Правила больших мальчиков

Урбан Марк

Заявления ИРА также исключали возможность наличия информатора. Это было неподходящее время для того, чтобы выдвигать обвинения в том, что этих людей предали в их собственной об­щине. Позже в республиканском сообществе появились предположения, что полиция знала о предстоящем рейде, потому что двое «временных», выполнявших разведывательную миссию, были опознаны после того, как их машина сломалась в Лохголле. Как и в других инцидентах, и силы безопасности, и ИРА хотели отвлечь внимание от предательства внутри националистиче­ского сообщества.

Эксперт по разведке, который был знаком с ходом операции, говорит, что информатор действи­тельно был. Уверенность журналистов «Сандей

Таймс» в том, что они исключают вероятность «крота», должна быть поставлена под сомнение в свете событий, которые произошли в 1989 го­ду, через год после выхода их книги.

21 мая сотрудники КПО остановили автомобиль возле Ардбо в Тайроне. На заднем сиденье, скрытая под пальто и почти в истерике, сидела женщина лет сорока пяти, Коллетт О'Нил. Также в машине находились Джон Корр, который, как позже заявили юристы Короны, был командиром ИРА в Коалисленде, и Брайан Артур, брат одного из мужчин, убитых в Лохголле. Шансы на то, что полицейский патруль случайно сделает такое открытие, были невелики.

Ходили слухи, что миссис О'Нил была информатором в деле Лохголла и что она активировала свой передатчик «тревожной кнопки» незадолго до своего похищения. Ирландские новости предположили, что ИРА установила ее личность, забрав документы из машины двух старших офицеров КПО, убитых в Южной Арме в марте 1989 года.

После инцидента О'Нил и двое ее детей были взяты под охрану и размещены в штаб-квартире организации в Лисберне. Три недели спустя ее отвезли в Ноттингем на конспиративную кварти­ру, где она находилась под охраной сотрудников КПО. Тем временем прокуратура подготовила дело о похищении против Корра и Артура.

О'Нил вернулась, и в декабре коронное дело против ее предполагаемых похитителей развали­лось. В интервью газете «Сандей Трибун» она отрицала, что была информатором в деле Лохгол­ла. Но не может быть никаких сомнений в том, что О'Нил была тесно связана с группой людей, которые планировали взрыв. В интервью она призналась, что телефонный звонок утром в пятни­цу, 8 мая 1987 года, давший добро на атаку в Лохголле, был сделан из ее дома. Адвокат короны отметил во время слушания по обвинению в похищении Корра и Артурса, что О'Нил была «предполагаемым» информатором в деле Лохголла.

Высокопоставленный офицер сил безопасности, сыгравший ключевую роль в операции, сказал мне: «Лохголл был великолепен – это была исключительно сплоченная команда хороших опера­торов. Было искушение убрать их одним махом. Террористы сыграли нам на руку, и все пошло по-нашему. Было ли это решение убить этих людей? Я не думаю, что это было бы сформулиро­вано подобным образом. Кто-нибудь спросил бы: «Как далеко мы зайдем, чтобы уничтожить эту группу террористов?» И ответом было бы: «Настолько, насколько это необходимо»».

Логгалл был апофеозом «чистого убийства», хитро спланированным использованием разведдан­ных, приведшей к унижению ИРА. Способствовало ли предоставление республиканскому дви­жению восьми новых мучеников делу мира или препятствовало ему, это другой вопрос.

Заключение

Переход к главенству полиции в 1976 году, который предоставил КПО полномочия руководить всеми операциями по обеспечению безопасности, включая операции армии, совпал с заметным сдви­гом в сторону улучшения сбора разведывательной информации и внедрения более эффективных методов ее использования. На протяжении последующих десяти лет значение «Зеленой армии», групп солдат регулярной армии в военной форме, в борьбе с терроризмом падало по мере того, как росла роль отрядов под прикрытием. Наиболее наглядно это иллюстрируется

статистикой убитых бойцов ИРА. В период с отправки эскадрона САС в Южный Арма в 1976 году до конца 1987 года обыч­ные подразделения армии убили девять бойцов ИРА и двух членов ИНОА. За тот же период САС и 14-я разведывательная рота убили тридцать членов ИРА и двух ИНОА. И это несмотря на чис­ленное превосходство регулярной армии: в то время как общая численность САС и 14-й роты в Ольстере обычно никогда не превышала 150 солдат, численность регулярной армии в этот пери­од колебалась примерно от 9000 до 14 000 человек.

Сложнее сказать конкретно о цифрах арестов и обвинительных приговоров. Я считаю, что се­кретная работа приобрела все большее значение при возбуждении дел против подозреваемых, но основная часть такой работы по-прежнему выполняется полицией и солдатами в форме. С дека­бря 1978 по декабрь 1983 года армейский спецназ сам провел множество арестов. Обвинитель­ные приговоры по делам «суперстукачей», которые, несмотря на успех многих последующих апел­ляций, оказали заметное влияние на террористическую инфраструктуру, также были вынесены в результате самой важной тайной деятельности – работы с агентурой.

Важно отметить, что с 1976 по 1987 год КПО и армия убивали республиканских террористов только с помощью своих подразделений под прикрытием. Лоялисты, хотя и несут ответствен­ность за множество убийств за тот же период, никогда не попадали в засаду, например, на одном из своих складов оружия. С другой стороны, многие лоялистские террористы были осуждены за серьезные преступления. Например, в 1990 году в Мейз содержалось около 260 заключенных-республиканцев и 130 лоялистов. Это показывает некоторую корреляцию между обвинительны­ми приговорами и соответствующими уровнями насилия, совершаемого двумя направлениями терроризма в Ольстере. В отличие от середины 70-х годов, когда обе стороны проявляли одина­ковый уровень насилия, на протяжении 80-х республиканцы убили значительно больше людей, чем лоялисты.

Спецназ не проводил действий, основанных на разведданных, которые, вероятно, привели бы к гибели лоялистских террористов. Офицеры сил безопасности склонны утверждать, что это происходит потому, что лоялисты не представляли угрозы для самих сил безопасности. Но тот факт, что члены лоялистских военизированных формирований не были убиты тайными подраз­делениями армии и полиции, поднимает два ключевых вопроса: во–первых, это еще больше дис­кредитирует идею, столь часто озвучиваемую в отношениях властей с судами и СМИ, о случай­ных встречах между тайными силами и вооруженными республиканскими террористами, по­скольку шансы наткнуться на них и стрельба в лоялиста, по-видимому, была бы почти такой же высокой. Во-вторых, это усиливает чувство несправедливости, испытываемое многими национа­листами.

За засадами силами безопасности на республиканских террористов, как правило, следовали пуб­личные выражения одобрения со стороны лоялистских политиков. Очевидно, что такие опера­ции САС популярны в оранжистских гетто, где ощущается сильное разочарование из-за частой неспособности сил безопасности предотвратить убийства полицейских и солдат ПОО, находя­щихся не при исполнении служебных обязанностей. Даже если вестминстерские политики, отве­чающие за безопасность, не виновны в преднамеренном применении оружия из засад сектант­ским образом, они, по крайней мере, виновны в том, что согласились с таким положением дел. Было бы удивительно, если бы они не оценили ценность таких операций для успокоения воинствующих лоялистов и укрепления морального духа сил безопасности – особенно тех, кото­рые набираются на местах.