Право на безумие
Шрифт:
И вот тогда, когда он окончательно пришел в себя, раздался этот грохот, и вздыбилась земля, заставив куски асфальта разлететься в разные стороны.
В детстве старый учитель географии очень любил рассказывать, как образуются вулканы. Где-то глубоко под землей, сходятся тяжелые материковые плиты. Ломаются, наползают друг на друга, поднимают лежащие на них пласты, заставляя их выпячиваться и ломать земную поверхность, выплевывая наверх потоки красной лавы. Так оно все и происходило. Вот только вместо лавы в мирный, тихий провинциальный городок полезли те, кого
В голове прогремел знакомый крик Старого «Враг. Бой». По телу пробежала волна тепла, и он прибавил шагу. Он видел, как поднимаются сбитые с ног судорогами земли его друзья, как несется навстречу битве огромный и странный зверь, узнал Сулина, вбегающего с Оксаной и своими подручными в дом, видел все, и шел вперед. Мимо всего этого, туда, где сейчас он был действительно нужен и мог сделать то, ради чего, наверное, судьба и наградила его этими возможностями и ради чего вложила волшебный меч в его руки.
– Лешка, там Оксана. Там Егор.
Брошенный в спину крик Арлетты был полон отчаянья. Он остановился, и неторопливо пошел назад.
– Аля, мне сейчас нужна твоя помощь. Ты знаешь, кто идет сюда, и знаешь, что будет, если они останутся.
Она опустила глаза.
– Там – он махнул рукой в сторону дома – Сашка Сулин. Он, конечно, псих, но гораздо более нормален, чем идущая сюда беда. И если не остановим их, то и здесь ничего не будет. Пойдем, Алечка. Боюсь, один не справлюсь.
Арлетта сжалась, словно от удара, а потом посмотрела ему прямо в глаза.
– Ты меня вернешь? Если останусь в живых, сама с этим после такой драки не справлюсь.
Он выдержал взгляд.
– Обещаю. Ты меня знаешь, я тебе никогда не врал.
Она уже игриво на него посмотрела, произнесла – «Ой, ли?», и побежала вперед, с каждой секундой увеличивая длину шага.
Ванечка неторопливо рвал руками металл ворот. Посмотрев на это, Леший улыбнулся и положил ему руку на плечо.
– Ребята, стойте здесь и никуда не лезьте. В дом никого не пускайте. Если мы с Арлеттой из боя не выйдем, забирайте из него женщину с ребенком и уводите их как можно дальше. Удачи вам. Живите долго.
Меч жег руку. Алексей резко развернулся и помчался туда, где выло, хрипело и рвалось на свободу неизвестное этому миру зло.
27
Внедорожник уперся бампером в поваленный тополь и остановился. Это дерево и его друзей посадили первые жильцы стандартных блочных пятиэтажок. Тополь стоял лет двадцать, а теперь упал, перекрыв собой проезжую часть, словно обозначив границу, с одной стороны которой было все как раньше, а с другой – новое и неизвестное. Неизвестное и страшное. Оно выло, гремело, кричало, трясло землю и приближалось.
Воронков неуклюже перелез через поваленное дерево и передернул помповик. Затвор клацнул, услужливо загоняя патрон в казенник. Александр Иванович немного подумал и вставил в обойму еще один патрон. Неожиданно машина взревела двигателем, сдала назад и, развернувшись, быстро помчалась прочь.
– Вот козлы.
Оставшийся с Воронковым парень, зло щурясь, провожал автомобиль, глядя на него в прорезь прицела. Но далеко они не уехали. Удар, скрежет, и разбитый вдрызг передок – словно на каменную стену налетели. Они выскочили и попробовали пройти сами. Александр Иваныч молча наблюдал, как двое бились о невидимую преграду, а потом похватали из машины ружья и помчались к нему.
– Саныч, там стена. Ее нет, но она есть. Назад не пройти.
Вид у них был растерянный и испуганный одновременно. Воронков вздохнул. Злости не было. Пацаны, что с них взять. Сколько им? Лет по двадцать пять. Снаружи вид бравый, а внутри… Кто бы им этот стерженек ковал? Ну, да ладно, покладистее будут.
Начал капать дождь, очень мелкий и очень частый. Александр Иванович зябко поднял воротник дорогого пиджака, ослабил узел галстука и перекрестился.
– Пошли вперед, хлопцы. Назад, как говорится, дороги нет.
Все дружно загнали патроны в патронники, и пошли навстречу своему страху.
28
– Мамай, уходим. Объявляю эвакуацию. Всех снимай, и уходим.
Тот не реагировал. Стоял, широко расставив ноги, и внимательно, через небольшой бинокль, рассматривая происходящее.
– Хватит ныть. Ты же офицер.
– Я не офицер. Я бизнесмен. Я не солдат. Я не могу.
Тот зло обернулся в его сторону.
– Но ты же мужик. Джигит. Кинжал, наверное, дома где-нибудь валяется.
Кинжал действительно был. И сабля. Все – прапрадеда. И не валялись, а висели в зале на почетном месте.
– Смотри.
Мамай бросил ему бинокль. Анвар собрался с силами и поднес его к глазам.
Из образовавшейся воронки лезли звери. Двуногие крокодилы. Черные, зубастые и очень страшные. Их было очень много, словно муравейник искал новое место обитания, или не один муравейник, а сразу десять. Или сто. Вылезали кучей и лезли напролом, сжирая на своем пути все. Траву, деревья, камни. Рвали, ломали, топтали и выли. Этот вой был самым ужасным. Анвар не мог его слышать. От этого звука подгибались колени, и хотелось превратиться в маленького жучка. Спрятаться, забиться в щелочку, чтобы прошли мимо, чтобы не заметили и чтобы не видеть этих бесчувственных ледяных глаз и блестевшего в них бешенства.
– «Восемь-восемь-восемь».
Услышав доклад, Мамай выругался и начал отдавать приказы.
– Прекратить огонь. Не сближаться, держать дистанцию.
Обернулся к Анвару.
– Половины уже нет. Вы про этих тварей знали? Это с ними бой предполагался?
– Нет.
– С кем?
– Вот тот, с мечом.
– Умники, он один их пока и держит.
И тут же вернулся к своему отряду.
– Беспорядочно не стрелять. Помощи не будет. Всем прикрывать парня. В зверюгу, которая рядом с ним, и в чудовище в воздухе не стрелять. Они, похоже, с нами. Все, работаем.