Правдивый ложью
Шрифт:
Совсем хорошо.
Получалось, либо передо мной папа будущей знаменитости, либо он сам.
Вот это удача!
С двумя остальными, можно сказать, тоже изрядно повезло.
О стоящем передо мной совсем молодом парне – лет двадцати пяти, не больше – Франсе Хальсе краем уха слышал даже не столь великий знаток живописи, как я.
Что же до второго Франса, но Снейдерса, чья фамилия мне ничего не говорила, то он был ценен уже хотя бы одним тем, что, как вполголоса заметил Алеха, Франс еще на корабле тесно сдружился с Рубенсом. Вдвоем им здесь первое время будет далеко не так тоскливо.
– Считай, что первую свою награду ты заработал
И подивился: – И как только ты ухитрился их всех уговорить?
– Внедрял в жизнь твои инструкции, – невозмутимо пожал плечами он. – Сам же говорил мне перед отъездом сделать основной упор на то, что у нас им будет предоставлена абсолютная свобода в творчестве, а они на нее падкие, не хотят по заказу. – Добавив: – Ну и комплиментов кучу отвесил. Мол, слава твоя докатилась до нас, вот мы и приехали прямо за тобой, как за лучшим из лучших…
43
Леонид Филатов. «Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца».
Понятно. В точности по Филатову:
Чем, тоскуя да хандря,Жисть расходовать зазря,—Может, сплаваешь со мноюДо расейского царя?.. [44]Но день еще не закончился, и подарки продолжали сыпаться на меня, как из рога изобилия, – пошли мастера.
Про всех рассказывать долго, но на Захарии, как мы тут же переименовали Захариуса Янсена, остановлюсь чуть подробнее.
Был он совсем молодой, на вид нет и двадцати, хотя он уверял, что идет двадцать первый, но пускай.
44
Там же.
Пока мы с ним общались, я путем наводящих вопросов успел выяснить кое-что любопытное.
Оказывается, юноша тогда в Амстердаме не зря озирался по сторонам – на то имелись весьма важные причины, и первая из них это то, что подзорные трубы, которые он предложил Алехе, собственность не его, а мастера-учителя, у которого он работал.
Алеха не знал, что мастер отсутствует, а вместо него за прилавком подмастерье, так что принял заказ сам Захарий, да и сделал он их сам, вот только любая его работа принадлежала, согласно голландским законам, его хозяину.
Словом, парня, можно сказать, застукали с поличным, но он ухитрился удрать, а так как ловить ему в Голландии без соответствующего диплома было нечего, являться же без него на глаза матери с отцом, проживавшим в Антверпене, стыдно, он и принял решение бежать.
Попутно выяснилось и еще кое-что. Оказывается, его хозяин вообще не умел делать подзорных труб, да и сам Янсен этим никогда не занимался.
– А вот этого и я не знал, – заметил переводивший Алеха, – да и не до того было. Мне ж до него в четырех лавчонках отказали, его пятой была, потому я особо и
Что до чеканов новых монет и устройства станков монетного двора, то тут Захарий повинился, что несколько преувеличил свои возможности, поскольку…
Короче, представление обо всем этом Янсен имел, но и только. Однако, возможно из опасения, что выгонят, сразу же заверил: ему представляется это настолько простым, что если бы можно было поглядеть на процесс, то…
– Поглядишь, – кивнул я, прикинув, что прямо сейчас и отправлю бойкого паренька на «стажировку». Нет, не на местный монетный двор – чему он здесь научится, – а к полякам, благо что ребята из «Золотого колеса» еще не уехали. Вот и пусть катит с ними, а уж там они его как-нибудь пристроят.
Написать записку – дело недолгое. Отправить парня в сопровождении Медовика на подворье Баруха – тоже.
Относительно остальных мастеров решение было однозначным – всех в Кострому. Сгодятся нам с царевичем и два стеклодува, которые, кстати, тоже совсем юные, едва за двадцать перевалило, и прочие.
– А почему в Кострому-то? – поинтересовался Алеха, когда мой кабинет покинул последний из приглашенных.
– Потому, что тут слишком опасно, – пояснил кратко. – А мне надо, чтоб ты меня заменил, если со мной что-то случится.
– А чего с тобой может случиться? – удивился Алеха, и я спохватился – он же пока еще не в курсе происходящего, значит, надо все объяснять.
– Ну если меня все-таки убьют в Серпухове, – начал я, – то ты…
– Чего сделают?! – вытаращил глаза Алеха.
– Убьют, – равнодушно пожал плечами я и… принялся рассказывать дальше.
Глава 13
Полудобровольный выезд
Последний день был суматошный, как оно и водится перед отъездом.
Всегда находятся дела, про которые вспоминаешь только в самый последний момент. Нашлись они и у меня – вновь вспомнилась «мамочка» Дмитрия.
Так я и не послал вчера за ней людей, совсем забыв об этом из-за приезда Алехи – значит, надо это сделать сегодня.
Да и о страховке требовалось позаботиться. Случись что со мной – обидно, если история впоследствии вывернет на круги своя. Зря я, что ли, приложил столько трудов по спасению царевича?
Получалось, что надо приготовить копии грамот, которые я вручил Алехе. Заодно озадачить Еловика по оформлению всех нужных бумаг на Домнино в пользу «сына боярского» Софронова – в какую бы сторону дальше ни пошли события, а картошка и прочее на Руси должны быть.
Правда, вначале был неприятный разговор с Яхонтовым. Парень явился поутру чуть не плача. Оказывается, Еловик потому и не появился у меня вчера, что весь день напролет искал Казаринова, но так и не смог выяснить, куда тот делся.
Впрочем, если поджог был осуществлен нарочно, то удивляться не приходится – отравители явно заметали следы.
Ладно, раз ниточка порвалась, оставим убийц на потом – уж больно некогда искать другую. Сейчас у нас более срочных дел навалом.
Что-то удалось распихать и взвалить на другие плечи, дабы чуть-чуть разгрузить себя, например, организацию отправки иноземных мастеров и художников в Кострому, но кое-чем надлежало заняться лично, и никуда от этого не деться.