Право на жизнь
Шрифт:
Рядом с бескрайним черным озером искристый прудик. Размеры не сравнить, конечно. Лужа на фоне бездны. Обе руки в теплое, ласковое — как в ней спокойно, хорошо… И добровольно подчистую слить? Надо сумасшедшей быть… Да, надо.
Погладила подозрительно притихшего манса, влила в него совсем немного Света. Тот вздрогнул, уставился удивленно — совсем, хозяйка, с дуба рухнула? Но не противился, наоборот, притих. И еще немного. Еще… И все, что оставалось. И — пустота. Сразу без этого тепла обрушилась тоска, тревога. Я и забыла, что так жила когда-то. Воздух сразу стал спертым, и тот всей грудью не вдохнуть. Магическое истощение
Так все будет? И снова липкое, только и держи в узде. А, нет, держать уж не придется…
А Ронард как будет теперь чувствоваться? Представила горячие объятья, и запах, и темно-серые глаза, и губы, сводящие с ума… Вдруг влилось все обратно с острой болью. Манс ткнул прямо в живот своим шипом, зараза! И смотрел с укоризной — что за игры? Твое — так забирай.
— Греттен, милый, мне надо так, пойми…
Уговаривала дикую тварь, но тот яростно шипел, не хотел понимать хозяйку.
— Ты мне потом вернешь все, ладно? Не сейчас. Ну потерпи… И завтра тоже, как восстановится, отдам. И послезавтра. Ну надо так, прошу тебя! Подержи у себя…
Рычит, не хочет. Что ж, пока я во дворце, и не получится. Здесь от Шентии не скрыться. И не хочу… отчаянно! Пусть эта поездка еще продлится сладким сном. Волшебным, удивительным, несбыточным. Вернемся в Ровельхейм — проснусь. А там и с мансом как-нибудь договоримся.
19.3. Middag kjaere
Перевязанный атласной узкой лентой очередной бумажный сверток-сюрприз от мистрис Скарты. «Особый вечер». Именно его, не знаю почему, но чувствую. День уже клонился к концу, а я так и не вышла даже из покоев. Все думала, мерила шагами комнаты. Обед накрыли здесь же, но все досталось мансу, вот уж кто на аппетит не жаловался. Мне показалось, или он еще подрос? Так быстро… Только один острый шип на лобике проклюнулся, а между ушами уже следующий лезет.
Его светлость не вернулся. Еще пару раз наведались Мекса с Анхельмом ненадолго, будто проверяя — здесь, никуда снова не сбежала? Наверно, у него дела… Сама ведь задала задачку. Не думала же ты, что «больше ни на шаг» будет буквально? Или что он имел в виду под этим? И еще что-то про завтра, про императора — даже не слушала…
Платье темно-стального цвета. Точь-в-точь его глаза. Тяжелая парча поблескивает металлическим холодом, складки как лезвия. Глухой высокий ворот на невидимых крючках, широкие и длинные, почти до пальцев, рукава. Сверху все закрыто — руки, плечи, шея, грудь. Юбке будто своей длины до пола мало, стелется еще и шлейфом позади. Смотрится немного странно. Мне «особый случай» виделся иначе, более, хм… пикантно, что-ли. А это торжественное целомудрие даже не знаю с чем сравнить… Но что торжественно — нет никаких сомнений. Как-то официально. Особо. Ну, пусть так. Все же не бал, не маскарад.
Сопроводить на важный ужин тоже пришли друзья. Астарх и Хельтинге вышли из своих комнат одновременно с нами. Обе унвартки просто красавицы: прямые, гордые. Хельтинге в длинном бордовом платье с оторочкой темным мехом — просто владычица лесная, по другому не назвать. А мех ведь наверняка добыла собственными руками.
Сегодня встреча не в обеденном салоне, а в особом ритуальном
В зале без единого угла в центре стояли только круглый стол и кресла. Вдоль стен безмолвным кругом выстроились служители богов в обрядовых одеждах. В основном, мужчины, но жрицы тоже присутствовали. Много, очень много священных слуг. Имперских, Лесных, богов Самаконы. У каждого в руке свой символ, я разве что предиктора Сагарты Милостивой смогла узнать по белой розе.
В круглом зале под небом было несколько входов, и одновременно с трех сторон величественно и молчаливо вошли семьи. Все наконец здесь и круг служителей сомкнулся кольцом за спинами участников-вершителей судьбы, замерцала магия, скрепляя звенья. Кормить, я так понимаю, начнут не скоро…
Все собранные, серьезные. А у меня мысль все та же — что я тут делаю? Кто бы мне ответил… Может, Вы, Ронард?
Его светлость среди вошедших и искать не нужно: взгляд сам, словно магнитной стрелкой, устремился к высокой фигуре. Тот перехватил, вспыхнули стальным огнем глаза, озарились затаенным жаром. Он только для меня — тот жар, я знаю. И снова накатило счастье. Вам и делать ничего не нужно — сама увидела, сама прочла. Еще несколько последних дней я буду наслаждаться этим сном здесь, во дворце, вместе, с Вами, прежде, чем с нырну головой в тот черный омут…
Расселись вокруг каменного стола. Я оказалась между Мексой и Анхельмом, и те, не сговариваясь, взяли меня за руки. Напротив император Нердес, решительный, хмурый, ни тени прежнего благодушия. Похоже, права унвартка: Империя крепко задумалась над тем, продлять ли договор. Сейчас он выгоден коварной Самаконе, Империи не очень.
Его супруга Анневьев все так же приветлива и кротка, но бросила несколько беспокойных взглядов на мужа, тоже почувствовала неладное. Если Империя откажется от договора, то что?.. Она ведь сможет объявить войну, а это для всей страны удар. Война — это страшно. Это голод, это кошмар любого, бессмысленные смерти. Надеюсь, не дойдет.
Один Аландес среди своих сидел расслабленно, кривил усмешку, в глазах читалась плохо скрываемая радость. А ты чему радуешься, принц?
Впрочем, шах Джемрен тоже не походил на человека, сильно озабоченного результатом встречи. Уверенный, улыбчивый. Но если я все верно поняла со слов Мексы, то он должен быть взволнован больше всех. Договор, в первую очередь, нужен Самаконе. Те не хотят войны. По крайней мере, не открытой. Их устраивает текущее положение дел. Тем более, Лес больше дружен с нами, с Империей. Но он был так спокоен, словно уверен — впредь все останется так же, а то и лучше будет. И договор останется. Что-то припрятал в рукаве?
Нет, наше дело с Хельме молчать и не отсвечивать, мы здесь случайные фигуры. Перед правителями по толстой стопке листов в бархатных папках, в центре стола песочные часы. Минут на двадцать по моим прикидкам; видимо, с последней песчинкой и прекратится старый договор, наступит время для подписания нового. Все торжественно молчали.
— Время на исходе, — глубоким голосом астарх нарушил застывшую тишину. — Начнем же. В присутствии верховной жрицы Скогена-Хозяина, незримого владыки Леса, чью волю клан унвартов несет через века, я, астарх без имени…