Правильное решение
Шрифт:
– Не себя лично, - поправил он, про себя поминая муунов и их новых союзников в самых смачных выражениях.
– Ни один сенатор столько не стоит, да и глупо делать такую ставку на трех человек - тогда уж всю Делегацию скупать, по оптовой цене. А это - стартовый капитал для целой организации, только разбитый на три счета.
"Значит, наши новые сепаратисты уже и финансирование получили. Скудноватое по сравнению с КНС, но в их положении и это неплохо. А вот мы опаздываем как минимум на ход..."
– Вот, правильно мыслишь, - протянул Бертрам, устало прикрывая
– Правда, мне так кажется, что счетов гораздо больше, просто мы не обо всех знаем...
– он оборвал фразу, вдруг зашедшись сухим кашлем.
– Наши ребята в МБК землю роют денно и нощно, но у муунов тоже отнюдь не дураки безопасностью занимаются. Чудо, что мы смогли достать хотя бы это. Будем и дальше держать руку на пульсе... если выяснится что-то еще, я немедленно тебя извещу.
Какое-то время в комнате раздавалось лишь тихое позвякивание чайной ложки о фарфор. Арманд с удивлением обнаружил, что успел осушить половину чашки - хотя сначала планировал от чудодейственного настоя отказаться. Но видит Сила - и какие там еще есть высшие инстанции в этой галактике, - крепкие нервы ему в ближайшее время очень пригодятся.
– Вот такая у нас картинка складывается, начальник... мерзкая и неприглядная, - нарушил молчание скрипучий голос Бертрама.
– Информацию я тебе, какую мог, предоставил, а вот решать, как ею распорядиться - прерогатива твоя. Указывать не смею.
Арманд, в тот момент копировавший файлы с деки на инфочип, кивнул, не отрывая взгляда от экрана.
Конечно, союз между остатками КНС и зарождающимся повстанческим движением - новость сама по себе скверная: от них и по отдельности головной боли было предостаточно. Но если говорить о ближайшей перспективе - когда еще формально цела Республика, альянсы хрупки и нестабильны, и каждое неосторожное слово и действие может поколебать чашу весов...
Отложив деку и сунув инфочип в карман, Арманд улыбнулся. Поднял чашку с настоем, будто провозглашая тост:
– Бертрам, напомни мне, если забуду, выписать премию твоему отделу и тебе лично. Лучшего подарка к чрезвычайной сессии трудно даже представить.
"И Скайуокеру будет над чем лишний раз задуматься. Пускай полюбуется, с кем связалась его дражайшая женушка и товарищи по Ордену".
– Да уж, вовремя нам эта карта в руку пришла - накануне голосования-то, - проскрипел старик, с кряхтением разминая плечи.
– Да только ты не расслабляйся, Арманд. Я, конечно, понимаю, что под конец партии козырь в рукаве не держат, и намерение пустить его в ход всецело одобряю... но люди, когда их зажмешь в угол, втрое сильнее брыкаться начинают. Ответный удар будет, и сильный. Советую хорошо подготовиться.
– Если бы я не умел держать удар, то не дожил бы до этого дня, - произнес Арманд, равнодушно пожав плечами.
– За меня не беспокойся, Бертрам.
Бертрам глянул на него с неодобрением. Покачал головой, осуждающе прицокнув языком:
– Вроде умный человек, а жизнь тебя так ничему и не научила.
Арманд почувствовал, как дернулись пальцы на правой руке.
– Я, - отчеканил он холодно, с нажимом. На его лице заиграли желваки.
А Тиввус продолжал смотреть ему в глаза все так же твердо, со смесью неодобрения и отеческой заботы.
– И как, удалось тебе защитить Габриэллу?
– Арманд и сам не знал, как ему удалось не вздрогнуть - имя жены хлестнуло не хуже кнута.
– Если противник слишком силен, бьют по тому, что ему дорого - это ты, как практик, получше меня знаешь. Так что береги свою дочурку, Арманд. Один раз по твоей семье уже ударили. Неужели ты всерьез думаешь, что второго не будет?
"Не будет, если я смогу этому помешать".
– После чрезвычайной сессии у них появятся заботы посерьезнее, - сказал он вслух.
– Не переоценивай мою значимость, Бертрам.
Старик снова зашелся смехом, переходящим в надсадный кашель. Веселья в нем не было ни капли, зато тревоги - хоть отбавляй.
– И это мне говорит человек, чьи руки смыкаются вокруг каждой мало-мальски значимой шеи? Чьи глаза и уши - повсюду, где можно увидеть или услышать хоть что-нибудь интересное? У которого в подчинении войска, тянущие на армию небольшой планеты, а негласно - и добрая половина полиции? Э, нет, друг мой, не прибедняйся... если бы я был твоим врагом, то сделал бы все, чтобы твоя жизнь стала невыносимой.
* * *
Когда Энакин вернулся домой, Падме уже спала. Ее дыхание было ровным и тихим; лицо, казалось, светилось мягким, едва уловимым светом - прекрасное и безмятежное, как у... ангела. Все-таки поразительно, как подходило ей это глупое, по-детски наивное прозвище, которое Энакин дал ей много лет назад.
Ангел и есть. Чистый, благородный, самоотверженный - и оттого совершенно неприспособленный к выживанию в этой галактике. Чем и пользуются все, кому не лень - от Органы до Айсарда.
Несмотря на то, что с того злополучного разговора прошло уже больше часа, Энакин все никак не мог выбросить сказанное Айсардом из головы. Он ведь во многом был прав, этот мерзавец. Пускай осознание этого приводило Энакина в ярость и вызывало почти непреодолимое желание отделить голову господина директора от тела - истина от этого не менялась. Без Палпатина раскол Республики неминуем, и жизней эта мясорубка унесет не меньше, а то и больше, чем Война Клонов.
Когда это начнется, Падме окажется совершенно беззащитна. Как перед ужасами войны, так и перед местью Айсарда - или любой другой амбициозной твари, что встанет у руля построенной Палпатином машины. Кто это будет, совершенно не важно: попавшим под каток до личности водителя обычно нет никакого дела. А Падме бросается ему наперерез с энтузиазмом самоубийцы...