике. Свифт утверждал, что они свелись к защите берегов Португалии британским флотом <81>. Речь также шла о том, что король Португалии не выполнил своих обязательств по содержанию войск. Об этом говорилось в представлении палаты общин от 1 марта 1712 г. <82>. Еще виги в годы войны признавали, что Португалия не поставляет на фронт необходимого количества солдат. В 1708 г. в ответ на соответствующее обращение палаты вигское правительство так формулировало свою позицию: «Португальский король ввел в бой значительные силы, но точно определить их численность нельзя, так как подобного рода расследование враг может использовать для разрушения нашего союза» <83>. Действительно, португальское правительство опасалось лишиться войск в самой стране. Посол Матвеев писал летом 1707 г. из Лондона: «О короле Португалии пишут, что он конницей весьма беден, как нам его министр здешний сказывал, и чает он, что французское войско с гишпанским намерены конечно наступать на самые границы Португалии» <84>.

Критика в адрес Австрийской

империи была менее острой. Это иногда объясняют тем, что она не была опасна для Англии в качестве торгового конкурента, как это было в случае с Голландией. Главным поводом для критики было то, что австрийцы почти целиком сосредоточились на Италии. По подсчетам Свифта, Империя направила на другие театры военных действий только 20 тысяч человек вместо обещанных 90 тысяч. Он объяснял неудачу англо-голландцев при Тулоне в 1707 г. отсутствием поддержки со стороны Австрии <85>. Напротив, Хар считал последнее следствием ошибок в командовании, а недопоставку войск оправдывал необходимостью воевать с «недовольными» в Венгрии, что, по его мнению, тоже было вкладом в борьбу с Францией <86>. Характерно, что тори практически не критиковали герцога Савойского, в котором видели противовес австрийскому влиянию в Италии.

Что касается Империи в целом, то Свифт осуждал практику вигского правительства «нанимать» солдат в Германии. Он утверждал, что германские князья действовали как шантажисты, они требовали за участие в войне субсидий, а должны были безвозмездно поддержать австрийского императора как главу Священной Римской Империи. Действительно, договоры с князьями фактически лишь устанавливали цену за «кровь подданных». Несколько отличался только договор с Пруссией, где речь шла о более значительном контингенте войск, чем в других случаях, а также признавались ее территориальные претензии на Верхний Гельдерн, Кельн и часть Баварии. По мнению Хара, использование германских наемников «к нашей выгоде спасало английскую кровь и деньги», так как французы были готовы платить, чтобы князья держали солдат в своих владениях <87>.

Вопрос о заключении мира стал самым злободневным политическим вопросом после прихода к власти кабинета лорда Оксфорда в 1710 г. О мире говорили и раньше. Уже в 1705 г. Франция пыталась выяснить условия, на которых союзники пойдут на мир. Секретные переговоры велись в 1709–1710 гг., но отказ Людовика согласиться выступить против Филиппа Бурбона, если тот не отречется от испанского престола, сделал договор невозможным. В историографии, однако, преобладает мнение, что по меньшей мере вплоть до битвы при Мальплаке в 1709 г. обе партии сходились на том, что для сокрушения Франции продолжение войны необходимо <88>. В то же время американский ученый И. Крамник указывал, что группировка Сент-Джона, к которой присоединились и сторонники Оксфорда, охладела к войне уже после битвы при Рамильи в 1706 г. <89>. Как видим, изменение позиций тори обычно связывается с ходом войны (в 1706 г. стало ясно, что война приобретает затяжной характер, в 1709 г. тори убедились, что Франция все еще не истощила своих ресурсов). «Оттеснив» «старых» лидеров партии во главе с Ноттингэмом, Оксфорд и Сент-Джон приступили к подготовке мира. Отношения в новом кабинете были далеки от дружественных. Как заметил русский дипломат Б. И. Куракин, «партия торрисова хотя ныне в силу пришла, но для несогласия между нынешними министрами недолго, чают, продолжит. Как уже прошлой недели в понедельник великий канцлер (Оксфорд – А. С.) с милордом Ротшейтером (Рочестером – А. С.), президентом консилия. имел ссору, также и другие в несогласия приходят» <90>. Вопрос о войне стал поводом для беспорядков в ряде городов. В ноябре 1712 г. они имели место в Эксетере, будучи приурочены ко дню рождения покойного Вильгельма III. В 1713 г. в Бристоле выборы в парламент сопровождались стрельбой. Особую тревогу у правительства вызвали сведения о подготовке вигами демонстраций, приуроченных ко дню рождения королевы Елизаветы I <91>.

Тори осознавали, что условием для выхода Англии из войны была соответствующая подготовка общественного мнения. Задача не была сформулирована сразу. Поначалу речь шла о переломе и победоносном завершении войны. Американский историк Д. Фрэнсис заметил: «Встав у власти, тори в течение некоторого времени делали вид, что не намерены менять внешнюю политику» <92>. Они начали кампанию дискредитации вигов, главным объектом которой стал Мальборо. Уже в ноябре 1710 г. Свифт в журнале «Экземинер» намекал на продажность герцога. В 1711 г. Мальборо сместили с поста командующего. Свифт разоблачал и других вигов. Его сатирический стих «О свойствах жезла, принадлежащего волшебнику Сиду Хэмету» был направлен против Годольфина, которого именовали в «Экземинере» мистером Хитрая Лиса. Вигский журнал «Спектейтор» свои номера посвящал защите Мальборо, Уортона, Метуэна – тех, на кого нападали торийские публицисты.

Вопрос о мире был поставлен прямо в 1711 г., когда скончался австрийский император Иосиф I. Императорский престол унаследовал габсбургский кандидат на испанское наследство Карл. По мнению лидеров тори, борьба за его права в Испании утратила всякий смысл. Пришла пора отменить парламентскую резолюцию «Нет мира без Испании». Когда в декабре 1711 г. виги внесли поправку к резолюции по речи о королевы о том, чтобы мир не заключать, пока Испания не освобождена от власти Бурбонов, это было отвергнуто палатой большинством в 232 голоса против 106 <93>. Следовательно, доказывали тори, цели войны достигнуты, а воевать за чужое достоинство не в интересах Англии. Кроме того, расходы на войну ложатся непосильным бременем. В апреле 1714 г. парламенту был представлен документ, в котором указывалось, что они составили 68,5 млн. ф. ст.<94>. Свифт писал, что это вело Англию к обнищанию. Болингброк утверждал, что за войну ратовали только «денежные мешки», так как черпали благодаря ей огромные доходы <95>. Наконец, тори ссылались на международную ситуацию. Они утверждали, что в связи с продолжавшейся Северной войной любой из германских союзников, даже сам прусский король, могут быть вынуждены в любой момент выйти из войны на западе. Характерно, что русские дипломаты усматривали различия в отношении партий в Англии к России. Куракин сообщал осенью 1710 г. о предстоявших изменениях в правительстве: «И ежели торрис, то можем быть лучше благонадежны к своим интересам, а ежели партия вика, то весьма противна нам» <96>. В донесении о составе торийского кабинета он выделял Рочестера, который «к нашим интересам склонен» <97>. Впрочем, надежды Куракина, что приход тори к власти улучшит англо-русские отношения, не оправдались.

Дискуссии о заключении мира вылились в «памфлетную войну», подобной которой никогда не было раньше. Классический пример воздействия прессы – памфлет Свифта «Поведение союзников и прошлого министерства», эффект от которого сравнивают с эффектом разорвавшейся бомбы. В этой связи целесообразно вспомнить, что в современной консервативной историографии высказывается сомнение, насколько в самом деле велико влияние прессы на формирование внешней политики в ХVIII в. По мнению Робертса, освещение внешней политики в прессе не было глубоким и содержательным. Некоторые журналы давали довольно полную информацию о событиях, происходивших в европейских странах, но чаще всего это было поверхностное описание, а не глубокий анализ. Один из самых популярных журналов, «Gentlemen’s Magazine», ограничивался лишь краткой информацией о происходившем за границей, его читатели больше интересовались различными курьезами или способами лечения ангины. Что касается памфлетистов, то у каждого из них были обычно собственные излюбленные темы, будь то ужесточение политики по отношению к Франции или антиганноверизм. Чаще всего их суждения были поверхностны, а прогнозы туманны <98>.

Блэк склоняется к более осторожной оценке влияния прессы и общественного мнения в целом на формирование внешней политики. Он считает, что роль прессы не может быть определена однозначно. Если говорят о низком уровне публикаций по этим вопросам, что принимается за стандарт? Этот автор утверждает, что обсуждение внешней политики проходило на довольно высоком информативном уровне, а руководители внешней политики далеко не всегда игнорировали результаты этого обсуждения <99>. По поводу влияния общественного мнения он писал следующим образом: «Оценить роль общественного мнения нелегко. Подчас это может быть самым простым объяснением смены правительственного курса, как это было в отношениях с Россией в 1791 году. Это удобное объяснение, когда нельзя предложить ничего другого… Не совсем ясно, что современники понимали под общественным мнением» <100>. Робертс выражался более категорично: «В основном публицисты и политики действовали в русле равнодушия, которое было характерно для отношения всей нации к тому, что происходило на континенте» <101>.

На Утрехтском конгрессе был разработан ряд соглашений: два договора, политический и торговый, с Францией, и два с Испанией, дополненных также ассиенто, предоставлявшим британским купцам право ввозить африканцев-рабов в испанские колонии в Америке. Особые споры вызвало в Англии содержание торговых договоров. По поводу англо-французского договора звучали протесты вигов и многих представителей буржуазии, причем особенно в связи с его 8 и 9 статьями, вводившими режим наибольшего благоприятствования в торговле, и восстанавливавшими таможенный тариф 1664 г. В многочисленных петициях купцы предупреждали, что отказ от твердого протекционизма приведет к потерям для британской экономики. В памфлетах доказывалось, что тариф 1664 г. «за двадцать лет, с 1668 по 1688 год, принес такой же ущерб, что и две войны с Францией» <102>. В защиту договора выступил в ряде памфлетов Д. Дефо. Характерно, что при этом он пытался обращаться именно к буржуазной аудитории. По поводу ассиенто виги заявляли, что можно и нужно было добиться открытой торговли с испанской Америкой для Англии, а не ограничиваться предложенными квотами. В парламенте даже высказывалось подозрение, что лидеры тори, включая Болингброка, подкуплены испанцами <103>.

Если в вопросах новой торговой политики тори так и не удалось добиться однозначной поддержки парламента, то в политических вопросах дело обстояло иначе. Здесь парламентское большинство выразило поддержку, а критику вызывало скорее не само содержание договоров, а то, как правительство проводило их в жизнь. Самым острым был вопрос о Дюнкерке, который вопреки содержанию договора так и не был разрушен. Позднее Болингброк написал трактат, в котором доказывал, что во время Утрехта и после него тори последовательно настаивали на разрушении Дюнкерка и вину за невыполнение этого пункта договора надо возложить на вигов, пришедших к власти в 1714 г. <104>. На необходимости добиться разрушения Дюнкерка настаивал известный вигский публицист Р. Стил <105>. Впрочем, как считал Дж. Блэк, вопрос о Дюнкерке, поднимавшийся на протяжении почти всего ХVIII в., был скорее поводом для политических обвинений, чем реальным требованием. В стратегическом плане куда опаснее Дюнкерка был для Англии Брест <106>. Кроме вопроса о Дюнкерке, поводом для критики торийских условий мира было сохранение за Францией острова Кейп-Бретона у американского побережья. Виги составили специальный мемориал и представили его в парламент. В нем доказывалось, что это решение опасно экономически и создает угрозу английским колониям в случае новой войны с Францией <107>.

Поделиться:
Популярные книги

Сиротка 4

Первухин Андрей Евгеньевич
4. Сиротка
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
6.00
рейтинг книги
Сиротка 4

Последний Паладин. Том 7

Саваровский Роман
7. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 7

Не грози Дубровскому!

Панарин Антон
1. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому!

Отмороженный

Гарцевич Евгений Александрович
1. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный

Кровь и Пламя

Михайлов Дем Алексеевич
7. Изгой
Фантастика:
фэнтези
8.95
рейтинг книги
Кровь и Пламя

Мимик нового Мира 14

Северный Лис
13. Мимик!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 14

Шериф

Астахов Евгений Евгеньевич
2. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
6.25
рейтинг книги
Шериф

Месть за измену

Кофф Натализа
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Месть за измену

Герой

Бубела Олег Николаевич
4. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.26
рейтинг книги
Герой

Я еще граф

Дрейк Сириус
8. Дорогой барон!
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я еще граф

(Не) Все могут короли

Распопов Дмитрий Викторович
3. Венецианский купец
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.79
рейтинг книги
(Не) Все могут короли

Первый пользователь. Книга 3

Сластин Артем
3. Первый пользователь
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Первый пользователь. Книга 3

Убивать чтобы жить 6

Бор Жорж
6. УЧЖ
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Убивать чтобы жить 6

Мимик нового Мира 13

Северный Лис
12. Мимик!
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 13