Правила Реннера

Вебстер К.

— Вставай. Сейчас же. А то мы опоздаем.

Раздражённо фыркая, я сажусь на кровати и свирепо смотрю на своего незваного гостя. Как только я замечаю его, вся моя злость улетучивается. Сегодня утром он одет в светло-серый костюм. Его рубашка свежая и белая. Чёрный тонкий галстук свисает с безупречного узла на шее.

— Элма, — снова рявкает он, уперев руки в бока и глядя на меня сверху вниз.

Когда я поднимаю глаза, то восхищаюсь тем, как он сегодня красив. Его шоколадно-каштановые волосы были уложены в гладкую, модную причёску. Вчерашняя щетина исчезла, и я прекрасно

вижу его суровый, острый подбородок. Его полные губы сжаты в тонкую линию, и он нетерпеливо смотрит на меня.

— Я плохо себя чувствую, — вру я.

Его бровь выгибается дугой, и он ухмыляется мне. Боже милостивый, этот человек выглядит хорошо, независимо от того, какое у него выражение лица.

— Мне всё равно.

Пламя, разгорающееся во мне, гаснет от его отношения.

— Ты просто засранец.

Он стискивает челюсти, и его зелёные глаза застывают в блестящем нефритовом цвете.

— У тебя есть ровно пятнадцать минут, чтобы собраться и сесть в мой пикап.

— А то что? — бросаю я вызов.

На его губах появляется волчья ухмылка.

— Или я вытащу тебя отсюда прямо в пижаме. Ты сможешь начать свой первый день в том, что на тебе надето.

Ар-р. Мудак.

Я проскальзываю мимо него и упиваюсь сдавленным звуком, который он издаёт у меня за спиной. На мне футболка и пара розовых трусиков. Я серьёзно сомневаюсь, что он отпустит меня в школу в таком виде. Когда я оглядываюсь через плечо, он смотрит на мою задницу с чуть приоткрытым ртом. Мне приятно сознавать, что мой директор ошеломлён и лишился дара речи.

Не говоря больше ни слова, он разворачивается и стремительно выходит из комнаты. Дверь за ним захлопывается, заставляя меня подпрыгнуть. Моя улыбка медленно исчезает, когда нервы начинают сдавать.

Новая школа.

Боже.

Слёзы щиплют мне глаза, но я смаргиваю их, пока ищу одежду. Я не хочу ходить в школу в этом дурацком городе. Начинать всё сначала в выпускном классе — это самое худшее. Примерно через двадцать минут я уже одета и накрашена. Я несколько раз проверяла свой телефон, чтобы увидеть, не поинтересовался ли папа моими делами, но ничего не было. Моё сердце изнывает от грусти и боли, но это неудивительно. С тех пор как мама умерла, папа постепенно отдаляется от меня. Я не думаю, что он осознаёт это, но так оно и было.

Резкий стук в дверь пугает меня.

— Что? — огрызаюсь я.

— Ты одета?

— Ага.

Дверь распахивается, и Адам свирепо смотрит на меня. Его ноздри раздуваются, когда взгляд скользит по моему наряду.

— Нет. Попробуй ещё раз, малышка.

Я изумлённо смотрю на него.

— Прошу прощения?

— Ты это не наденешь.

Я смотрю вниз на свой наряд и раздражаюсь. Я оскорблена. Мой наряд очень милый.

— А почему бы и нет, чёрт возьми?

Он проводит рукой по лицу, прежде чем пригвоздить меня недоверчивым взглядом.

— Потому что идёт снег, милая.

Жар обжигает мои щёки, но я не говорю ему, что у меня нет ничего теплее. Вместо этого я поднимаю подбородок и выплёвываю свои слова.

— Выживу.

— Вообще-то, — говорит он холодным тоном, — это не так. Твоя задница

замёрзнет ещё до того, как мы доберёмся до пикапа. Ты не можешь носить это в середине зимы.

Я натягиваю свой длинный свитер и смотрю на него, приподняв бровь.

— Смотри. Мне тепло. Проблема решена.

Он разворачивает запястье и смотрит на часы, прежде чем стиснуть зубы.

— Пошли.

Когда мы выходим из хижины, я не могу не задаться вопросом, что случилось с человеком, который кричал во сне, когда его мучили кошмары. Страх в его голосе пробирал до костей. Это заставило меня выбежать из его комнаты в гостиную, пытаясь успокоить его. Мы не разговаривали. Просто держались за руки. В конце концов, он успокоился, и я была свободна.

Пока он не схватил меня за бедро.

Моя шея горит от воспоминаний. Я вернулась в комнату, забралась под одеяло и попыталась довести себя до оргазма после этого. Я была разочарована, и у меня ничего не получилось, но не от недостатка попыток. Я хотела немедленно вернуться туда и потребовать, чтобы он позаботился о том, что у меня не получилось.

Вместо этого я заснула ещё более опустошённой, чем раньше.

Совсем одна в хижине с моим директором.

Это просто смешно.

Как только открывается входная дверь, я вскрикиваю. Ледяной воздух проникает внутрь и пробивается сквозь тонкую ткань моего свитера. Я дрожу и стараюсь не поскользнуться на ледяном крыльце. Я рада видеть, что пикап уже заведён. Сыпет небольшой снежок, вокруг нас кружат снежинки. Адам словно на задании, когда он проходит к пассажирской стороне и рывком открывает дверь. Моё сердце на мгновение замирает в груди от его джентльменского поступка. Никто из парней, с которыми я встречалась раньше, никогда не открывал мне двери.

Мои щёки пылают. Я не встречаюсь взглядом с Адамом. Ему поручено заботиться обо мне в отсутствие моего отца. Подойдя к открытой двери, я в замешательстве смотрю на высокий пикап.

И как же мне туда забраться?

Словно прочитав мои мысли, две сильные руки хватают меня за талию. Затем, как будто это так же легко, как поднять мешок с перьями, меня поднимают в машину. Я так потрясена тем, как грациозно он посадил меня в свой пикап, что даже не могу найти слов благодарности. Он захлопывает дверь и вскоре благополучно оказывается внутри вместе со мной. Я украдкой смотрю на Адама, когда он даёт задний ход. Он весь такой мужественный, когда маневрирует, проезжая задом между двумя массивными деревьями, а затем снова едет вперёд. Его гигантская фигура заполняет половину пикапа, в то время как я — карлик на пассажирском сиденье.

— Встретимся в моём кабинете после уроков, и отправимся домой. — Он поворачивает голову и быстро оглядывает меня. — Может быть, ты пока воздержишься от того, чтобы рассказывать кому-нибудь о нашей договорённости?

Я улыбаюсь. О-о-о-о, это хорошо. Директор Реннер хочет, чтобы я была его маленьким секретом. Эта мысль порочная, и я отчаянно цепляюсь за неё.

— Конечно.

Он расслабляется и одаривает меня ещё одной своей трусико-плавящейся улыбкой.

— Я думаю, что всё будет просто замечательно.