Правила качка
Шрифт:
Если я вытяну её так, то, может быть, мне удастся увидеть его краем глаза, даже не поворачивая головы? Проверяю эту теорию, прикладывая руку к своей шеи, делая вид, что массирую ее, поднося стаканчик к губам.
Так, спокойно.
Медленно перевожу взгляд направо.
Сердце резко падает, потому что его угрюмые карие глаза действительно прикованы ко мне. Не поворачиваюсь к нему, но его глаза такие яркие и поразительные, что я все равно могу их разглядеть. Даже окутанные всеми этими волосами.
Он что, осуждает меня? Должно быть,
Нет — он уверен, что я неудачница с дерьмовыми друзьями.
Большая разница.
Ему они не нравятся, а он даже не знает их. Или меня, если уж на то пошло.
Осуждающий, самонадеянный мудак.
Я возмущенно хмыкаю.
Резко поворачиваю голову в сторону шума, доносящегося из кухни. Через узкую дверь в гостиную вываливаются два здоровенных парня. Похоже, они дерутся — или борются?
Я узнаю в одном из движений полунельсон, и вся сцена внезапно обостряется, когда один из парней маневрирует своей мясистой правой рукой, обхватывает ею шею другого парня и тянет его вниз. Вниз, на грязный, отвратительный ворсистый ковер.
Фу, какая мерзость.
Они оба хрюкают, врезаясь в столы. Стены. Один пинает ногой, и все тело другого дергается.
Парень на полу безуспешно пытается выпутаться из того захвата, в котором он сейчас находится, барахтаясь, как рыба, вытащенная из воды. Плюхаясь, слишком пьяный, чтобы снять себя груз, и дать отпор. Лицо ярко-красное, брызжет слюной, начинает злиться. Пар практически вырывается из его ноздрей, когда он откидывает голову назад, пытаясь ударить ею по потному лбу своего противника.
Неудачно.
— Да пошел ты, Киссинджер, — невнятно говорит он. — Дай мне, бл*дь, встать.
Киссинджер смеется, сжимая свои руки, обхватывая еще крепче.
Толпа шевелится, девушки охают, люди кричат. Ободряюще. Спотыкаясь и толпясь вокруг, пытаясь освободить место, пока парни дерутся.
Парень высвобождает локоть и наносит удар Киссинджеру в живот. Не твердый, подтянутый живот, парень явно не пропустил ни одного бочонка в течение нескольких месяцев, пивной живот явно выражен.
Снова удары ногами. Удар кулаком, и из носа хлыщет кровь.
Девушки драматично кричат, и несколько парней по периметру комнаты начинают толкать людей вперед, навстречу драке. Зачем? Понятия не имею, но это создает хаос, и вот уже больше кулаков взмывает вверх, на этот раз от зрителей, а не от двух парней, все еще лежащих на полу.
Ближайший ко мне человек отшатывается назад, и я делаю шаг назад, чтобы не дать себя толкнуть. Еще один и еще, и моя спина почти плотно прижата к стене, глаза распахиваются от страха, когда половина комнаты взрывается правыми хуками и ударами.
— О боже, — выдыхаю я.
Совсем не так я планировала провести сегодняшний вечер.
Я измеряю расстояние до входной двери, но на моем пути слишком много
Неожиданно большая рука сжимает мою руку, и я едва успеваю посмотреть вниз, прежде чем меня тянут к выходу, все еще сжимающую в руке стаканчик пива.
Когда эта теплая рука покидает мой бицепс и высовывается, раздвигая в стороны людей, освобождая путь, у меня есть возможность оглянуться через плечо, чтобы взглянуть на своего спасителя.
Волосатый парень, чье имя я еще не выяснила.
Рой?
Пол Баньян (*Paul Bunyan — вымышленный гигантский дровосек, персонаж американского фольклора) без быка. Без топора.
Спасает меня.
Но почему?
Я снова поворачиваю голову вперед, и тут чей-то локоть врезается в мое тело, заставляя меня отшатнуться в сторону. Я ударилась бы о стену, если бы не…
Моя кружка с пивом взлетает вверх, его тоже, расплескивая содержимое по моему платью. Его груди.
Холодно и мокро. Мы оба промокли насквозь.
— Господи Иисусе, — вздыхает он достаточно громко, чтобы я могла расслышать его сквозь шум. — Давай убираться отсюда к чертовой матери.
Гигантская лапа лежит у меня на пояснице, гигантское тело заслоняет мое, когда он проталкивается сквозь людей, стоящих на нашем пути. Как полузащитник на футбольном поле — или, наверное, регбист? Как бы ни называлась позиция блокирующего людей на поле для регби.
Я никогда не видела игру в регби, так что понятия не имею.
Воздух снаружи холодный, а может быть, мне просто так кажется, потому что я насквозь пропитана алкоголем, и мокрое пятно на моем красивом платье тянется по всей длине теперь уже прозрачного хлопка.
Самая лучшая часть? На мне нет лифчика.
Дерьмо.
— Я должна написать своим друзьям, чтобы они знали, что я снаружи.
Короткий кивок.
— Делай то, что должна.
Я: Снаружи.
Медленно проходит несколько минут, прежде чем Марайя отвечает: Где снаружи?
Я: Вечеринка.
Марайя: Я уже ушла.
Что значит «ушла»? Не сказав мне об этом?
Я: Где ты?
Марайя: Я ушла примерно час назад?
Я: Почему ты мне ничего не сказала???
Марайя: Ты была занята наполнением пивных кружек и тому подобным.
Я: Нет, я не была там, я ждала тебя всю ночь. Я даже не хотела быть здесь.
Марайя: Как скажешь. Буду дома через двадцать минут. Прямо сейчас мы в доме какого-то парня Ланса, а потом я приведу его домой.
Я: А что мне делать, пока в нашей квартире с тобой какой-то парень?