Правительницы России
Шрифт:
— Император Старицкий — Андрей Палеолог!
Надежда у Андрея был одна — крамола и заговор. Первого попытался он сманить Глинского, которого вскоре после смерти Василий Ивановича обошли Дмитрий Бельский и Фёдор Мстиславский, да и тех подмял под себя любодей Овчина, ставший и первым боярином в думе и конюшим — командиром дворцовой конницы. Однако Глинский на сговор не пошёл. Тогда князь Андрей с тем же намерением поехал к своему племяннику Дмитрию Бельскому, но и тот его не поддержал.
А два его других племянника — Семён и Иван Бельские — подкрепили князя Старицкого. К ним вскоре примкнул и наместник Новгорода Великого Михаил Семёнович Воронцов, и напоследок — Глинский, переменивший своё первоначальное решение и примкнувший к Андрею с тремя недавно пришедшими на службу в Москву западно-русскими князьями — Ляцким, Воротынским и Трубецким. Они задумали захватить Кремль, когда Овчина с войсками уйдёт на Оку встречать татар.
Был назначен и день мятежа — 25 августа 1534 года.
Но Овчина был извещён о задуманной крамоле и, повернув часть войск от Серпухова, повёл отряд к Москве. Действуя быстро и решительно, он арестовал главных заговорщиков. Елена не пощадила никого. Даже родного своего дядю — Михаила Львовича велела оковать многопудовыми целями и надеть на голову тяжёлую железную шапку. Ему не давали есть, а воду подносили, чтобы подольше продлить мучения. И он — семидесятилетний страстотерпец — умер 15 сентября 1534 года, на сороковой день после начала мучительной казни.
Заговор полесского кондотьера, намеревавшегося стать не менее чем московским Цезарем, был подавлен быстро, беспощадно, однако же лишней крови пролито не было. Главный заводчик умер от голода и жажды, раздавленный многопудовыми железными оковами.
Его соратники — князья Иван Бельский, Иван Воротынский и Богдан Трубецкой — были брошены в кремлёвские застенки, сын Ивана Воротынского княжич Владимир был бит на Красной площади кнутом, а Дмитрий Бельский был отдан на поруки под большой денежный залог и из его усадебной конюшни были выведены все кони. Для острастки другим был взят штраф — залог с Меньшего Путятина и Михаила Юрьевича Захарьина, хотя они сами были оставлены на своих постах в правительстве.
Оперевшись ещё сильнее, чем прежде, на своего любимца Овчину, приблизив к себе думных дьяков, Елена Васильевна стала раздавать земли помещикам, служившим в великокняжеском войске. Однако собственных земель у неё было очень немного, брать их у опальных родственников покойного мужа она не могла, потому что непременно встретила бы с их стороны вооружённое сопротивление, потому жертвой её притязаний стали земли церквей и монастырей.
Специальным указом великая княгиня запретила монастырям покупать, брать в заклад, принимать в собственность за помин души и землю, и угодья, и леса, и всё прочее. А ежели такое случится, то всё это следовало отписывать на её имя. На имя великой княгини следовало отписать и всё, что было приобретено монастырями за последние два года, то есть после смерти Василия Ивановича. А многие земли церквей и монастырей, особенно те, что находились вокруг городов и в самих городах, подлежали конфискации и передавались их прежним владельцам в аренду. В эти же годы правительство Елены Васильевны стало усиленно строить укрепления в старых городах и закладывать новые города и крепости.
В Москве была возведена мощная каменная стена — Китай-город, в Новгороде Великом поставлена новая каменная стена на Торговой стороне.
Во Владимире, Ярославле и Торжке взамен сгоревших деревянных стен были построены новые.
Новые же укрепления — стены, башни, ворота поставили в Перми, в Мещёрской земле, в Почене. На западных рубежах России были построены три новых кремля: в Заволочье, в Велиже, в Стародубе, а в Холме на реке Ловоть поставили новую стену.
Новые укрепления соорудили и в других местах России — в Буйгороде, Железном Борке, Устюге, Балахне, Пронске, Вологде, Теникове, причём эти новые укрепления возводились не в кремлях-детинцах и не возле них, а вокруг слобод и посадов, защищая ремесленный и торговый люд от возможных набегов и осад.
Примечательно, что укрепления эти строили всей «землёй». И выходили на работы по их возведению все работоспособные люди без различия чина, сословия и звания — и стар и мал, и миряне и священники, и господа и холопы, как случалось это, когда стоял у городских ворот и стен враг, а тогда все от мала до велика шли заделывать проломы и бреши, класть кирпичи и помогать ратникам. Враждебно настроенный к этим новшествам летописец писал, что Елена нарушила старый обычай, когда «священного лика никако же с простою чадию ни в каких делах не совокупляли», а здесь заставили работать наравне со всеми. И, наконец, Елена Васильевна взялась за очень нелёгкое дело, которое требовало немалых усилий и хлопот и до коего не доходили руки даже у её венценосного супруга. Она начала неслыханное до того грандиозное предприятие — общероссийскую денежную реформу.
Говоря о её причинах, летописец сообщал, что «начата безумный человецы научением вражьим деньги резали и злый примес в серебро класти, и то дело много лет творяху». Фальшивомонетчиков ловили и подвергали пыткам и мучительной казни — вливали в горло расплавленное олово, но жажда наживы была сильнее страха ужасной кончины и число преступлений не уменьшалось.
И тогда в 1535 году вышел указ: старые деньги заменить новыми, причём оставить на Руси всего одну монету, хотя и выпускать её и в Москве, и в Новгороде Великом, перестав чеканить там старую монету, превосходившую «московку» ровно вдвое.
По реформе 1535 года появилась единая мелкая серебряная монета весом в 0,68 грамма, что по количеству серебра примерно на 15 процентов было меньше прежней московской монеты.
Объясняя производимую перемену, правительство объявило, что «Великая княгиня велела прибавить в гривенну новых денег, чтобы был людям невеликой убыток от лихих денег, от поддельных и от обрезанных».
На новых монетах был изображён всадник с копьём — стилизованный образ Георгия Победоносца, и потому новая мелкая монета, вначале называвшаяся «новгородкой», со временем стала называться «копейкой». В новом общероссийском московском рубле таких копеек было сто. Другие монеты, кроме иноземных, из обращения изымались.
В том, что московские деньги стали общероссийскими, и заключался важный политический момент — Русь становилась ещё более централизованным и, стало быть, более сильным, единым государством.
В январе 1534 года Андрей Старицкий уехал к себе в удел и стал замышлять новый мятеж, отказавшись почти сразу же после приезда в Старицу участвовать в походах на Оку, куда весной и летом собиралось общерусское воинство. Правда, в июле 1534 года Андрей в последний раз выступил со своими полками в Боровск, возглавив все сошедшиеся туда войска обшей численностью в сорок тысяч человек, но после этого ни разу не выводил «в поле» — ни против литовцев, ни против татар, открыто выказывая Елене Васильевне свою к ней враждебность.