Право на выбор

Рут Джулия

— Ты что, без белья?..

— ...

— Марррр…

— Что?

— Мы договаривались. Сегодня моя очередь.

Тот опускает голову ниже, и жаром меня обволакивает с двух сторон.

— Ты задержался.

— Шерхов сын…

— Не ссорьтесь… — у меня между ног уже покалывает, хотя с прошлого раза и часа не прошло. — Можно ведь всегда… компенсировать…

…Компенсировать приходится по полной программе.

5-8

... В спальне — полумрак; полуоткрытое окно сочится прохладой и далекими звуками ночного леса. Я едва слышу их и почти не чувствую

холода — рядом со мной воздух медленно закипает.

Обнимая и удерживая под грудью, Мар ласково и осторожно накручивает на руку растрепанную косу — чтобы провести носом по позвонкам, обдавая их прерывистым дыханием. От этого касания в спине искрит, она невольно прогибается, тепло стекает вниз... туда, где другой уже растирает жесткими пальцами. Ставшее особенно чувствительным, тело словно гудит изнутри, я чуть подрагиваю, когда Мар прикусывает шею, сжимая пальцами набухший сосок — и от него идёт волна гусиной кожи.

Раш отрывает руку, я приоткрываю глаза — и встречаюсь с ним взглядом, когда он медленно-медленно проводит языком по ладони.

— Совсем... нет стыда?

Он ухмыляется.

— Продал в детстве за кулёк сластей.

Нахальная морда... мне хочется стереть выражение самодовольства с его лица, я тянусь рукой, обхватываю его член у самого основания — я уже знаю, где у них самое чувствительное место — и наслаждаюсь выражением беспомощности на его лице. Потираю кончиками пальцев выпуклость, с которой сочится вязкая жидкость, обволакивающая ладонь... он закатывает глаза, стонет в голос, и меня пробирает с ног до головы от искренности этого звука.

Мар... куда сдержаннее, куда спокойнее... а иногда мне хочется видеть, как под моим прикосновением теряют голову...

— Все, хватит, хватит, — бормочет он, убирая мою руку.

— А что такое? Боишься слишком быстро...

Он наклоняется ко мне, обхватывает щёки и шепчет:

— Это тебе надо бояться.

— Ой боюсь-боюсь...

— И у кого из нас нет стыда?

Фыркает за спиной Мар — его забавляют наши перепалки. Он тоже возбужден, но не плавится, как Раш’ар — тот разве что не дымится, мелко подрагивает, глаза его поблескивают... он хочет,

очень хочет — и я знаю, чего именно.

Лёгкий толчок в грудь — и он послушно опускается на спину. Огромный... будет ли это как с Маром?.. каким он будет ощущаться внутри?.. от возбуждения течёт по бёдрам, и когда я прижимаюсь к нему промежностью, между нами сразу горячо и очень скользко... я медленно покачиваюсь, кончиками пальцев поглаживая его дрожащий живот... ладони его — на бедрах, и с каждой секундой они сжимаются все крепче, крепче...

— Руки, — звучит тяжелый голос, и хватка на бедрах мгновенно слабеет. Мар рядом, не касается меня, только смотрит — словно пёс, готовый по команде вцепиться в горло... но ничего мне сейчас не угрожает.

Сипло постанывает Раш, глядя на меня снизу вверх. Ослабив хватку, руки его стали беспокойно бродить по телу, словно желая натрогать все и везде... Я все покачиваюсь на нем, влажное тепло между нами быстро становится колющим, рождает слишком громкие, слишком откровенные звуки... он закатывает глаза и тут же возвращает взгляд, дрожит подо мной и бормочет сбивчиво:

— Сколько... хах... сколько ж я ждал... мать вашу... сколько ждал...

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать, дотягиваюсь только до груди — и он внезапно тянет меня выше, тянет к себе, обхватив

ладонями голову и запустив волосы в пальцы... он целует так, как никто и никогда раньше не целовал. В этом поцелуе всё его ожидание, всё его отчаяние, вся его боль... я позволяю ей течь в меня, принимаю всю без остатка... принимая без остатка его самого.

Он шумно дышит, когда я медленно-медленно опускаюсь на него, упираясь ладонями в живот, не сводит глаз с места соединения наших тел, тяжело и часто сглатывает. Руки у меня дрожат уже от напряжения, дрожат бедра... плывет перед глазами от этого напряжения пополам с возбуждением, шумит в ушах. Если я сейчас... опять отключусь...

— Иди-ка сюда.

Мар за моей спиной, Раш протестующе рычит... и сразу умолкает, когда тот поднимает меня за бедра. Он прижимает меня спиной к своей груди, а я только беспомощно всхлипываю, ухватившись одной рукой за его шею... Раш очень быстро все понимает, он приподнимается, оглядывает меня, словно до конца не веря, что действительно можно.

— Тебе что, еще и там помочь? — раздражанно произносит Мар. Его терпение стремительно иссякает, я как могу успокаивающе глажу его по лицу... он целует мою ладонь, чуть потирается о неё и внезапно прикусывает. И правда, словно пёс...

— Иди к шерху, — выпаливает Раш и берет себя в руки. Обхватив за талию, он прижимается ко мне и за один неполный вдох оказывается внутри.

... Он совсем не такой, как Мар... Я бы не спутала их даже во сне... отрывистые, резкие толчки очень быстро стоны превращают в крики... он старается себя сдерживать, у него не получается, но мне все равно, все равно уже... жар, окутавший меня с двух сторон, сомкнувший весь мир до миллиметров между нашими телами, жар это растекается по коже жидким огнём, плавится кожа, плавится тело... откинуть голову назад и захлебнуться в жадном поцелуе, потянуться рукой и прижать живот к животу, ощутить его ритмичное сокращение...

— Я... сейчас... сейчас...

— Да, да...

Его руки судорожно сжимаются, внутри расширяется, распирает, обжигает... в ответ мое нутро мелко вибрирует, бедра подергиваются, но их держат крепко. С тяжёлым выдохом Раш разжимает руки, отстраняется... внутри образовавшаяся пустота жадно пульсирует, словно ей... мало?..

— Ещё? — шепчет Мар на ухо. Его член обжигает мою поясницу, от сытой расслабленности не осталось и следа.

Кажется, завтра я опять никуда не пойду.

...

В те дни я редко оставалась одна — и принятие своего положения, осознание, что стану матерью, оставалось где-то за бортом. Выпуклость на животе воспринималась как что-то отдельное от тела; существо внутри пока никак не давало о себе знать и трудно было даже представить, каким оно будет… и будет ли вообще, с учетом того, что опыта такой беременности у местных не было. Я сидела словно в стеклянном куполе, не воспринимая и не понимая, что происходит за его пределами. Когда туры с благоговением касались живота, я чувствовала себя… странно. Как будто все это происходит со мной и не со мной одновременно. Притупленная гормональными и бесконечным соитием психика вообще отказывалась что-то воспринимать, я словно погрузилась в вязкий полусон, где будущего просто не существовало, и был только сегодняшний день. Где-то на периферии сознания колотились мысли: я беременна, меня ждут роды, у меня будет ребенок, но колотились словно беззвучно, бестелесно…