Правила качка

Ней Сара

— Ты ведь не владелец этого места, да? — Она делает паузу, и ее глаза немного сужаются. — Если и так, то это не преступление, незнакомец, мне просто любопытно. Я не осуждаю тебя за то, что ты живешь в хорошем месте.

Незнакомец? Она говорит обо мне?

Наконец я поворачиваюсь и смотрю на нее.

— Незнакомец?

Она выдергивает виноградину из вазы, стоящей на моем гладком центральном островке.

— Я понятия не имею, как тебя зовут.

— Сасквотч.

— Да брось, — она

фыркает. — Я не буду тебя так называть — это самое глупое имя на свете. А как тебя зовут на самом деле?

Боже, как я ненавижу, когда люди спрашивают об этом.

Она закатывает свои красивые глаза.

— Просто скажи. Перестань вести себя как ребенок.

— Кип, — неохотно выдавливаю я имя, выталкивая его через сжатую линию своих губ.

— Серьезно?

— Да.

— Кип?

— Да, — выдыхаю я, раздувая ноздри.

— Прекрати, — повторяет она, широко раскрыв глаза. — Ты все это выдумываешь. Это не твое имя.

— Если бы я собирался дать тебе фальшивое имя, поверь мне, я бы выбрал другое.

— Вау. Кип. Совсем не то, что я себе представляла. Я мысленно называла тебя Полом Баньяном, иногда Роем, ну, знаешь, супер-деревенскими именами.

Какого хрена?

— Я вовсе не похож на деревенщину.

— Еще как похож. — Она звонко рассмеялась.

— Нет, не похож. — Или похож? — У Пола Баньяна черные волосы, и волосы и борода короткие.

— А ты откуда знаешь?

— А ты никогда не бывала в Поле Баньяне? В ресторане? На вывеске перед домом висит его гигантская фотография. В два этажа высотой.

И ежу понятно.

Она приподнимает свою коричневую бровь.

— Не могу сказать, что видела.

— У него короткие волосы.

Какого черта я повторяюсь? Защищаю себя?

Боже.

Она оглядывает меня с головы до ног. Сегодня вечером она делала это несколько раз, всегда тайком, думая, что я ничего не замечаю.

Но я заметил.

— Никакого мужского пучка.

Я качаю головой и дергаю себя за волосы.

— Нет.

— Тогда ладно. Кип. — Она растягивает свой дерзкий маленький ротик в ухмылке. — Как это мило.

— Заткнись.

— Да ладно, звучит как у богатея. Признайся. — Она опять задумалась. — И что это за сокращение?

— Ты готова? Потому что ты снова будешь смеяться. — Я вздыхаю, долго и громко. Затем срываю пластырь и морщусь: — Это сокращение от Киплинга.

Она сдерживает улыбку, прикусывая нижнюю губу — так чертовски мило, — скрестив руки на своем пропитанном пивом платье, пока мой взгляд блуждает по передней части. По ее высокой округлой грудью и тонкой талии.

— Киплинг. Это довольно причудливое имя, знаешь ли.

— Знаю.

— Я не была уверена в этом, Киплинг.

— Остановись.

— А еще это имя поэта Киплинга, —

сообщает она мне, как будто я не в курсе. — Редьярд Киплинг... тьфу ты, и не выговоришь!

— Ты можешь не использовать его в предложениях?

Она оживленно поднимает брови вверх.

— Но это так забавно.

— На самом деле нет.

— Если бы ты сейчас был одет в рубашку поло и брюки хаки, это имело бы гораздо больше смысла для меня, и, возможно, я бы остановилась, но ты не такой. Сегодня вечером ты был в строительных ботинках, и на тебе была порванная футболка. — Ее глаза блуждают по моей груди. — И коричневые шорты карго.

Когда она отводит взгляд, я на удивление разочарован.

— Мне так удобно.

— О, в этом я нисколько не сомневаюсь. — Она хихикает, оглядывая меня с ног до головы, кладет в рот очередную виноградину и жует. Глотает. — Ты ведь не возражаешь, что я их краду?

Я широко жестикулирую.

— Да ради бога, угощайся... — Она берет еще одну, и я прислоняюсь бедром к стойке, изучая ее. — Раз уж мы делимся, как тебя зовут?

— Тэдди.

— Как... медведь? — Я не могу не поддразнивать её.

Тэдди издает мягкий, мелодичный смешок.

— Да, наверное. Это сокращение от Теодоры, так звали мою бабушку.

Теодора.

Романтичное и красивое — как и она сама.

Сегодня вечером на ней платье, на этот раз чуть более дерзкое, чем на прошлой неделе — жизнерадостно-чопорное желтое. Оно нежно-голубое, тонкая ткань теперь прилипла к ее коже, с одним из тех вырезов, которые идут по плечам и завязываются вокруг шеи. Я даже не знаю, как это называется — петля или еще как-то.

Без разницы. Оно голубое и короткое, и у него соответствующие ленты сзади, завязанные в тонкий бант, что делает весь наряд слишком женственным, если бы не коричневые сапоги. Я заметил их еще до того, как она сняла их в прачечной. Она выглядит очень мило.

Слишком мило для дома регби.

Слишком мило, чтобы купаться в дешевом пиве.

Черт возьми!

Я провожу рукой по лицу — по бороде, — чтобы не смотреть на нее так пристально. Или слишком долго и пристально не смотреть на ее сиськи.

— Ты не хочешь принять душ, раз уж ты здесь, Теодора?

— Тэдди, — добродушно поправляет она.

— Ну да, как будто я не собираюсь цепляться за это. — Я смеюсь. — Хорошая попытка.

— На самом деле зови меня Тэдди.

— Только если ты никогда больше не будешь называть меня Киплингом. С Кипом я справлюсь, но с Киплингом? К черту все это. Нет. Или просто зови меня Сасквотчем, как все остальные.

— Я не буду называть тебя этим отвратительным прозвищем, как бы оно тебе ни шло, но я буду звать тебя Кип, если ты будешь звать меня Тэдди.