Правда
Шрифт:
— Но у меня тоже нет денег! Я сам зарабатываю себе на жизнь!
— Да, но у тебя был выбор! Кроме того, аристократы не допустят, чтобы какой-нибудь барчук умер с голоду. Всегда подыщут для него глупую работу за серьезную зарплату…
Сахарисса замолчала, переводя дыхание, и убрала прядь волос с глаз. После чего посмотрела на Вильяма так, как смотрит человек, уже запаливший фитиль и только потом задумавшийся, а не слишком ли сильный заряд заложен на противоположном конце.
Вильям открыл рот, попытался подобрать нужное слово, но так и не смог ничего сказать. Он сделал еще одну попытку. Наконец несколько
— Ты, конечно, более или менее права…
— Следующим словом будет «но», я просто уверена в этом, — перебила его Сахарисса.
Вильям почувствовал на себе взгляды всех отпечатников.
— Да, но…
— Ага!
— Но это очень большое «но»! Понимаешь? Очень важное «но»! Кто-то должен заботиться о правде. В чем никак нельзя обвинить Витинари, так это в том, что он каким-то образом вредилгороду. У нас были совершенно безумные и исключительно кровожадные правители. Причем не так давно. Витинари, возможно, «не самый приятный человек», но сегодня мне пришлось завтракать с человеком, который был бы, мягко говоря, куда более неприятным, встань он у власти. И таких людей много. То, что происходит сейчас, неправильно.А что касается твоих любителей попугаев, если их не интересует ничего, кроме кудахчущих в клетках тварей, то настанет время, когда правителем станет человек, который забьет их попугайчиков им же в глотки! Ты хочешь, чтобы так случилось? Если мы не приложим никаких усилий, людей будут пичкать всякими глупыми… историямио говорящих собаках и о том, как «эльфы сожрали моего хомячка». Поэтому не надо читать мне лекции о том, что важно, а что — нет, понятно?
Они долго-долго смотрели друг на друга.
— Не смей со мной так разговаривать.
— Не смей со мнойтак разговаривать.
— У нас слишком мало рекламы, — заявила Сахарисса. — «Инфо» отпечатывают огромные рекламные объявления для крупных Гильдий. Вот что позволит нам остаться на плаву, а не какие-то дурацкие рассказки о том, сколько весит золото.
— И что я, по-твоему, должен сделать?
— Найти способ получать больше объявлений!
— Это не моя работа! — закричал Вильям.
— Это один из способов сохранить твою работу! Мы получаем лишь короткие объявления по пенсу за строку от людей, которые торгуют бандажами и лекарствами от боли в пояснице!
— Ну и что? Пенни доллар бережет.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы приобрели известность как новостной листок «В-Который-Ты-Можешь-Завернуть-Свою-Грыжу»?
— Э… Прошу прощения, — вмешался в их спор Хорошагора. — Мы будем делать листок или нет? Не то чтобы мы не наслаждались зрелищем, но на цветную отпечать потребуется больше времени.
Вильям и Сахарисса оглянулись. Они были центром внимания.
— Слушай, я понимаю, как много все это для тебя значит, — произнесла Сахарисса гораздо тише, — но всякой политической чепухой должна заниматься Стража, а не мы. Вот и все, что я хочу сказать.
— Стража зашла в тупик. Причем это слова самого Ваймса.
Сахарисса долго смотрела на его застывшее лицо. А потом, к немалому удивлению Вильяма, наклонилась и похлопала его по руке.
— Похоже, тебе все таки удалось добиться результата.
— Ха!
— Ну, если они и решат помиловать Витинари, то, возможно, лишь потому, что тызаставил их волноваться.
— Ха! Кстати, «они» — это кто?
— Ну… понимаешь… они.Люди, которые всем управляют. Онивсе замечают. Вероятно, даже читают наш листок.
Вильям вымученно улыбнулся.
— Завтра придумаем, как добиться того, чтобы нам несли побольше объявлений, — пообещал он. — Нам так или иначе нужны дополнительные работники. Э… Я пройдусь немного, — добавил он. — Кстати, принесу тебе ключ.
— Ключ?
— Тебе ведь нужно платье? Чтобы пойти на бал?
— А, да. Спасибо.
— И вряд ли эти люди вернутся, — сказал Вильям. — У меня почему-то возникло ощущение, что на данный момент этот сарай — самый охраняемый сарай в городе.
«Потому что Ваймсу очень интересно, кто еще может попытаться нас убить», — подумал Вильям, но решил не говорить об этом вслух.
— И чем ты собираешься заняться? — спросила Сахарисса.
— Ну, первым делом зайду в ближайшую аптеку, — ответил Вильям. — Потом загляну домой за ключом. А потом… отправлюсь на встречу с человеком, который расскажет мне кое-что об одной собаке.
Новая Контора ворвалась в пустой особняк и заперла за собой дверь.
Господин Тюльпан сорвал с себя костюм невинной девы и бросил его на пол.
— Я ж, ять, говорил, самые умные планы никогда не срабатывают! — воскликнул он.
— Вампир… —покачал головой господин Кноп. — Этот город неизлечимо болен, господин Тюльпан.
— А что, ять, он с нами сделал?
— Сыконографировал. Но как-то странно, — ответил господин Кноп и закрыл глаза.
У него ужасно болела голова.
— Ну и ять с ним. Я был хорошо замаскирован, — похвастался господин Тюльпан.
Господин Кноп только пожал плечами. Не узнать господина Тюльпана было невозможно. Даже с ведром на голове, которое, впрочем, уже через несколько минут насквозь проржавеет.
— Сомневаюсь, что твоя маскировка поможет, — сказал он.
— Ненавижу, ять, эти картинки, — прорычал господин Тюльпан. — Моглдавию, ять, помнишь? Все эти плакаты? Это, ять, очень вредно для здоровья, когда твоя физиономия красуется на каждой стене с надписью «Живым или мертвым». Не, ять, я до сих пор не понимаю, так «живым» или «мертвым»? Они, ять, что, никак решить не могли?
Господин Тюльпан достал из кармана маленький пакетик, в котором, согласно уверениям торговца, находилась первоклассная «муть», тогда как на самом деле там была сахарная пудра вперемешку с толченым голубиным пометом.
— Ладно, в конце концов, мы избавились от этой, ять, псины, — буркнул он.
— Откуда такая уверенность? — спросил господин Кноп и снова поморщился.
Головная боль усиливалась.
— Слушай, ять, мы сделали эту работу, — возразил господин Тюльпан. — Хотя не помню, чтобы кто-то предупреждал нас о каких-то там, ять, вервольфах или вампирах. Дальше — их,ять, проблемы. Давай наконец свернем шею этому паскуднику, заберем наши деньги и уедем в Псевдополис или еще куда!