Право на безумие
Шрифт:
– Красота какая. Можно посмотреть?
– Только издали. Не то случится что-нибудь нехорошее или Аля руки поотрывает.
Та зло блеснула в его сторону сияющими глазами.
– Если Артур – твой брат, то у тебя племяш родился. Он к жене помчался, обещался скоро быть.
Арарат суетливо начал доставать телефон, улыбаясь уже другой взволнованной и счастливой улыбкой.
– Эх, мама, дорогая. Мы так этого ждали.
Телефон отозвался короткими гудками. Арарат с расстроенным видом засунул его в карман и, первый раз с момента встречи, прямо посмотрел в глаза Алексею.
– Приглашаю вас на большое семейное торжество.
Ответил за всех Ванечка, который резко и неожиданно распахнул дверь медкабинета и, услышав последние слова, радостно грохнул:
– Да здравствует большая бутылка
О чем думал, о том и ляпнул. Все неизвестно чему засмеялись, и начался праздник.
19
Юра ехал на выделенном отделом автомобиле по пасмурному, накрытому большой тучей городу, который словно съежился в ожидании сильного и холодного осеннего дождя. Он безучастно смотрел в окно на пробегающие мимо дома, автоматически отмечая приметные места и возможные ориентиры. Сознание проделывало это самостоятельно, не отвлекая от основного дела, абсолютно не заботясь о необходимости этого процесса в данном конкретном случае. Опыт и выучка, одним словом. Они сами иногда работают, обеспечивая своему хозяину надежный тыл и предполагаемые пути отхода.
Юрий Эдуардович ехал на беседу с Оксаной Егоровой и шлифовал в голове отобранные для беседы темы, стараясь вывести возможные цепочки ответов и заранее подготовить на них свои новые вопросы. Мелочей здесь не было, любое неосторожное слово может потащить за собой цепь так необходимых ему событий и фактов. А в том, что из этой милой женщины он вытащит все, что так необходимо генералу и лично ему, Юра не сомневался. Все это было обычно и привычно, но… Новизна ситуации заключалась в том, что, пожалуй, первый раз за время работы с Курочкиным, лично у него – Юрия Эдуардовича Волошина – появились свои личные интересы в ведущейся игре. Для себя он сформулировал это лишь сегодня утром. Ему был совершенно не интересен ни 13-й, ни его дальнейшая судьба, ему даже не была интересна судьба проекта, в котором он работал сейчас и для которого сделал все, чтобы он состоялся. Главным была «Роза» и все, что с ней было связано. Каким-то шестым чувством Юра понимал, что «Роза» - это то, рядом с которым все прежние «цветочки» Курочкина завянут и потеряют свою притягательность для тех, кто, собственно, и заказывал эти «озеленительные» работы. Юра никогда не был интриганом, но уйти из-под чьего бы ни было командного взора, и вести дело самостоятельно, создав свою собственную структуру, ему хотелось всегда. И сейчас, отрабатывая предстоящую беседу, он понимал, что его дальнейшая карьера находится в голове милой и, к счастью, не очень умной Оксаны Павловны Егоровой. Осталась мелочь – поговорить, обобщить и доложить. С кем поделиться своими будущими знаниями, Юра знал, а в своем успехе сомневаться перестал очень давно.
Машину тряхнуло на очередном железнодорожном переезде и, словно по команде, в ухе, где сидел маленький незаметный микрофончик, раздался голос Анвара.
– Мы – на месте. Обстановка в норме. Хозяева – дома. Как слышно?
– На пятерочку.
Анвар отключился, а Юрий Эдуардович зябко поежился и принялся размышлять, как отрезать напарника от возможности получать информацию о беседе в реальном времени. Он сразу был против того, чтобы Мамай со своими головорезами осуществлял его охрану во время встречи. Однако генерал сославшись на то, что место нахождения 13-го точно неизвестно, и нельзя отрицать возможность его неожиданного появления, настоял на этих многочисленных попутчиках. Согласием Волошина никто не поинтересовался, поэтому Анвар, Мамай и полсотни бойцов уже около двух часов находились в непосредственной близости от дома, где проживала семья Оксаны, контролируя ситуацию и отслеживая приход неожиданных гостей.
Автомобиль замедлил скорость и остановился.
– Прибыли, Юрий Эдуардович.
– Хорошо. Можете быть свободны. Когда машина понадобится, я позвоню.
Дождавшись, когда служебка скрылась за поворотом, Юра подошел к дому и решительно нажал на кнопку звонка.
20
Сулин два дня метался, словно в лихорадке. Долго сидеть на одном месте, а тем более заниматься каким-нибудь делом он просто не мог. Четко осознавая, что встреча с Алексеем и его мечом приближается,
– Здравствуй, Сашенька.
Женщина вышла из соседней комнаты. Была она, почему-то, в домашнем халате, слегка взъерошенная и, как ему показалось, немного испуганная.
Сулин перестал мерить комнату ногами, и уставился на нее тяжелым взглядом.
– Через час Леший будет в доме своей подруги.
Он не ответил. Дождался, когда за ней хлопнула входная дверь, взял телефон и набрал номер.
– Это я. Уговор помнишь? Пусть ребятишки подъезжают.
Дал отбой и тяжело опустился в кресло. Время пришло, и Сулину стало очень легко. Остались позади сомнения и размышления, пора было сделать то, о чем он думал и к чему давно внутренне готовился. Главное, чтобы никто не помешал сделать этот шаг.
Голову сдавило железным обручем, а перед глазами поплыли зеленые круги. Меч был рядом.
21
– Шеф, за боссом двое ребят заехали. Фейсы знакомы, все из личной охраны Бакинца. Он сел к ним в машину и, похоже, держат путь к дому нашей подопечной.
Воронков скривился. Бакинец был «смотрящим» за городом, человеком серьезным, осторожным, очень жадным и склонным решать возникающие проблемы кардинальным образом. И то, что Сулин обратился к такому «авторитету» за помощью, говорило только о том, что и сам он готов решить существующую проблему подобным методом. Когда он только успел на него выйти?
Александр Иванович с тоской посмотрел на городской телефон, и пару секунд поразмышлял на тему «02». Затем выругался и вернулся к своим бойцам.
– Миша, посмотрите за ними. Только осторожно, на оттяге. Как до места доедут, сообщи.
– Сделаем.
Еще раз обдумав возможность обращения к «мальчикам по вызову», Воронков решительно отбросил ее в сторону и, вооружив трех своих самых проверенных бойцов имевшимися дробовиками, помчался к дому Егоровой, искренне надеясь не допустить надвигающейся беды. А если не получится, то хотя бы попытаться исправить то, что должно было произойти.
Время пришло, но за кем, не знало даже само Время.
22
За его отсутствие родной подъезд практически не изменился, лишь стены сменили свой окрас с бледно-салатного на ядовито-зеленый. Окно все так же не закрывалось, и теперь в него врывался холодный осенний ветер. Потолок был в мокрых пятнах, а по углам весела многолетняя паутина с высохшими трупиками мошек, ночных мотыльков и парой непонятно как тут оказавшихся стрекоз. В общем, все вокруг знакомое, все вокруг мое, только тех, к кому он бежал, перепрыгивая через две ступеньки, дома не было. И теперь он последние сорок минут сидел на лестничной клетке, привалившись спиной к запертой двери, и курил сигарету за сигаретой, гася окурки в подвешенной к перилам консервной банке. Курил и ждал. Испуг от ожидаемой встречи прошел сразу, как он понял, что в квартире пусто. Осталось лишь желание увидеть, обнять, прижать к себе, погрузиться в любимый и знакомый запах. А там – будь что будет.
После четвертой сигареты он практически успокоился и начал в который раз представлять предстоящую встречу. Как обычно, ничего путного не получалось. В голове всплывали сцены, словно списанные из душещипательных сериалов. Он вздохнул, достал очередную сигарету и посмотрел на часы. Стрелочки неумолимо бежали к известной лишь им одним цели, а к происходящему оставались совершено безучастны.
Часами, одеждой, телефонами и автомобилем с водителем их снабдил Артур. Он вернулся в казино часов через пять и с размаху кинулся в набиравшее обороты застолье, подстегнув своим появлением размеренно текущий праздник, превратив его в бешеную карусель карнавала. Братья, их родственники и друзья пили, радовались, плясали и швыряли в музыкантов свернутые трубочками деньги, причем обязательно старались при этом попасть в барабан, сильно раздражая этим благообразного пожилого музыканта.