Правдивая история о выдуманной личности
Шрифт:
Я не знал, что и думать. Кюре точно ничего не путает? Неужели он хочет поговорить со мной о моем изгнании из Аббатства? Но за что? За опоздание? Или, может, он хочет что-то узнать о монсеньоре? Вариантов становилось все больше, но чем дольше я думал, тем сложней мне становилось дышать. Почему-то мне не представлялись «хорошие» темы для разговоров с крестьянином.
– Петр, – начал Гуго, – сегодня ты опоздал…
– Такого больше…
– Не перебивай меня, – попросил аббат, и продолжил: – Дай мне закончить.
Я кивнул и напряг слух.
– Это опоздание,
Саранча на поля, он знает! Знает, что в последний месяц я стал все чаще опаздывать из-за монсеньора и собственной усталости. Я затаил дыхание и быстро вспомнил все молитвы, что знаю.
– Ты не справляешься со своей работой.
Проклятие… Проклятие, не надо! Не продолжайте, умоляю вас!
– Если честно…
Не надо!!! Не отнимайте у меня последнее! Не забирайте монсеньора!
– Я думал, что ты протянешь меньше… Ты удивил меня, Петр. Целый год ты выполнял все, что от тебя требовали, не раз был избит и унижен и все равно продолжил служить своему сеньору. Другой бы уже сто раз сбежал, а ты остался… И мой вопрос такой: почему? Ты так сильно предан Вэйланду? Что он тебе сделал, что ты не покидаешь его ни на минуту и всегда готов заступиться? Кто он тебе, раз ты терпишь боль ради него? Я все путешествие ломал голову над этим вопросом, но никак не мог найти правильный ответ… Не подскажешь?
Аббат слегка повернул ко мне голову и скосил глаз, выжидающе глядя на меня. О чем он? Он все путешествие пытался понять, почему я так привязан к своему господину?
Гуго молчал, ожидая моего ответа.
– Кюре… Вам не стоило…
– Не надо переводить тему, Петр.
– Кюре… Я… Вэйд… Точнее монсеньор… Он… Он для меня господин и только!
– Разве?
Нет. Конечно нет. И он, и я понимаем, что это не так. Вэйд… Он мой… Нет, крестьянин не имеет права на дружбу с дворянином, пусть и без графства, пусть и без титула! Я… Я…
– Я понял, – тихо произнес Гуго.
Я повернул голову к нему и увидел улыбку на устах. Неужели он… догадался? Читает мои мысли? Да как он мог понять меня? Пока я был в замешательстве, аббат встал и, отряхнувшись, направился в сторону аббатства.
– Кюре!
– Отныне и до твоего ухода из Аббатства я освобождаю тебя от обязанностей конюха, а также тебе больше не нужно посещать утренние молитвы и вечерние тренировки. Я лично буду заниматься твоим воспитанием и обучением.
Я ведь ослышался, да? Мне же послышалось, что он снял с меня все обязанности крестьянина?
– Я договорился с ближайшей деревней, и нам будут посылать крестьян для ухода за скотом. Ты обязан будешь сосредоточиться лишь на своем обучении, тебе многое предстоит понять и изучить. Не думай, что твоя жизнь стала проще. Скорее даже сложнее. Следующие пять лет я не буду покидать Аббатство, ведь мне предстоит многому тебя научить.
Я… Ничего не мог сказать. Слов не осталось. Только что меня освободили от обязанности быть крестьянином, и кюре лично будет заниматься моим образованием. Почему? Из-за чего? Что заставило его сделать это? Ведь я никто, домашний скот! Так почему?!
– Почему?..
– Ты не такой как все, – бросил Гуго, не оборачиваясь.
Не такой… Как все? Что он имеет в виду? Почему он так решил? Могу ли я принять его предложение? Или это все же приказ? Душа требовала ответа хоть на что-то… Хоть на какой-то вопрос…
Но Аббат уже скрылся из виду. Опомнившись, я вскочил и побежал за ним. Догнать! Его обязательно нужно догнать и узнать все! Я подбежал к мельнице и огляделся. Где же… Где же Гуго? Видимо, он прошел не через поле, а в обход, через пастбище! Зачем? Чтобы я его не догнал? Если это так, то аббат совершил ошибку. Я догоню. Я узнаю все, что меня интересует. Он ответит на мои вопросы! Обязательно ответит! Я сорвался с места и помчался к конюшне.
Я бежал так быстро, как мне позволяло мое состояние и мои раны, но уже через несколько минут я, тяжело дыша, остановился. Добрался до пастбища лишь когда начало темнеть. Остановившись, чтобы перевести дух, я огляделся. Нет… Я его не вижу! Даже силуэта нет… Неужели он меня обманул?
Я уже собирался побежать дальше, но вдруг меня окликнули:
– Постой, Петр. Мне надо тебе кое-что сказать.
Я оглянулся и увидел в дверном проеме конюшни Вэйда. Он стоял, скрестив руки на груди и пристально смотрел на меня. Его руки… Красные? О нет!
– Монсеньор, вы порезались? – подлетел я к Вэйланду и схватил его за руку, но тот оттолкнул меня из-за чего я упал на землю.
– Пустяк, – сказал Вэйд, скрещивая руки.
И снова это странное чувство. Будто чего-то не хватает… Чего-то очень важного…
– Значит… Теперь ты ученик кюре…
Откуда он узнал? Может, все-таки Аббат проходил здесь? Тогда…
– Я…
– И не смей отказываться! – рявкнул Вэйд, видимо, подумав, что я оправдываюсь. Он подошел ко мне и, смотря на меня сверху вниз, произнес: – Я был уверен, что это должно было произойти. Что ж… Я рад, что и у тебя теперь все хорошо.
Я опешил. Он… радуется? Может… Он все-таки… Нет, нет, жалкий крестьянин! Не смей даже думать о дружбе с ним! Ведь он мой господин! Господин… Картина, что я видел, стала расплываться. Не смей плакать, Петр! Ты не можешь, ты права не имеешь!
– М… Монсеньор…
– Я уже давно думал, как тебя поздравить с этим и, наконец, придумал. Я всегда знал, что оружием ты не владеешь. Разве что только этим…
Монсеньор ушел вглубь конюшни, а через несколько секунд… Я не поверил своим глазам…
– М… монсеньор… Как… Зачем… Ведь я… Где вы…
– Это твоя награда за терпение и за то, что всегда находишься рядом, Петр. Она твоя.
В руках Вэйланд держал маленькую из какого-то черного металла косу. Боевую косу. Изогнутое лезвие было заточено так хорошо, что им можно было и дерево разрубить! Рукоять из черного дерева выглядела удобной, а на самом кончике я заметил вырезанную летучую мышь…
– Монсеньор… Я не могу…
– Бери, Петр, это приказ.
Дрожащими руками я схватился за рукоять и блаженно выдохнул. Идеально. Идеально легла в руку, легкая и удобная.