Православие, инославие, иноверие. Очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи
Шрифт:
Даже если далеко не все высшие чиновники разделяли взгляды Каткова, в середине 1860-х они не были из ряда вон выходящими. Польское восстание 1863 года существенно сместило приоритеты самодержавия в сторону укрепления связей между центром и окраинами, а также способствовало тому, что имперская политика окрасилась в гораздо более националистические цвета – процесс, в котором сам Катков играл центральную роль [633] . В 1865 году на особом совещании, посвященном католикосу, был выдвинут тезис бывшего кавказского наместника Барятинского о том, что повышение политической значимости Эчмиадзина неизбежно будет содействовать «сепаратизму». Министр внутренних дел П.А. Валуев также подчеркнул необходимость избегать всего, что может даже косвенно провоцировать стремление российских или зарубежных армян к национальной независимости [634] .
633
О роли Каткова в процессе «национализации» российской имперской политики см.: Renner, Andreas. Defining a Russian Nation: Mikhail Katkov and the «Invention» of National Politics // Slavonic and East European Review. 2003. Vol. 81. № 4. P. 659–682.
634
РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 41–43; Дякин. Национальный вопрос. С. 706–708.
Тем не менее на протяжении 1870-х годов отношение правительства к католикосу оставалось двойственным. Вновь обращаясь к этому вопросу после Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, МВД подчеркнуло нежелательность открытой конфронтации с католикосом, заметив, что, вместо того чтобы бороться со стремлением армян к независимости, следовало бы устранить причины, порождающие это стремление: «Патриарх не может не сознавать, что правительство не вполне довольно образом его действий. Такое сознание при важности интересов, привязывающих его к России и к Эчмиадзинскому
635
РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 70 об. – 77 (цитаты: л. 72 об. и 75).
Однако когда в 1882 году Кеворк умер, маятник вновь качнулся в сторону российского подданного на эчмиадзинском престоле. Российское посольство в Константинополе сочло, что утверждение еще одного османского кандидата сделает Эчмиадзин «рассадником политических интриг», а эчмиадзинское духовенство, раздраженное последствиями правлений двух предыдущих католикосов, желало избрать архиепископа Нахичевано-Бессарабской епархии Макария, российского подданного. На фоне этих настроений особое совещание (1883) решило в будущем отдавать предпочтение российским кандидатам. Желание видеть католикосом российского подданного было столь велико, что впервые император утвердил кандидата, получившего меньшее количество голосов на выборах в Эчмиадзине (сомнения насчет взглядов и благонадежности второго кандидата также играли известную роль) [636] . Макарий (Техутци) официально стал католикосом в июле 1885 года, и когда константинопольская община признала его католикосом в ноябре того же года, чиновники как МВД, так и МИД истолковали решение османских армян как победу российских законов, в частности Положения 1836 года [637] .
636
РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 474. Л. 42; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 77 об. – 79; «Материалы, извлеченные из дел МВД» // РГИА. Печатные записки. Папка 2715. С. 22; Меликсет-Беков. Юридическое положение. С. 16; Ashjian M. The Catholicoi of Etchmiadzin. Р. 77–97; Тунян В.Г. Эчмиадзинский престол. С. 91–116. Эти выборы были очень сложными и их пришлось повторять, чтобы добиться желаемого результата.
637
Тунян В.Г. Эчмиадзинский престол. С. 119.
Правление Макария позволяет со всей ясностью увидеть практически неразрешимые противоречия российской политики в отношении католикоса. Российский подданный был избран на престол в 1885 году в силу желания имперских властей иметь католикоса, который бы безоговорочно подчинялся российским законам. Но именно соблюдение Положения 1836 года скомпрометировало бы позицию Макария в глазах зарубежных армян – как из-за непопулярности самого Положения, так и в силу обстоятельств его избрания. Поэтому Макарий попросил у правительства некоторых уступок в отношении управления церковью, и оно, зная слабую позицию нового католикоса, пошло навстречу. Макарий получил особые привилегии в делах управления армянскими школами, которые правительство ранее старалось взять под свой контроль. Но, несмотря на все это, управление армянскими религиозными делами не наладилось. Напротив, секретная записка ДДДИИ позже заключила: «Добиваясь уступок от правительства, католикос весьма недвусмысленно относился почти ко всем его справедливым требованиям, отклоняя оные нередко даже в дерзкой форме и до крайности затрудняя деятельность гражданского начальства». Более того, когда судебные инстанции на Кавказе приказали армянскому духовенству приводить свидетелей к присяге по-русски, Макарий издал указ, запрещающий это [638] . Итак, будучи российским подданным, Макарий тем не менее создал для имперской администрации еще больше проблем, чем его предшественник. По словам возглавлявшего Кавказскую администрацию князя Г.С. Голицына (1902), «в сане Патриарха это был едва ли не худший из всех Эчмиадзинских патриархов, не исключая и прибывших из Турции» [639] .
638
РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 474. Л. 42–43 об. (цитата: л. 42 об.); РГИА. «Материалы, извлеченные из дел МВД»; РГИА. Печатные записки. Папка 2715. С. 22–23.
639
Цит. по: Тунян В.Г. Эчмиадзинский престол. С. 146.
К концу 1880-х годов отношение имперской власти к армянам значительно ухудшилось. Смутные опасения «сепаратизма» переросли в убеждение, что часть армянской интеллигенции стремится к возрождению армянского царства и что церковь является частью этой национальной программы [640] . Уже в 1882 году, после смерти Кеворка, кавказский наместник писал: «Благодаря привилегированному у нас положению Эчмиадзинского патриарха и бесконтрольному влиянию его на армянские учебные заведения почва для развития идеи о “крупной Армении” до известной степени подготавливается» [641] . Начиная с 1870-х годов Петербург делал попытки подчинить армянские школы государственному контролю. Год за годом эти попытки встречали упорное сопротивление, причем армяне ссылались на Положение 1836 года, возлагавшее контроль над школами на церковь. Дело осложнилось тем, что к тому времени даже Синод поддерживал католикоса против государства [642] .
640
О стереотипе армян как заговорщиков и о националистических элементах в возникающих армянских партиях см.: Suny. Looking Toward Ararat. Р. 42–51, 68–78.
641
РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 79 об. Отношения между армянскими революционными партиями были более сложными, чем утверждается в таких заявлениях, но Налбандян замечает, что если в 1860-е гг. главное интеллектуальное течение среди армян вело к атеизму, то в 1870-е гг. церковь стала средоточием армянской жизни и считалась воплощением нации. См.: Nalbandian L. The Armenian Revolutionary Movement. P. 57.
642
О школах см.: РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 474. Л. 48 об. – 51; Suny. Looking toward Ararat. С. 44–47, 69; Тунян В.Г. Эчмиадзинский вопрос в политике России, 1873–1903 гг. Ереван, 2002. С. 155–206. Тигранян, Сиракан. Вопрос об армянских церковных школах в России // Кавказский вестник. 1905. № 3. Ноябрь. С. 58–82; см. также записку Департамента духовных дел иностранных исповеданий: Записка об Армянских школах. СПб., 1911.
Все эти обстоятельства и общая репрессивная атмосфера при Александре III способствовали тому, что имперское правительство приблизилось к позиции Каткова, изложенной за четверть века до того. Лишь за два месяца до смерти Макария, в апреле 1891 года, собралось еще одно совещание, посвященное продолжавшимся «недоразумениям» в делах с Эчмиадзином [643] . Оно подтвердило, что в первой половине столетия католикос «пользовался совершенно исключительным влиянием» на армян, и потому правительство действовало правильно, поддерживая его статус и жалуя армянской церкви широкие привилегии. Но с появлением в Константинополе «Национального собрания» (учрежденного на основании Сахманатрутьюна) у армян возник другой политический центр, подрывавший «прежнее обаяние Эчмиадзинского патриаршего престола». И действительно, уникальный статус католикоса «был потерян безвозвратно», и никакие привилегии, дарованные Петербургом, не смогли бы его возродить. Не отрицая некоторого политического значения престола, совещание вынуждено было признать, что «в распоряжении правительства не имеется способов и средств, чтобы обратить католикоса в послушное орудие наших политических целей». Совещание заключило, что правительство должно требовать строгого выполнения законов и полного подчинения армянских школ Министерству народного просвещения. Петербургу следует отказаться от активного вмешательства в отношения Эчмиадзина с зарубежными армянами, а при новых выборах «придерживаться наблюдательного положения», сохраняя, конечно же, право не утверждать кандидата, открыто враждебного России. Это был первый однозначный выбор власти в пользу внутригосударственной логики. Даже МИД – традиционный защитник католикоса – не возражал против этих изменений [644] .
643
В этом совещании, так и в других подобных, принимали участие министры внутренних дел, народного просвещения и иностранных дел, а также глава Кавказской администрации (наместник или главноуправляющий).
644
РГИА.
Скорая смерть Макария дала государству возможность продемонстрировать свое безразличие к выборам 1892 года. Судя по всему, правительство действительно воздерживалось от вмешательства в выборы, что подтверждается фактом избрания османского подданного. Новый католикос Мкртич (Хримиан) прежде был архиепископом Ванским и патриархом Константинопольским, а также представлял армянские интересы на Берлинском конгрессе 1878 года [645] . В его правление противостояние Петербурга и Эчмиадзина достигло своего зенита. Проблемы возникли почти сразу же, так как сначала султан не пожелал освободить Мкртича от османского подданства, вероятно, из-за его деятельности в Берлине, и дал свое согласие только после ходатайства российского поверенного в Константинополе [646] . Мкртич по примеру своих предшественников сопротивлялся Положению 1836 года и отказывался отменить распоряжение Макария о присягах. Мкртич открыто нарушил постановления, требовавшие коллегиального решения армянских брачных дел, а также устранил от церковных дел единственного оставшегося члена Синода, которого Петербург считал надежным. Без ведома правительства в 1890-е годы Мкртич признал учреждение двух зарубежных епархий, в Англии и Америке, имевших в принципе право принимать участие в выборах католикоса [647] . МВД скоро пришло к выводу, что Мкртич стремился «к установлению полной независимости церковной власти от светской» [648] .
645
Libaridian G. The Ideology of Armenian Liberation. Р. 160–169; Nalbandian L. The Armenian Revolutionary Movement. Р. 53–55; Hovannisian Richard G. The Armenian Question in the Ottoman Empire, 1876 to 1914 // The Armenian People. Р. 209–211; Джаншиев Г.А. Патриарх-Католикос Мкртич. М., 1893; Эчмиадзинский патриаршеский престол и армянские католикосы // Исторический вестник. 1892. Т. 49. Июль. C. 159–164. Статья 61 Берлинского трактата обязывала Порту провести реформу для улучшения положения армян. Именно в это время армянский вопрос стал предметом международного регулирования. Описание посвящения Мкртича в сан католикоса см.: Lynch. Armenia: Travels and Studies. Р. 251–256.
646
РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 474. Л. 45–45 об.; Тунян В.Г. Эчмиадзинский престол. С. 135.
647
Правительство узнало об этих епархиях только в 1907 г. и запретило их участие в выборах в 1908 г. ввиду позднего сообщения об их существовании, но в последних выборах при старом режиме, в 1911 г., они получили право участвовать. См.: РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 302; Оп. 10. Д. 39. Л. 443.
648
Там же. Л. 45–48 (цитата: л. 48); Егиазаров Г. Несколько слов об армянском духовенстве. Кишинев, 1909. Автор этой брошюры – видимо, армянин – утверждает, что при Мкртиче «воцарился беспорядок».
Бессилие имперских чиновников в этом деле поразительно. Они не только не обладали механизмом, способным заставить католикоса подчиниться, но даже не располагали законом, позволявшим сместить неугодного католикоса с его поста (этого просто не предусмотрели при составлении Положения 1836 года). В итоге некоторые чиновники поддержали экстремальные меры воздействия на духовенство, гарантировавшие заодно и неиспользование церковных денег на революционные нужды, т. е. конфискацию имущества армянской церкви. Однако единства по данному вопросу в правительственных кругах не было. Многие утверждали, что эта мера будет равно и неэффективной, и нарушающей открыто права собственности. На обсуждении дела в Комитете министров 12 его членов во главе с С.Ю. Витте выступили против конфискации. А меньшинство в составе 5 членов утверждало, что государству не удается взять под контроль армянские начальные школы, поскольку духовенство объявило их собственностью приходских церквей. Перспектива длительных судебных разбирательств убедила меньшинство в том, что наиболее целесообразной была бы простая конфискация церковного имущества. Без каких-либо оговорок, невзирая на все сомнения большинства и на само Положение 1836 года, четко закреплявшее за армянской церковью право распоряжения своим имуществом, Николай II принял мнение меньшинства. Конфискация имущества армянской церкви началась в 1903 году [649] .
649
Основания для такой меры разъясняются в: РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 474; Высочайше утвержденное 12 июня 1903 года Положение Комитета Министров // РГИА. Печатные записки. Папка 745; Тунян. Эчмиадзинский вопрос. С. 155–203; Куликов А. Армянская церковь России как юридическое лицо // Кавказский вестник. 1905. № 2. С. 69–76.
Встреченная решительным объединенным сопротивлением армянского народа под руководством Армянской революционной федерации (Дашнакцутюн), конфискация закончилась полным крахом [650] . Сам католикос Мкртич отказался подчиниться закону, заявив, что он был разработан без его участия. Бурные волнения в Закавказье, так же как и общий кризис самодержавия заставили правительство к началу 1905 года назначить более либерального бюрократа И.И. Воронцова-Дашкова на восстановленное Кавказское наместничество. Одним из его первых актов была приостановка конфискации с целью нейтрализовать Дашнакцутюн [651] . В итоге политика конфронтации оказалась не более эффективной, чем политика задабривания.
650
Действительно, если Дашнакцутюн раньше смотрел на церковь амбивалентно, то конфискация церковных имений объединила эти две силы, усилила национальный характер дашнаков и убедила их расширить свою деятельность за пределы Османской империи, в Россию. См.: Suny. Looking toward Ararat. Р. 48–49; Ter Minassian Anahide. Nationalism and Socialism in the Armenian Revolutionary Movement (1887–1912) // Transcaucasia, Nationalism, and Social Change: Essays in the History of Armenia, Azerbaijan, and Georgia / Ed. Ronald Grigor Suny. 2nd ed. Ann Arbor, 1996. P. 166–168; Libaridian Gerard J. Revolution and Liberation in the 1892 and 1907 Programs of the Dashnaktsutiun // Ibid. P. 194–196.
651
«Об исполнении Высоч. утв. 12 июня 1903 Положения Комитета Министров» и «Отношение Министра Земледелия и Государственных Имуществ Сергею Ю. Витте 24 февраля 1905» // РГИА. Печатные записки. Папка 745; РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 18; Оп. 7. Д. 283; Дякин. Национальный вопрос. С. 45–50, 473–482; Всеподданнейшая записка по управлению Кавказским краем генерал-адъютанта Графа Воронцова-Дашкова. СПб., 1907. С. 8–9.
Нерешительность после 1905 года
Сам по себе отказ от конфискации армянского церковного имущества не мог решить основные противоречия между внутри– и внешнеполитическими приоритетами в отношении католикоса. Причины, побудившие наместника и МИД снова вспомнить о международном значении Эчмиадзина, следует искать, в частности, в переосмыслении российских внешнеполитических целей после неудачной войны с Японией, особенно при министре иностранных дел А.П. Извольском (1906–1910). На фоне растущей нестабильности на Балканах и проявления немецкого влияния в Турции имперское правительство старалось предотвратить «преждевременный» распад и раздел Османской империи и вместе с тем возможность захвата проливов третьей державой, что нарушило бы статус-кво. Извольский считал, что при необходимости Россия должна действовать в восточном вопросе решительно. Политические революции в Персии (1906–1911) и в Османской империи (1908–1909) еще более осложняли ситуацию; было не ясно, как они повлияют на зарубежных армян. В этом контексте царские чиновники, занимавшиеся внешней политикой страны, старались не раздражать армян новыми посягательствами на права их церкви. К 1912 году Петербург даже хотел вновь активизировать армянский вопрос, что было трудно, пожалуй даже невозможно, без содействия католикоса. Таким образом, сочетание факторов: меняющиеся внешнеполитические цели, политические события в Турции и Персии, назначение Воронцова-Дашкова – заставило Петербург отступить от конфронтационной политики двух предыдущих десятилетий [652] .
652
См.: Hovannisian R. The Armenian Question. Р. 233–238; McDonald David MacLaren. United Government and Foreign Policy in Russia, 1900–1914. Cambridge, Mass., 1992. P. 101–111; Bodger, Alan. Russia and the End of the Ottoman Empire // The Great Powers and the End of the Ottoman Empire / Ed. Marian Kent. London, 1984. P. 76–110 (особ. р. 78–82); Davison, Roderic. The Armenian Crisis, 1912–1914 // American Historical Review. 1948. Vol. 53. № 3. P. 481–505 (особ. р. 489–490); Сборник дипломатических документов: Реформы в Армении, 26 ноября 1912 года – 10 мая 1914 года. Петроград, 1915. C. 3–6, 22, 178; Письма И.И. Воронцова-Дашкова Николаю Романову, 1905–1915 гг. // Красный архив. 1928. № 26. С. 97–126; Somakian Manoug. Empires in Conflict: Armenia and the Great Powers, 1895–1920. London, 1995. Р. 37–69. Об армянах в контексте политических революций в Персии и Турции, см.: Ahmad Feroz. Unionist Relations with the Greek, Armenian, and Jewish Communities of the Ottoman Empire, 1908–1914 // Christians and Jews in the Ottoman Empire. Р. 401–434; Chaqueri Cosroe. The Role and Impact of Armenian Intellectuals in Iranian Politics, 1905–1911 // Armenian Review. 1988. Vol. 41. № 2. P. 1–51; Ter Minassian Anahide. Le r^ole des Arm'eniens du Caucase dans la r'evolution constitutionnaliste de la Perse, 1905–1912 // Caucasia between the Ottoman Empire and Iran, 1555–1914 / Eds. Raoul Motika, Michael Ursinus. Wiesbaden, 2000. P. 147–174.