Правда о первой ночи
Шрифт:
– …в их глазах!
– Пусть в их глазах… Ты этого добиваешься? Эффект неожиданности, я понимаю. Но эффект будет мощнее, если мои люди вытряхнут их из постели, привезут сюда, к тебе, и ты поговоришь с ними, выскажешь все, что хочешь…
Я понимала, к чему он клонит. Он готов был на все, лишь бы я не стала действовать самостоятельно. Он знал, что у меня в Стамбуле есть друзья, которые могут помочь мне купить оружие, да я и сама помню, в каком районе находится тот магазин, где знакомый мне турок продаст недорогой женский пистолет…
– Ева,
– Нет, я мало пью. Но, Наим, мне так плохо… Да и Валентина, когда узнает все обо мне, придет в ужас… Она не захочет видеть свою мать, она, закрыв глаза, убежит от меня и постарается забыть нашу встречу… И откажется от моих денег, от помощи, от квартиры…
– Она не такая дура, как тебе кажется. Что у нее есть в жизни? Лучше так спрошу: кто у нее есть в жизни, кроме тебя?
– Я думала, что Маша видится с ней, что передает деньги от меня, но ничего этого не было… Она забирала деньги себе, сучка…
– Так надо было контролировать! – возмутился Наим. – Представляю, какие это были деньги… Почему ты пустила все на самотек?
– Чувство вины, Наим, неужели не понятно? В ее власти было настроить девочку против матери, вот, мол, она живет себе спокойно, наслаждается жизнью и откупается от тебя деньгами… Поэтому она вроде бы давала мои деньги сначала заведующей детским домом, потом директору интерната, завучу, чтобы к моей дочери относились повнимательнее…
– Чтобы вместо одной ржавой котлеты в тарелку клали две?! И ты верила всей этой бредятине?
– Ты еще спроси меня, почему я сама не пришла к ней.
– Почему? Хотя я и так догадываюсь… Твои мужики мешали тебе забрать девочку к себе. Ты испорченная, Ева. Отдай свою дочь мне. Я дам ей образование, выдам замуж за Мюстеджепа, ты видела, как он на нее смотрел? Она красивая девочка, у них все сложится, вот увидишь…
– Наим, да что такое ты говоришь?! Она еще ребенок! А твой брат… Он потерял ее в первый же день, и ты хочешь, чтобы после этого я доверила ему свою дочь?!
– Но доверяла же ты ее интернатам на протяжении всей ее жизни! – закричал на меня Наим. – Вы вернетесь в Москву, ты снова свяжешься с каким-нибудь подонком, а твоя дочь, глядя на тебя, тоже пойдет по такому же пути… Живи со мной, ты будешь мне как жена, я куплю тебе дом, чтобы ты не думала, что я забочусь только о матери своих детей и о детях… Дети уже выросли. Я прощу тебе все, только оставайся…
– Заставишь меня носить платки? – усмехнулась я, зная заранее его реакцию. Наим никогда не заставлял меня носить платки и не склонял меня принять мусульманство, он говорил, что в Коране нет места насилию. И, что самое удивительное, он действительно не хотел видеть меня в скрывающих волосы платках. Я, живя у него, носила открытые платья, спортивные легкие штаны, майки, джинсы, короткие юбки… Да и вообще мне жилось у него хорошо. У него, но не с ним. Я никогда не любила Наима как мужчину. Но только с ним я чувствовала себя защищенной,
– Да ходи хоть голая, здесь, кроме Айтен и меня, все равно никого нет.
– А твой брат?
– У него свой дом. На соседней улице. Ему нужна жена, пора уже… И твоя дочь…
Я закрыла ладонями уши.
Он придвинулся ко мне, взял мои руки в свои и поцеловал.
– В бассейн тебя, что ли, бросить или в море… – прошептал он, ласкаясь лицом о мои ладони.
– Зачем?
– Чтобы ты остыла. Чтобы пришла в чувство. Подумай хотя бы о своей дочери. Ведь ты собираешься убить своего любовника… Уверен, Валентина спросит меня, поскольку тебя уже не будет, тебя схватят и бросят в тюрьму, так вот, она все равно появится здесь, Мюстеджеп разыщет ее, и она спросит: «Наим, если она знала, зачем ехала в Стамбул, то почему она взяла с собой меня?»
– Скажешь ей, что мне было страшно, что мне нужна была моя дочь, понимаешь?
– Вы вместе с ней прилетели в Стамбул, забыла, что вы прошли регистрацию на самолет? После того как схватят тебя, ее тоже начнут искать и тоже задержат. Такой судьбы ты хотела для своей дочери?
– Ты обеспечишь ей алиби, Наим. Ради меня. Да пойми же ты наконец, что я не успокоюсь, пока не пристрелю его… Я просто сойду с ума!
– Ты уже сошла с ума. И единственное, что я могу для тебя сделать, это устроить тебе встречу с этим щенком и запугать его до смерти… И его подружку тоже. Хочешь, я сделаю это?
Была ночь, я, пьяная и уставшая, с натянутыми до предела нервами, плачущая, почувствовала себя настолько слабой, что подумала: я не то что пистолет, и сигарету-то в руках едва держу… Да, они испугаются… Вернее, нет, это не то слово. Они будут шокированы, удивлены моим появлением в «Джихан-отеле», но, нацелив на них пистолет, я и минуты так не простою, рухну на колени, уроню пистолет, и тогда Маргарита, розовая голая змея, выскользнув из постели, сама кинется на меня, схватит пистолет и направит на меня… И вот тогда они уже поиздеваются надо мной, потешатся… Так унизят, что я после этого жить не смогу. Да и к Наиму путь будет закрыт. Он не простит мне того, что я не приняла помощи, ослушалась его, повела себя как последняя кретинка…
– Да, Наим, я хочу, чтобы ты сделал это. «Джихан-отель»…
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Я встала, чтобы выйти в сад и прийти там в себя. Я не чувствовала своего тела, от водки оно словно онемело, стало бесчувственным. Я боялась, что это же произойдет и с моим сердцем…
Выйдя из дома, я села в плетеное кресло, вдохнула в себя прохладный, настоянный на ароматах сада воздух и попыталась протрезветь… Из распахнутого окна доносились голоса. Я услышала, как Наим, обращаясь к Айтен, жалуется на меня: она думает только о своем любовнике, забыв, что у нее потерялась дочь… Это же Стамбул, здесь можно потеряться на всю жизнь…