Правила качка
Шрифт:
Мы с Марайей живем в одной комнате, потому что сами платим за квартиру, живем в двухкомнатной квартире и не можем позволить себе ничего большего. Это отстой, но, по крайней мере, у нас есть свое собственное жилье, и нам не нужно жить в традиционных общежитиях или в одном из тех ужасных арендованных домов за пределами кампуса, кишащих летучими мышами и устаревшими во всем.
Я выросла, живя так, и больше не хочу так жить.
Марайя: Ничего
Я: И слушать секс-звуки всю ночь?
Марайя: А у тебя разве нет шумоподавляющих наушников?
Марайя: черт, я должна идти. Увидимся примерно через полчаса. Пока.
Я ни за что не смогу провести ночь дома, если у нее там парень! Ни за что на свете, не хочу слушать, как они трахаются всю ночь. Марайя громко кричит, когда занимается сексом, не думаю, что смогу вынести, если она приведет кого-то домой сегодня вечером. Она думает, что быть громкой — это огромное возбуждение для парней, но на самом деле это звучит фальшиво и порочно, и я не могу поверить, что она привела кого-то домой, не обсудив это сначала со мной.
Это всегда было нашим правилом: прежде чем приводить домой гостей, мужчин или женщин, сначала предупреди другого соседа.
Я хмурюсь, задумавшись.
— Что случилось?
— Ничего, — я выплевываю это так, как это делают девушки, когда они злятся, но не хотят признаваться в этом.
Фырканье.
— Действительно ничего? Или ты делаешь то, что делают девушки, когда они говорят, что ничего, когда на самом деле это что-то, и глубоко внутри ты злишься и хочешь взорваться?
Я ничего не могу с собой поделать — смеюсь, потому что он прав. Это уже кое-что, и я немного смягчаюсь.
— Моя соседка по комнате ушла час назад, пошла к какому-то парню домой и ничего мне не сказала.
Я даю ему сокращенную версию. Ему не нужно знать, что меньше чем через час в моей комнате будет чувак, занимающийся сексом с моей соседкой по комнате.
— Тогда давай отвезем тебя домой.
Я со вздохом отмахиваюсь от него.
— Я не могу вернуться домой. Она привезет парня к нам домой.
Он бросает взгляд в сторону дома регби и несколько раз поглаживает бороду.
— Ну и что?
— Она и я... делим одну спальню.
— Ну и дерьмо. — Он растягивает слова, и на этот раз он действительно говорит как деревенщина. — Это совсем не круто.
Нет, это действительно не круто. Марайя знает, что я не хочу находиться в квартире с незнакомым парнем. Она знает это, но все равно делает, вместо того, чтобы остаться у него дома. Или сначала спросить меня.
— Все в порядке. Я буду спать на полу в коридоре перед нашей квартирой.
Флуоресцентные лампы. Жесткая кушетка, на которой сидели тысячи людей. Возможно, какой-нибудь студент, а может быть и два или пятьдесят увидят, что я сплю там, и подумают, что я неудачница.
Потрясающе.
Парень
— Ты не будешь спать в коридоре, ЧВ.
— Что за ЧВ?
— Черт возьми!
Насмешливое выражение на его заросшем кустами лице сменяется неожиданным раздражением, заставляя меня рассмеяться вопреки себе и обстоятельствам. Пожимаю одним плечом. Затем тяну мокрое платье, прилипшее к моей груди. Мурашки пробегают по телу. Я обхватываю себя руками, потирая предплечья. Дрожу.
— Не то чтобы я никогда не делала этого раньше. Это всего лишь одна ночь, и я смогу вздремнуть завтра.
— Нет. К черту все это. — Он проводит рукой по волосам, теребя резинку, удерживающую их на затылке. Выдергивает её, распускает и встряхивает волосами.
Это львиная грива, спадающая чуть ниже плеч, дикая, спутанная и красивая. Прекрасный беспорядок.
Двумя руками он поднимает их обратно, скручивая в узел, черная резинка обвивает пряди, и он бормочет:
— Твои друзья-придурки, клянусь богом. Почему ты терпишь их дерьмо?
Я позволяю своему рту раскрыться, потому что честно? Эта ночь превратилась в полное дерьмо.
— Пожалуйста, не начинай снова. Ты их не знаешь — и меня тоже.
— Я знаю достаточно. Они бросили тебя три уик-энда подряд. Если бы это были мои друзья, я бы уже послал их к черту.
— Вот так просто?
— Да. — Он коротко кивнул. — Вот так просто.
— Я не ты... я не дикарь, я не могу просто... — Начинаю бесцельно махать рукой в воздухе, подыскивая слова. — Я так не могу.
Он поворачивается ко мне широкой спиной и направляется к лестнице, ведущей вниз, во двор, большими шагами спускаясь по ней. Затем оглядывается на меня.
— Ты идешь со мной или нет? — Я колеблюсь, одна нога медленно продвигается вперед. — Да или нет?
Проходят секунды, и я прикусываю нижнюю губу. Куда он направляется?
Снаружи, очевидно, темно, и во дворе только он, какой-то мусор и несколько машин, припаркованных вдоль обочины.
Тем не менее, я не получила от него никаких более угрожающих вибраций; если уж на то пошло, он был странно... защищающим? Учитывая, что мы совсем не знаем друг друга, странно, что то, как мои друзья обращаются со мной в последнее время, кажется, раздражает его до бесконечности.
Настолько странно.
Так... интригующе.
Я торопливо спускаюсь по ступенькам вслед за ним, стараясь не споткнуться и не убить себя, но как только спускаюсь на землю, мой ботинок все равно цепляется за край бетонной плиты. К счастью, я сохраняю равновесие.
Смотрю вверх, наблюдая, как он рассекает траву, как его руки тянутся к подолу черной футболки, тянут ткань вверх по его длинному торсу, представляя мне прекрасный вид на его голую спину.
Его загорелую спину.
Мускулы четко очерчены, его мышцы спины — это…