Праведный грех
Шрифт:
– Нет, ты самый завидный жених, – подтвердила Вальчук и посетовала. – По статистике женщин всегда больше, чем мужчин, поэтому те, кого Господь обделил красотой, не выдерживая конкуренции, вынуждены страдать от одиночества.
– Ты тоже страдаешь?
– Приходится, не повезло со Степаном, – призналась она и с гордостью изрекла. – Уж лучше быть одной, чем с кем попало. Мне бы такого молодца, как ты, то и горя бы не знала. Охотно бы заплатила натурой много-много раз.
– Так в чем проблема? – воспрянул он.
– Лишь в том случае, если мы распишемся в ЗАГСе, обвенчаемся в церкви Покрова, и ты насовсем перейдешь ко мне жить.
– Что скажет Светка?
– Куда она денется. Еще молоко на губах не обсохло, чтобы меня осуждать, – усмехнулась Анна. – Я имею права устроить личную жизнь. Ты ведь на мне женишься, а не на ней?
– Конечно, на тебе. Ох, Аня, не люблю я бюрократию, церемонии, хождения по инстанциям, – признался он. – Прежде, чем на тебе жениться, я должен получить развод от первой жены Серафимы. На это потребуется не один месяц. Вдруг она заартачиться, вздумает меня возвратить, ведь такие, как я, мужчины на дороге не валяются, почитай, на вес золота…
– Да, на вес золота, – повторила она.
– Глупо ждать манны небесной, отказывать себе в земных радостях, терять время, которого у нас немного, – уговаривал Головин. – Обязательно распишемся и обвенчаемся, а пока поживем в гражданском браке. Кого и чего нам стыдиться, поди, не по восемнадцать лет? Разное на своем веку повидали и испытали. Кому какое дело до того, кто с кем ты спит?
–Не хочу, чтобы старушки на лавочках тыкали пальцами и называли меня гулящей и пропащей.
– Ха-ха-ха, нашла праведниц, – рассмеялся Головин. – Думаешь, они безгрешны? Наверняка в молодости и зрелости гуляли напропалую, перебесились и теперь языками чешут, завидуют молодым. Отгуляли свое, перегорели, осталась труха, поджидают барыню-сударыню с острой косой. Может божьим одуванчикам и хочется, да кому они нужны? Разве, что Ванька Колупай и его кореша по пьяни готовы наползти.
Еще усерднее заработал то вилами, то совковой лопатой, загружая навозом тачку. Вывозил его на огород, складируя в кучки.
3. Змей-искуситель
В течение полутора часов Головин вычистил дощатый настил в коровнике и, вытирая со лба пот, довольный собою, произнес:
– Упарился, семь потом сошло, зато теперь на подворье чистота и порядок.
– Спасибо, Федя, дюже ты нам помог, – защебетала Вальчук. – Даже не знаю, чем и как тебя отблагодарить? Но сначала в баню.
Она подала ему большое полотенце.
–Анюта, кто мне спину потрет? – смутил он ее вопросом.
– Мочалка, венички, мыло и шампунь в предбаннике, – сообщила она.
– Не годится, – стоял на своем Федор. – Баня без женщины все равно, что брачная ночь без невесты. Собирайся, вместе попаримся. В Европе давно заведены смешанные бани. И на Руси с давних пор мужики и бабы мочалили друг другу спины. Никто из-за этого в обморок не свалился и не околел.
Вальчук колебалась, решая, дать согласие или наотрез отказаться от неприличного предложения? «Если я проявлю упрямство, то Федя обидится и забудет дорогу в мой дом. Такого завидного жениха тут же перехватит Чечуля», – размышляла Анна.
– Не бойся, если сама не захочешь, то я приставать не стану. В селе много страждущих баб. Для меня женщина – святое, уникальное создание, – признался он и ей эти слова понравились. «Культурный, сдержанный человек, – оценила она. – Иной, заросший щетиной мужик при виде голой женщины шалеет, глаза, будто у быка Демона наливаются кровью, и сразу наползает, требует сексу. А Федя ведет себя прилично, уважает мою честь и достоинство. Как такого мужчину не полюбить душой и телом. Если попросит, то охотно дам. Поработал в поте лица своего и заслужил большой благодарности»,
Анна психологически готова была уступить его вожделению, но решила не сдаваться, чтобы у Головина не возникло иллюзии о легком доступе к ее телу.
– Федя, давай для раскованности выпьем граммов по сто-двести первача? – неожиданно предложила она. – Прозрачный, словно детская слеза и горит синим пламенем.
– Не увлекаюсь, но за компанию выпью, – согласился он. Анна приготовила несколько бутербродов с салом и сыром, из хрустального графина наполнила стаканы прозрачным напитком.
– Будем здоровы! – провозгласил Головин. Выпили, закусили и отправились в баню, что в тылах подворья.
В предбаннике, обозревая атлетически сложенную, могучую и породистую фигуру Федора, Анна с восторгом произнесла:
–Аполлон, вылитый Аполлон!
– Кто твой елдарь? – уколол ее ревностным, словно рапира, взглядом.
– Скульптура такая. В учебнике по древней истории мира увидела.
– Наверное, коротышка?
– Чуть меньше тебя ростом.
– Тогда Аполлон мне в подметки не годится, – гордо изрек Головин. Она заметила на его руке татуировку из четырех синих букв СЛОН.
– Федя, странно, обычно мужчины накалывают имя любимой женщины, а у тебя животное?
– Довелось три года потрудиться в зоопарке, а потом в цирке, – сообщил он. – Помогал дрессировать слонов. Сильные и умные животные. Индусы их используют в качестве подъемных кранов и грузовиков. В древние времена слоны были вроде бронетехники, наводили панический ужас на конницу и пеших воинов.
– Ты же рисковал здоровьем и жизнью, – обеспокоилась она. – Слон мог схватить хоботом и разбить о землю.
– Не обошлось без трагедии с одним из дрессировщиков. Он ударил слона кнутом за то, что тот навалил на арене огромную кучу. Слон озверел и затоптал обидчика, – подтвердил Головин. – Но я смог обуздать его злобный нрав. Поэтому укрощение самой неприступной женщины для меня не проблема.
– Не сомневаюсь, – усмехнулась она, не отводя глаз от большого фаллоса. – Теперь понимаю, почему к тебе бабы липнут, как мухи на мед.
– Что же ты, не липнешь, ждешь особого приглашения?
– И меня хочешь укротить и покорить?