Право на выбор
Шрифт:
Лететь до дома еще трое стандартных суток… самые долгие трое суток в его жизни, надо полагать.
4-10
— Вот... располагайся.
Дом у Раша выглядит обжитым, но запущенным. Он явно не фанатеет от уборки и сейчас, кажется, немного стыдится бардака: переминается и бестолково перекладывает вещи с места на место. Мне почему-то становится немного смешно.
— Спасибо.
Второй этаж нашего дома пострадал сильнее, чем на первый взгляд показалось: окно вынесло вместе с рамой и куском стены, за день не поставишь, да и некому — так что решено
— Может, тебе чем-то помочь?
— А? — боже, растерянным он выглядит почти… мило? Насколько это слово вообще применимо к кому-то его роста и комплекции. — А… ну…
— ?..
Напоминает первый вечер на Тавросе — как я сидела на кухне у Мара… Мар… в груди колет, и рука сама собой взлетает растереть — как будто она может дотянуться туда, где болит. Тоскливо и бессильно на сердце, я ловлю себя на нечаянной мысли, что могу прямо сейчас расплакаться от страха и усталости — поэтому спешно втягиваю воздух и спрыгиваю со стула.
— Продукты есть? Хоть какие-нибудь?
— Что-то должно быть…
— Звучит многообещающе, — я улыбаюсь с хрустом натянутых нервов. — Сейчас что-нибудь придумаем.
...
Первые дни после обвала сминаются с ночами в одно липкое, стремительное ничто, и в нем теряется ощущение времени и пространства. Спасателей в Рум'ре все больше, местные активно разгребают завалы, Раш среди них — и после моего активного махания здоровыми руками перед носом он помогает мне пристроиться на пункт выдачи средств первой необходимости. Там уже работает Грида и две незнакомые мне женщины из расы дарган. Они окидывают меня чуть презрительными взглядами, называют лохматым чудовищем, но при упоминании Рихты чуть смягчаются и не так воротят нос. Мы даже успеваем поладить — трудно не найти общий язык, когда целыми днями толкаешься в маленькой палатке. Уши по-прежнему заложены, периодически прокалывают голову острой болью, и только когда я перестаю понимать говорящих на две трети, до меня доходит — ретрансляторы все-таки сдохли.
— Сразу надо было сказать, чего терпела? — ворчит Раш, меняя их с помощью пинцета на новые, совсем крохотные. — А если бы уши отвалились?
— Не отвалились бы… — огрызаюсь тихо и беззлобно.
— Еще как отвалились бы — и носила бы потом в карманах.
— Да ну тебя…
Он нависает надо мной — по пояс голый, весь в бинтах… запах этот его, резкий, но не противный… он всегда такой… когда рядом со мной? Или я просто не обращала внимания?
Едва он заканчивает, я спрыгиваю со стула — быстрее, чем нужно. Ухожу на второй этаж, закрываю дверь — резче, чем нужно… в спальне все еще бардак, мы только перебрались обратно, нужно разгрести весь этот хлам… разгрести, разобрать… иначе…
Лицо горит — как всегда не вовремя. Оно горит почти все время, и жар этот расплавленным стеклом заливает все тело, сковывает его, все движения делает резкими, нескладными… что за черт… какого черта я веду себя как...
Сука.
Нет, не правда. Я ничего не сделала. Я ничего не сказала. Я ничего, ничего, ничего… ничего же? даже сравнивать… даже рядом ставить… как небо и земля,
Кого ты обманываешь?
Нет… нет… нет… неправда… ничего… я ничего…
— Все в порядке?
Твою мать. Ну почему именно сейчас?..
— Можно зайти? Я оставил инструменты…
Не можешь. Не можешь, не сейчас, не сейчас…
— Конечно.
Он заходит, сразу идет в ванну… показывается спустя минуту, мажет по лицу и телу быстрым, но цепким и внимательным взглядом… что он понял? понял хоть что-то или бог милостив ко мне?..
Он останавливается у двери… давай же, ну, уходи скорее!.. оборачивается еще раз… уходи!..
— Ты неважно выглядишь…
— Все нормально. Просто устала и хочу отдохнуть.
— Точно?
— Да точно!..
Все тело звенит, как натянутая струна, лопаются виски и капилляры на щеках. Я отворачиваюсь, что-то беру в руки, а что — не вижу… Просто уходи, уходи… мне надо успокоиться… привести голову в порядок, во всем разобраться… да… во всем разобраться… и тогда все станет как раньше, все снова станет нормальным…
Раш уходит — беззвучно, и меня практически тут же накрывает слепотой и глухотой неразбавленного стыда. Он не заслуживает этого… он не виноват, что у меня опять едет крыша... я должна как минимум быть мягкой, приветливой и дружелюбной с ним, чтобы не так мучительно ему было находиться рядом со мной… а вместо этого меня штормит, я не понимаю, что происходит, точнее — я прекрасно понимаю, что происходит, я не могу понять лишь — какого черта? Какого черта я… стала видеть в нем… мужчину?..
Вырвать бы себе ребра… вырвать все изнутри и вышвырнуть на солнцепек, потому что само наличие этих мыслей... Я сползаю по стенке на пол — мое любимое занятие последнее время — и сжимаюсь в комок. Обвожу взглядом комнату — она мало напоминает прежнюю себя, вся раскуроченная… Вряд ли я найду в ней что-то целым… горечью на языке отдает мысль о подарке Шерши, маленьком теплом камушке с ее планеты… В этом новом и чужом пока для меня мире так мало было моего, что утрата любой мелочи словно уменьшала меня саму… Хорошо еще, что кольцо я не снимала… кольцо… Мар…
Новый приступ скручивает грудную клетку, но стон я из нее не выпускаю — услышит же, чуткий у них слух, как у диких зверей… Ничего не выпускать… ни единого вздоха, ни единого взгляда… пока это остается внутри меня, никто кроме меня не страдает.
4-11
— Вот, возьмите… Одеяло? Сейчас, одну секунду…
Руки движутся автоматически, улыбка приклеилась к губам намертво — кажется, старые привычки только и ждали, чтобы выползти из погребов сознания наружу, занять свое место… как давно это было? Кажется, в другой жизни… но я приветливо улыбаюсь, слегка кланяюсь… Оставить на поверхности лишь эту личину — а самой спуститься вниз, по лабиринту спутанных мыслей…