Правильное решение
Шрифт:
Впервые за весь разговор Айсард обернулся к нему. Посмотрел странно - одобрительно и мрачно одновременно:
– Значит, на этот счет у вас иллюзий нет. Это хорошо, Скайуокер. Разговаривать с людьми в розовых очках невыносимо и, как правило, совершенно бессмысленно.
Из просторного холла они спустились в зал - огромное полукруглое помещение с натертым до зеркального блеска паркетом, столиками, застеленными белоснежными скатертями, скульптурами и цветами в неглубоких нишах. Мягкий свет лился с высокого потолка и хитро замаскированных настенных ламп; за панорамным окном сиял золотыми огнями Правительственный район. Публика была под стать
Энакин ожидал, что Айсард будет ковать железо, пока горячо, и немедленно возобновит разговор о неизбежной войне - однако пока складывалось ощущение, будто ту фразу он обронил невзначай и к теме возвращаться не намерен. Пока рядом крутилась услужливая официантка, бросая на него подобострастные, а на Энакина - откровенно кокетливые взгляды, директор охотно обсуждал ресторан, его кухню и репутацию, с покровительственным смешком заверял собеседника, что цены здесь вовсе не астрономические по сравнению с "Манарайским пиком"... у Энакина от этого театра уже голова шла кругом, а в крови медленно, но верно закипало граничащее с гневом раздражение. Но он терпеливо ждал: естественно, при девице Айсард разговор по существу не заведет.
– Господин директор, - сразу же перехватил инициативу Энакин, едва официантка наконец приняла заказ и скрылась из виду.
– Сколько еще вы будете делать вид, будто пригласили меня на дружеский ужин? У меня время не резиновое, да и у вас - вряд ли.
Айсард благодушно усмехнулся:
– А с терпением у вас неважно, как я посмотрю. Любопытно, это свойственно всей нынешней молодежи, или сказывается дурное влияние магистра Винду?
Он неспешно пригубил вина - напитки принесли и разлили по бокалам буквально через минуту после того, как был сделан заказ. Энакин промолчал, не давая оппоненту возможности перевести тему и не сводя с него пристального взгляда.
– А может, дело и впрямь в ситуации, - Айсард вдруг посерьезнел: напускное благодушие сошло с его лица, уступив место куда более привычной собранности и жесткости.
– Времени-то у нас всех действительно в обрез: только день спокойной жизни остался - а потом мы, к сожалению, больше так поужинать не сможем. Баррикады будут мешать.
– Решили ловить момент, директор?
– В каком-то смысле. Да вы пейте, Энакин, пейте, вечером не грех пропустить бокал-другой.
Энакин осознал, что послушно сделал глоток, только когда почувствовал на языке терпкий вкус вина. Встряхнулся, с вызовом взглянул собеседнику в глаза:
– Неужели надеетесь напоить меня до такой степени, чтобы я согласился перейти на вашу сторону?
– Если бы я хотел вас напоить, то заказал бы напиток покрепче. Со специфическими ингредиентами, которые добавили бы в него по моей просьбе. И почему вы так склонны видеть подвох в любом моем действии и слове?
– Опыт общения с канцлером подсказывает. К тому же я не очень-то склонен верить людям, добровольно поддерживающим ситха.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга: Энакин -
– И снова эта религиозная терминология, - вздохнул директор, покачав головой.
– Я поддерживаю не ситха, Энакин. Я поддерживаю законного главу государства. Бунт военизированной религиозной организации и нескольких планет, сочувствующих идеям сепаратистов, - вот как я вижу происходящее. И мне катастрофически не нравится, к чему это ведет.
– Естественно, вам не нравится, - желчно усмехнулся Энакин.
– Когда на чрезвычайной сессии Палпатина признают виновным, вы окажетесь не у дел - а скорее всего, и под делом. Так что бунт не Орден намерен поднять, директор, не надо передергивать. Его поднимете вы - вместе с военными и чиновниками, которые не пожелают отказываться от власти в пользу Сената.
Он ожидал спора, агрессии, встречных обвинений... но Айсард лишь пожал плечами и совершенно спокойно произнес:
– То, кто поднимет бунт, будет зависеть от исхода голосования на чрезвычайной сессии. Это не столь важно, поверьте мне: все равно результат будет один. Нам есть, что терять - точно так же, как Ордену и членам Делегации. Никто не отступится от своего, Энакин. Никто не хочет погибать или гнить в тюрьме за государственную измену.
При виде официантки Айсард резко оборвал речь и не проронил ни слова до тех пор, пока она сервировала стол. Энакин сверлил невидящим взглядом пейзаж за окном, до боли сжимая в руках столовые приборы. Он и не заметил, как схватил их - и уж точно ему было не до того, что вилка для салата никак не сочетается с ножом для рыбы.
Новая война, неизбежный раскол Республики... а он мог думать только о Падме. Падме, совершенно беззащитной в грядущем аду. Принявшей слабую, разобщенную сторону - сторону, на которой находился и он сам.
"Сенатор Амидала, именем Галактической Империи вы арестованы по обвинению в государственной измене".
Энакин пытался сопротивляться, отогнать прочь подступающее видение - но секундной слабости хватило, чтобы оно затянуло его, подобно болоту. Смутные образы вновь поплыли перед глазами...
Дворец Тида, до боли напомина ющ ий сам себя времен блокады Набу. Мра чные лица набуанских чиновников; осунувшееся и исхудавшее, с потухшим взглядом, лицо королевы. Темнокожий офицер, с трудом проталкивающий слова через сведенное спазмом горло. "Имперский флот прорвал блокаду. Наши войска больше не могут сдерживать их... они... они предлагают мир. В обмен на вашу выдачу, госпожа Амидала. Мне... очень жаль, госпожа. Народу Набу очень жаль". Падме, кивающая с мрачным достоинством и молчаливым отчаянием в покрасневших глазах...
– С вами все в порядке?
Резкий голос Айсарда помог "уцепиться" за реальный мир, вырваться из вязкой трясины возможного будущего. Энакин задышал глубоко и размеренно, заставил себя сесть ровно и разжать судорожно стиснутые кулаки.
– Не в порядке, - сипло выдохнул он.
– Ни со мной, ни с вами, ни с кем. Чего вы добиваетесь, директор?
Айсард по-прежнему оставался невозмутим - однако в его манере держаться появилась откровенная, подавляющая властность, в голосе прорезался металл: