Правила игры (фрагмент)
Шрифт:
Талигхилл повернулся к ближайшему слуге:
– Выполняй.
– Пойдемте, почтенный, - он взял Раф-аль-Мона за локоть и повел к выходу.
Они перешли на веранду и удобно разместились в легких плетеных креслах. Вскоре появились носильщики с пакетами. Торговец попросил, чтобы ему выделили широкий устойчивый стол.
Когда внесли стол, Раф-аль-Мон поднялся и стал самостоятельно распаковывать свертки, заявив, что не доверяет носильщикам - те могут случайно что-нибудь сломать.
Появилась знакомая уже Талигхиллу игровая доска, расчерченная
Наконец все было расставлено, оберточную бумагу и шерсть унесли расторопные слуги, а Раф-аль-Мон достал трубчатый футляр из мягкой кожи и принялся извлекать оттуда толстенный свиток - "Свод правил для игры в махтас". Талигхилла буквально переполняло желание поскорее приступить. Он поплотнее запахнул халат на груди и в который уже раз поменял свое положение в кресле: пошевелился и закинул ногу за ногу.
Раф-аль-Мон неторопливо опустился на свое место, перелистнул несколько страниц, пожевал губами и поднял свой задумчивый взгляд на Пресветлого:
– Ну что же, начнем?
Талигхилл кивнул - как он надеялся, не слишком порывисто.
– Вне всякого сомнения, - сказал торговец, - наилучший способ обучения немного понаблюдать за тем, как буду играть я.
– Один?
– Я же говорил, что в махтас можно играть и в одиночку, - ответил старик. Итак, приступим.
/небольшое смещение во времени - словно перед глазами провели разноцветным пером; на мгновение на сетчатке (или что это там?) остается яркий след/
– Не изволят ли Пресветлый и его гость пообедать?
– Потом, Домаб, потом. Чуть позже. Так что же делать, если тебя окружили, а подмога находится на расстоянии шести клеточек?..
/снова смещение, такое же неожиданное и яркоцветное/
Громкий стрекот цикад. Многочисленные свечи рассеивают тьму вокруг игрового поля и двух склонившихся над ним людей. Глаза у принца азартно сверкают, он что-то говорит, и старик кивает в ответ, передвигая какую-то фигурку. У входа на веранду стоит Домаб и сокрушенно качает головой.
– Уже скоро полночь, принц. Вы же не ели с самого утра.
Талигхилл рассеянно поднимает голову:
– Что? Ты прав, Домаб, не ел... Чуть позже, хорошо?
Раф-аль-Мон мягко накрывает руку принца своей:
– Вам нужно поесть, Пресветлый. И мне тоже.
– Х-хорошо, - протягивает тот.
– Хорошо, идем есть. Но мы ведь не закончили партию.
– Закончим, - обещает Раф-аль-Мон.
– Только чуть позже. Например, завтра утром.
– Почему же завтра утром?
– недовольно спрашивает Талигхилл.
– Можно ведь и после ужина.
– Вне всякого сомнения, - кланяется торговец, настойчиво подталкивая принца к выходу.
– Вне всякого сомнения. Но, Пресветлый, я немного устал.
– Устал?
– поднимает кверху брови Талигхилл.
– Что же, вот за ужином и отдохнешь.
Раф-аль-Мон
/перо перед глазами/
После ужина принц был вынужден поддаться на уговоры и позволить Раф-аль-Мону отправиться спать. Старику постелили в гостевой спальне, а слуг разместили в людской. Всем этим занимался Домаб, а Талигхилл, холодно пожелав торговцу спокойной ночи, вернулся на веранду и снова сел рядом с игральным полем. Кое-какие тонкости в правилах ускользнули от него, и Пресветлый желал уточнить некоторые детали.
Он взял в руки свиток с правилами и начал читать, но света от свечей было недостаточно. Тогда Талигхилл отложил "Свод" в сторону и просто стал смотреть на фигурки махтаса. Ему казалось, что стоит только отвернуться, и они оживут: зазвенят маленькие клинки, вознесутся к небесам крики раненых и яростные вопли одерживающих победу, заревут боевые слоны и зарычат псы.
– Завтра уезжает твой отец.
Талигхилл обернулся. У входа на веранду стоял Домаб. Управитель был в своем любимом халате с дикими вепрями: стоял в дверном проеме и разглядывал игральное поле.
– Да, - кивнул принц.
– Хорошо, Домаб. Спасибо, что сказал.
– Ты не поедешь в Гардгэн, чтобы проститься с родителем?
– в голосе управителя проскользнула еле заметная нотка удивления.
– Нет, разумеется, - чуть раздраженно ответил принц.
– У меня же гость.
О п р а в д ы в а е ш ь с я . З н а ч и т ч у в с т в у е ш ь з а с о б о й в и н у .
– Но...
– Домаб, отец ведь едет не на войну, - покачал головой Талигхилл.
– Он просто отправляется в Хуминдар, потому что там поменялась власть. Так сказать, дипломатический визит - не опаснее, чем лесная прогулка на добром коне. А у меня гость.
– И махтас, - еле слышно добавил управитель.
– И махтас, - согласился принц.
– Ты видишь в этом нечто позорное для меня?
Сам он мысленно поморщился - слишком уж вызывающе прозвучал вопрос. Но отступать Талигхилл не привык. Я у ж е в з р о с л ы й ч е л о в е к , а э т о т м у ж ч и н а г о в о р и т с о м н о й т а к , с л о в н о я н а ш а л и в ш и й с о р в а н е ц . П о р а п е р е с м о т р е т ь с в о е о т н о ш е н и е к н е м у . В е д ь я р е ш и л т а к е щ е в ч е р а , в е р н о ?..
– Нет, - прошептал Домаб.
– Я не вижу. Моя беда как раз в том, что я н е в и ж у , но ч у в с т в у ю . Этот холод. Он не к добру.
– Какой еще холод?
– удивился Талигхилл.
– Мухи вязнут в воздухе от жары. Какой холод, Домаб?
– Мой, - ответил тот.
– Мой, личный холод. Он предвещает что-то - что-то нехорошее. Но я не знаю, что. Скажи, Талигхилл, тебе не снилось чего-нибудь... такого?
– Не нужно начинать все сызнова, - в голосе принца зазвенела сталь... или лед.
– Я думал, мы вчера обо всем договорились. М н е - н е - с н и т с я н и ч е г о -" т а к о г о ".