Правда, которую мы сжигаем
Шрифт:
Но мы никогда не пересекались.
— Возможно, она не боится жить своей жизнью за пределами своего мира, обтянутого пузырем. Может быть, ей нравится не притворяться. Темная сторона позволяет делать то, о чем ты никогда бы не подумала при свете.
Мой взгляд следует за ее накрашенными алым губами, за тем, как она обхватывает ими соломинку, пачкая белый материал. Она делает несколько глотков, прежде чем отстраниться и ответить: — Это оскорбление?
Я ухмыляюсь.
— Нет, — пожимаю плечами, сарказм
— Овца?
— Да, ты знаешь, та, которая подчиняется всеобщим ожиданиям. Покорная. Слабая, — я не тороплюсь с каждым словом, слегка наклоняю голову, чтобы посмотреть, как она на них отреагирует. — Бессильная. Неполноценный близнец.
Сэйдж Донахью способна разрушить все и вся одним предложением из этих красных губ. Все преклоняются перед ней, следуют за ней — и никто никогда не задает ей вопросов.
Истон Синклер может считать, что он управляет шоу, но она всегда дергала за ниточки.
Гнев полыхает в ее глазах, и моя улыбка только усиливается.
Она пылает от ярости в ответ на мою реплику, борется за сохранение своей холодной, невозмутимой внешности, но эта белоснежная кожа начинает таять под давлением моих слов.
Во мне просыпается желание, которое обычно возникает только тогда, когда я разжигаю физический огонь, но в этот раз сила переполняет меня, когда я знаю, что разжег пламя в ее животе.
— И это я? Овца? — она вскидывает бровь, отбрасывая занавес из клубничных светлых волос на плечо.
— Если туфелька подходит, принцесса.
Что-то внутри нее ломается — я вижу это, пламя превращается в дикий пожар эмоций. Ее рот открывается, готовый выплеснуть все резкие слова, которые она только может придумать.
Я готов, готов смотреть, как она вспыхивает и взрывается во мне,
только для того, чтобы все было испорчено ее парнем, который пришел на помощь.
— Ладно, придурок, хватит. Ты заходишь слишком далеко, — Истон встает, но я не двигаюсь со своего сгорбленного положения на столе.
Я просто оглядываюсь через плечо, рассматривая его с ног до головы, проводя языком по внутренней стороне щеки.
— Да? И что ты собираешься с этим делать, качок?
Он может попытаться нанять кого-нибудь с папиными деньгами, чтобы сразиться со мной, но сам он никогда этого не сделает. Слишком плохо для его репутации, слишком много слабаков, и он знает, что я положу его на шесть футов ниже.
— Рук, — говорит Сайлас позади меня, — Не при Роуз.
—Да, ты слышал его, пес. Следуй за своим вожаком и его сучкой, — говорит Истон, заставляя Сэйдж вздохнуть, когда она хватает его за предплечье, рывком усаживая его обратно на свое место.
На этот раз не я двигаюсь. Сайлас сдвигается так, что стоит рядом со мной. Есть определенные кнопки, на
— Следи за своим ртом.
Очевидно, Истон сегодня накачал себя тестостероном, потому что у него хватило смелости ответить.
— Следи за языком, — подражает он, закатывая глаза. —Ты думаешь, что ты крутой? Ходишь вокруг, врубаешь эмо-музыку и носишь черное? Ты, блядь, жалок. Урод. Никто тебя не боится.
— Ребята, пожалуйста, я просто хочу уйти, — шепчет Роуз, дергая нас за руки.
Спичка в моем рту щелкает, пока Истон продолжает копать себе могилу все глубже и глубже.
— Сын серийного убийцы, избалованный сопляк, шизофреник и чувак с мертвой мамой, который, очевидно, молился Сатане. Поздравляю, вы преуспели в том, чтобы стать личным фрик-шоу Пондероз Спрингс.
Я никогда не умел контролировать себя.
Ни свой голод, ни свою похоть, ни свой гнев, ни свои желания.
Чувствую, как ногти впиваются в плоть моей руки, тянут меня назад, но все, что я вижу, это Истон Синклер, пылающий над костром, умоляющий меня потушить его.
— Не здесь, — бормочет Сайлас близко к моему уху. — Позже.
Оставить все как есть — это последнее, что я хочу сделать. Я не хочу отступать. Я не хочу уходить, пока на его лице все еще красуется эта самодовольная ухмылка. Но я знаю, что с ним случится.
Мы всегда получаем свою расплату.
Улыбка скрывает мою ярость.
— Если ты когда-нибудь захочешь подкрепить свой пиздливый рот, Истон, ты знаешь, где меня найти.
Мои глаза переместились на Сэйдж, игнорируя ее парня, который является мешком с дерьмом.
— И ты, — начинаю я. — Это было весело, куколка. Нужно повторить, — я подмигиваю ей, прежде чем отбросить спичку, сорвать вишенку из ее молочного коктейля и положить ее в рот.
Я жую сладкий плод, наблюдая, как напрягается ее бриллиантовая челюсть, когда она смотрит на меня. Я почти заставил ее маску треснуть, задвинул ее слишком далеко, и я совру, если скажу, что не готов наблюдать за последствиями. На несколько секунд эти глаза перемещаются на мои губы, наблюдая, как сок вытекает изо рта.
В голове крутятся навязчивые, угрожающие, беспечные мысли. Я знаю, что не должен. Мне следует оставить ее в покое. Она единственная девушка, с которой я не должен трахаться, но это делает ее еще более соблазнительной.
Сэйдж — это ядовитое яблоко. Слишком красива для своей собственной пользы, но может убить тебя одним укусом. Даже при мысли об этом я все равно готов впиться в нее зубами.
Мне никогда не удавалось все обдумать. Я действую только под влиянием импульса, и сейчас единственное, о чем я думаю, это показать ей, чего ей так не хватает.