Правда, которую мы сжигаем
Шрифт:
Относиться к людям. Понимать их.
Он другой. Он видит мир не так, как все остальные, и иногда кажется, что ему на все наплевать, он всегда выглядит лишенным чувства юмора или эмоционально холодным.
Даже когда он с Роуз, и она улыбается, он может лишь приподнять губы, но он никогда не показывает, что счастлив, если только не смотреть ему в глаза.
Я думаю, именно так Розмари проложила себе путь в его сердце. Она могла прочитать в его глазах то, что никогда не выразит его лицо. Она видела все его глубины, принимала
Правда в том, что никто никогда не сможет узнать, что на самом деле творится в голове у Сайласа. Мы никогда не сможем с этим сравниться, но я могу попытаться защитить его от этого. Даже если он ненавидит, когда я достаю его по поводу приема лекарств.
Потому что он защищает меня.
Это моя правда.
— Есть машины, — говорит он, когда свист пуль грохочет у меня в ушах, и еще больше краски взрывается на щите. — Самолеты. Поезда. Метро. Много способов путешествовать, Рук. Это не последнее — мы просто должны найти работу, и ты больше не сможешь поджигать здания.
Я смеюсь, чувствуя, как в желудке нарастает напряжение, когда действие травы начинает ослабевать. То есть он прав, и я знаю, что слишком много думаю из-за травки, но это все равно пугающее чувство.
Слово «семья» было потеряно в день смерти моей мамы.
И было найдено снова в загородном клубе, когда я пытался взорвать петарды.
Вопрос об отъезде из Пондероз Спрингс никогда не стоял, но покинуть их — это совсем другое чувство.
— И ты все еще намерен остаться? Не могу тебя отговорить? — спрашиваю я, хотя знаю, что у него нет причин уезжать, не то что у меня.
— Нет, я здесь, пока Роуз не окончит школу. Она хочет учиться в Холлоу Хайтс, так что я буду с ней до конца, — в его голосе есть прямота, спокойствие, такая решительность, что даже незнакомец, проходящий мимо, понял бы, что он имеет в виду то, что сказал.
—Твои родители не будут против?
— Они пытались заставить меня уехать с тех пор, как мне поставили диагноз, — он вздохнул. — Они любят меня, так что я понимаю. Они не хотели видеть, как я прохожу через насмешки здесь — они и сейчас не хотят, — но я не уеду от Роуз. Поэтому они также знают, что меня не отговорить. К тому же, будет проще проходить практику в компании моего отца в Портленде.
Он единственный, у кого хорошие родители. Даже отличные родители. Скотт и Зои успешны, счастливы с тремя сыновьями и любят их так, как и должны любить родители.
Безумие, что даже человек с постоянным окружением все равно жаждет разрушения, не так ли?
Затягиваюсь еще раз, докуриваю и бросаю окурок на площадку, зная, что он выжжет все дерьмо из искусственной травы.
— Мы закончили ностальгировать? У меня голова раскалывается, а нам нужно заехать за Роуз.
—Где она? — спрашиваю я, кивком головы давая ему понять, что готов уйти.
— У Тилли, учится, но появился парень ее сестры со своими друзьями, и мне не
— Шанс нагадить Истону, а мне получить бургер? Где мне подписаться? — я поднимаю руки над головой, потягиваясь, когда встаю.
— Мы собираемся забрать Роуз, и это все. Никаких разборок, — он ворчит, шагая рядом со мной.
— Да, никаких драк. Понял, — ухмыляясь, я лезу в задний карман, достаю одну из своих сигарет Lucky Strike (прим. пер. мaрка американских сигарет) и кладу ее между зубами.
Я не буду ничего начинать. Обычно я никогда этого не делаю.
Но я бы закончил.
Закусочная Тилли находится в нескольких минутах езды от школы, и когда я на мотоцикле, мне требуется около шести минут, чтобы заехать на парковку с неоновой вывеской, освещающей асфальт.
Я стряхиваю волосы с глаз, когда натягиваю шлем на голову, перекидываю ногу через мотоцикл, пока Сайлас заезжает на парковочное место рядом с моим. В Тилли много народу. Неудивительно, учитывая, что сегодня суббота и это место, где собираются все чуваки с одеколоном «Axe» и девушки, готовые посплетничать.
Мне жаль Роуз, потому что ее сестра-близнец — яростная, полная самолюбия злобная девчонка. А поскольку Роуз ненавидит водить машину, большую часть времени ей приходится ездить с ней. Даже если она этого не хочет.
Ее родители, как я полагаю, думают, что, если они окружат Роуз «правильными» людьми, она поймет, насколько мы плохи для нее. Они думают, что она заскучает, увидит, какой могла бы быть ее жизнь, если бы она оказалась с людьми, находящимися на правильной стороне моральной шкалы, вместо парней, которые являются запятнанным пятном Пондероз Спрингс.
За те годы, что мы живем, мы испортили репутацию этого города и его жителей. Мы взяли их иерархию и разорвали ее на куски. Донахью боятся, что их драгоценная девочка полностью перешла на темную сторону.
Они правы.
И они не смогут ее вернуть.
Сайлас открывает стеклянную дверь, ступая на клетчатый пол, и когда мы переступаем порог, все голоса прекращают свое существование. Полностью заполненная закусочная становится тише мышиных шагов.
Мы те, кому не положено входить туда, где нам не рады.
Как будто мы только что вошли в церковь или в какое-то место поклонения.
А всем известно, что святая земля жжет ноги проклятым.
Я хватаю Сайласа за плечо.
— Что? У меня что-то на лице? — мой голос разносится по пространству, треща и пикая в их ушах.
Некоторые из них открыто смотрят в шоке; другие прячут взгляд, боясь, что мы установим с ними зрительный контакт и овладеем ими или сделаем что-то нечестивое. Женщины хватаются за сумочки, мужчины косят глазами, девушки подтягивают бедра, а парни пытаются вести себя круто.