Право на безумие
Шрифт:
– Стресс снимать будем, тем более и у меня повод есть.
– Случилось что?
– Ага, меня дико напугали дикие погонщики диких верблюдов своей семимесячной небритостью. А еще я «Лексуса» купил.
– Здорово, давай страхами поменяемся.
– Нет уж, а вот водки сегодня выпьем. Так что давай отбивай на сегодня все встречи, вечер будет долгим. Как жена, уже приехала?
– Нет, еще у тещи.
– Ну, вот и славненько.
«Лексус» был красив и шикарен. Видно это было издали, но Иваныч, явно млея от своей новой игрушки, раз десять повторил лекцию, чем же именно он шикарен и красив. После чего, усадив на заднее сидение дождавшихся своего девчонок (как выразился Леший – «для комплекта»), они отправились снимать стресс, полученный Сулиным в Египте, где он по турпутевке
Все шло как обычно. Посетили несколько заведений общественного питания различного уровня, выехали на берег залива, где сняли катер и около часа носились на нем вдоль берега, вызывая тихую ненависть у рыбаков с удочками. Вернулись к машине мокрые, довольные и абсолютно трезвые. Иваныч завел разговор о бане, но девушки почему-то заартачились и, получив деньги на такси, отбыли в неизвестном направлении. Затем пришла трезвая мысль «напиться в гордом одиночестве», но для одиночества все известные места были неподходящие, поэтому поехали все-таки в баню, где Иваныч, наконец, снял свой стресс в компании подвернувшихся жриц любви, а Леший хорошо и с наслаждением попарился. Девушки, почувствовав денежных клиентов, уходить явно не спешили, поэтому Алексей, оставив Сулина в компании одной из них, объяснять разницу между черноморским и африканским загарами, удалился с двумя другими. Впрочем, особой радости это ему не доставило, у Арлетты с Виалеттой уровень «профессионализма» был гораздо выше. Тем не менее, по прошествии часа, приятели, наслаждаясь безмятежностью опустошенности, пили пиво и лениво обсуждали достоинства и недостатки покинувших их работниц сферы услуг. Допив очередную кружку, Леший спросил:
– Послушай, Иваныч. Ты холодным оружием не увлекаешься?
– Нет. А что?
– Клинок продать надо.
– Ну… Я могу поспрашивать, а сколько хочешь?
– В принципе, его можно и за лимон сдать.
– Сколько?
– Миллион американских долларов, но меня вполне устроят пятьдесят тысяч.
– Леша, это не серьезно. Такие вещи столько не стоят. Разве что у него ножны в бриллиантах.
– Нет. Меч без каких-либо украшений.
– Меч? Курган раскопали?
– Нет, подарок.
– А зачем ты подарок продаешь? Повесь на стенке в кабинете, будешь от начальства на совещаниях отбиваться.
– Просто очень нужны деньги. И много.
– Давай я гляну. Вдруг, он мне понравится, и сделаю я себе подарок, тыщ так за двадцать, если вещь стоящая.
– За тридцать, и поехали смотреть.
– Уговорил, красноречивый. А куда ехать?
– Дома он у меня.
– Такая вещь – дома? У комитетчиков квартиры не чистят?
Пока одевались, явно «недопитый» Сулин бубнил о том, что люди не ценят свое имущество и свою жизнь, оставляя дорогие вещи там, где им совершенно не место, а все неприятности случаются в первую очередь от безответственности и привычки мыслить и действовать «на авось» и т.д. и т.п.
Всю эту нудятину прервал телефонный звонок, который заставил Сулина прервать свои нравоучения, заулыбаться и произнести в трубку нежным голоском: «Слушаю, солнышко».
5
– Алле, Ксюшенька, ты куда пропала? Я жду, жду, а тебя все нет и нет. Я уже волнуюсь. Мне же через час в салон, меня мастер ждет. У него все по расписанию, опаздывать нельзя. Поехали вместе, потом пообедаем, все равно тебе делать нечего. Он и с тобой, что-нибудь грандиозное сотворит.
В Веркину тираду вставить слово было практически не возможно. Поэтому, дождавшись более или менее продолжительной паузы, Оксана смогла сообщить подруге, что стоит перед ее домом, и хотела бы заехать во двор.
– Ой, так ты на машине. Сейчас я выйду, и мы с тобой поедем. Столько дел, столько дел. Понимаешь, у меня колесо спустило, да еще весь капот гвоздем искарябали, а в автосервисе такие грубияны. Я им звоню, а они со мной разговаривать не хотят. Какая же ты все-таки умница, что сама за рулем. Я просто не знала, что буду делать, как все успею.
К такой манере разговора Оксана уже привыкла, поэтому абсолютно не удивилась, когда подружка, не переставая болтать с ней по телефону, через пять минут открыла дверь автомобиля
Вере Адаменко было двадцать пять лет, и была она счастливой обладательницей смазливого личика, сногсшибательной фигуры и богатого, часто бывающего в отъезде супруга. Она родилась и выросла в этом городке, и вряд ли бы куда-нибудь из него уехала, если бы не начавшаяся в стране «перестройка» и грянувший затем бардак. Предприятия стали, родители не получали зарплату по полгода, и уставшая от безденежья и постоянного легкого голода девочка Вера, в составе какого-то творческого коллектива, рванула на гастроли за границу, благо танцами она занималась практически с раннего детства. Им повезло. Без происшествий добравшись до Кипра и не попав в бордель, шоу-балет около года выступал в одном из популярных ночных клубов Ларнаки. За это время она смогла скопить около двух тысяч и, вернувшись домой с подарками, выступила в роли спасительницы для пребывающих в состоянии безработицы родителей и доброй феи для младшего брата, осчастливив его игровой приставкой. Затем были Турция, Ливан, Испания, с десяток любовников, две депортации и необходимость дважды менять имя и фамилию. А далее были гастроли в Италии, где в одном из тихих курортных местечек она и встретила своего нынешнего супруга, пребывавшего там на отдыхе. Вера представилась студенткой, благо, очередной любовник-итальянец сляпал ей какую-то пластиковую карточку, говорящую о том, что она прибыла в Европу для повышения своего образования. Бизнесмен Григорян не смог спокойно перенести встречу с землячкой и предложил ей поехать в Грецию. Верочка, одарив его нежным любящим взглядом, согласилась и, разорвав контракт, отбыла с ним в Афины, затем в Иркутск, а потом, на радость родителям, и в ЗАГС родного города. И теперь, наслаждаясь ролью жены богатого человека, окружала мужа теплом и заботой, а в его отсутствие легко и непринужденно наставляла ему рога, умело скрываясь от многочисленной армянской родни и прочих знакомых.
С Веркой Оксана познакомилась около года назад и абсолютно случайно. В магазине им обоим приглянулся один и тот же купальник, обсуждая который они и обменялись номерами телефонов, болтать по которому «мадам Григорян» была большая охотница. Впрочем, болтала она и без телефона.
– Представляешь, мне весь капот гвоздем извозили. Молний каких-то нарисовали, негодяи. Просто не представляю, что мужу скажу. Это ж столько денег. Какая у тебя сумочка красивая, где покупала? Ой, а что это ты такая расстроенная? Плохо себя чувствуешь?
– Да нет, все хорошо. Я сегодня аварию видела.
Оксана вздохнула и подробно пересказала подруге утреннее происшествие, благоразумно опустив причину его происхождения. Рассказывая, она вдруг неожиданно для себя обнаружила, что сильно расстроена, и расстроена именно невниманием к своей персоне со стороны утреннего незнакомца, и мало того, с удовольствием бы с ним встретилась еще раз…, как-нибудь случайно. Это неосознанное желание, перестало быть таковым, окончательно оформившись к первой реплике Верки, которая, наконец, осмыслила историю и сделала для себя какие-то выводы.
– Ну все. После таких ужасов, просто необходимо развеяться. Поехали в «Красавицу», пару часов в руках мастера, и жизнь заулыбается на все тридцать два, а потом решим, как проведем вечер.
Она оказалась права. Массаж, маникюр, стрижка и прочие маленькие радости, сопровождаемые легким ненавязчивым трепом, полностью развеяли плохое настроение и мрачные мысли, если они конечно были.
Покинув салон, они зашли в небольшой ресторанчик, отличавшийся очень хорошей кухней и такими же ценами, где, произведя небольшой переполох среди посетителей мужского пола, сделали заказ и, слегка постреливая по сторонам глазками, продолжили обсуждение различных милых мелочей, без которых жизнь современной женщины теряет свое многообразие. Уплетая за обе щеки что-то рыбное, Верка, наконец, рассказала и о подарке нового любовника. Гарнитурчик –серьги, кулон и кольцо – был красив и привезен из Африки, но носить в нормальной жизни эти украшения было совершенно невозможно. Очень уж они были громоздкими и тяжелыми. А еще у драгоценностей была старинная легенда, которую она почти не запомнила, но была она жутко страшная и романтичная.