Правда
Шрифт:
Безуспешно пытаясь подавить нарастающую панику, Клэр сделала единственное , на что была способна. Она открыла глаза.
С губ слетел глубокий выдох облегчения, когда перед глазами возникла обстановка её комнаты в квартире Эмбер. Клэр повернулась к часам - 5:17. Так рано? Она закрыла глаза. Нет, не так рано… наоборот уже поздно. Она проспала весь день. Откинув одеяло, она вылезла в одежде. Из вещей на ней была лишь большая футболка, лежащая сейчас на коврике рядом с кроватью.
Направляясь к ванной, она вспомнила свой сон. Остановилась и минутку осматривала свою комнату. Всё казалось на своих местах. Но разве
Когда она была маленькой, мама рассказывала ей, что иногда она ходит во сне. Возможно, так все и было. Включив в душе горячую воду, она решила освежиться перед ужином. Сняв одежду, она осмотрела себя в зеркале. Во времена с Тони её тело демонстрировало доказательства их интимной связи или его доминирования.
Но её кожа выглядела нетронутой. И все же в теле ощущалась… она не знала , как это описать… наполненность? Неослабевающее напряжение, которое она испытывала с первой видеоигры в компании с Гарри, исчезло. Удовлетворённой – да, именно так она себя и ощущала, наполненной и удовлетворённой. Как будто её полностью наполнили и удовлетворили воспоминанием.
Клэр ступила под мягкие горячие струи. Когда вода ударила по её соскам, девушка вздрогнула и прикрыла их. «Странно, - подумала она.
– Почему я настолько чувствительна?» Налив шампунь себе в руку, она быстро вдохнула аромат одеколона Тони. Её следующий вздох был наполнен ароматом цветов.
Клэр покачала головой и стала втирать цветочную пену в свои волосы. У нее слишком богатое воображение. Ей нужно абстрагироваться от Тони. К счастью, у неё есть планы на ужин с Гарри. Он может помочь ей оставить этот мир фантазий и сосредоточиться на реальности. Она хотела рассказать ему про Тони и сногсшибательную новость, что это не он отправил ту коробку. Было что-то ещё … В ыйдя из душа на мягкий коврик, она попыталась вспомнить.
Пока Клэр вытирала кожу, она вспомнила. О бабушке Тони. Она хотела поискать какую-то информацию о Шаррон Роулз … Н о тут внимание Клэр привлекло что-то в зеркале. Куча её грязной одежды. Она подняла топ и свои штаны для занятий йогой. А разве на ней не было белья?
Глава 19
– Самая уникальная черта человека – это способность творить и преодолевать препятствия, терпеть и преобразовывать, любить и быть выше страданий.
Бен Окри
Ранее в 1985 году…
Мария не хотела ни к кому проявлять столько заботы. Тогда почему же она сидит в одной ночной сорочке в три часа утра и наблюдает за дыханием мисс Шаррон? Не похоже, что для всей семьи она является кем-то иным, кроме как простым наемным работником, - а у нее-то абсолютно точно никогда не было собственной семьи.
С ее губ срывались рваные и хриплые вздохи. Если бы только врачи могли остановить эти чёртовы хрипы.
Мария села в кресло в стиле королевы Анны, с высокой спинкой, и обхватила руками колени. Доктор, прибывший в поместье сегодня утром, сказал, что введённое внутривенно лекарство победит инфекцию. Мария же просто надеялась, что мисс Шаррон хватит сил, чтобы выдержать этот бой. Какой толк в сильной армии, если под осадой рушится земля?
У Марии нет медицинской подготовки. Разве не это говорилось ей около сотни раз за последние несколько дней?
Мистер Самюэль и мисс Аманда не скрывали своего мнения, что за больной мисс Шаррон должен ухаживать кто-то более квалифицированный. Они не только выражали своё неудовольствие по поводу отсутствия у Марии соответствующей медицинской квалификации, но и не хотели, чтобы она оставалась с мисс Шаррон наедине, когда та отойдёт в мир иной.
Но, как и во всем, последнее решение было не за ними. Мария останется так долго, как этого захочет Натаниэль Роулз. Он не спорил, а просто заявил:
– Шаррон удобно с Марией. Поэтому она остаётся.
И это не подлежало обсуждению. Но Самюэль с Амандой не пытались скрыть своего неодобрения.
Даже без медицинской подготовки Мария знала, что мисс Шаррон испытывает боль и муки. Всё, что Мария прочитала, указывало на то, что болезнь Альцгеймера непредсказуема. Она могла умереть сегодня или прожить ещё пять лет. Пока Мария наблюдала и прислушивалась, она ощутила потребность помолиться именно за сегодняшний день. Она хотела, чтобы мисс Шаррон продолжала вести не такую жизнь. Но с другой стороны, если она умрёт, что это будет значить для Марии? Это будет означать, что она покинет это поместье и продолжит жить своей жизнью. И хотя такой расклад, без сомнения, осчастливит Самюэля и Аманду, Мария сомневалась насчет Натаниэля. Девушку удивило осознание того, что она действительно скучает по разговорам с этим упрямым стариком.
Мари тихонько хихикнула: старик? По правде говоря, он и правда старик - по крайней мере, намного старше неё. За последние восемнадцать месяцев он стал выглядеть даже старее. Тем не менее, для человека с таким количеством забот, давящих на него, он был невероятно привлекателен. А власть, которой он обладал за пределами этой комнаты, впечатляла. Хотя Мария будет скучать по той стороне Натаниэля Роулза, которую никто больше не видел. Не по тому претенциозному самовлюблённому тирану, заключающему сделки и грубо отдающему приказы. Она будет скучать по привлекательному выдержанному джентльмену, способному сидеть часами и сжимать руку, которая изредка делает то же самое в ответ. По мужчине, который, прислонившись к кровати, обнимает хрупкое тело своей жены и наблюдает за тем, как она спит у него на груди.
– По-моему, я велел тебе отправляться в кровать.
Звук глубокого голоса спугнул её, вернув к реальности. Она повернула залитое слезами лицо к мужчине, который царил в её мыслях.
– Я пыталась, но не смогла уснуть.
– А что, лучше спать в этом кресле?
Мари улыбнулась:
– Нет, но, по крайней мере, я что-то делаю.
Натаниэль пододвинул ещё одно кресло к Марии и, опустившись в него, сжал ее руку.
– Я могу нанять ещё кого-нибудь, чтобы тот дежурил рядом с ней по ночам, а ты могла больше отдыхать.
Мария отвернулась и попыталась сделать вдох, её эмоции были на пределе.
– Вы тоже считаете, что я не в состоянии выполнять свою работу?
– В её вопросе прозвучало больше подавленности, чем она вкладывала в него.
– Мари, ты плачешь?
– Нет, - солгала она.
Его сильные пальцы по-прежнему накрывали её.
– Я считаю, что ты более чем способна. Просто думаю, что тебе нужен перерыв. Ты не можешь находиться рядом с ней двадцать четыре часа в сутки.
– А как же насчёт вас?