Православная церковьИстория и социальная сущность
Шрифт:
«К подлинной науке средневековая церковь относилась чрезвычайно подозрительно. Попытки свободного научного исследования встречали упорное сопротивление с ее стороны, ибо в них церковники видели— и с полным основанием — угрозу подрыва авторитета Библии. Особенно усилились гонения на науку в эпоху Возрождения. Вольнодумцев сажали в тюрьмы, казнили или силой и угрозами заставляли отрекаться от своих убеждений» [45] .
Глубокая вражда к знаниям не имела предела. Расправлялись не только с учеными. Жестоко преследовался каждый, кто читал, держал и распространял книги, способные поколебать учение церкви.
45
Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М., 1976, с. 513.
В XV–XVI веках в списках запрещенных значились книги, содержащие самые элементарные научные познания о природе. Такие, как «Острономия», «Землемерие» (или геометрия), сочинения о лунных и солнечных затмениях под разными названиями, «Луцидарий» — энциклопедический сборник популярных естественнонаучных сведений и т. д.
Правящие архиереи давали указания объявлять с амвонов списки запрещенных книг, принимать меры к сожжению «еретических, богохульных писаний». Более того, за чтение и даже за хранение подобной литературы полагалось проклятие и сожжение. Об этом упоминается еще в древнейшем законодательном памятнике— «Кормчей»: неугодные церкви труды предписывалось сжигать на теле их владельца, вместе с ним. Славяно-греко-латинская академия должна была наблюдать, чтобы в народ не проникали «церковью возбраняемые книги». Тех же, кто нарушал это правило, повелевали «сжигать без всякого милосердия». При Иване III за чтение и хранение иностранных изданий был сожжен в деревянной клетке князь Лукомский с переводчиком Матиасом Ляхом. Такая же участь постигла врача-итальянца Антона Эренштейна. При даре Федоре Алексеевиче заточили в Пустозерский острог боярина Артамона Матвеева, а его имущество конфисковали. В 1490 году казнили итальянского врача Леона, в 1580-м — публично сожгли придворного врача Ивана Грозного иностранца Бомелия.
Многие, посетившие Московское государство, отмечали неприкрытую враждебность православной церкви по отношению к новой европейской культуре, светскому просвещению.
В 1551 году Стоглавый собор запретил заниматься на Руси астрономией и другими науками, отнеся их к категории «составов и мудростей еретических».
Духовенство упорно препятствовало развитию экономики, прикладных, технических и других научных знаний, чтобы любыми способами закрепить свой уже в то время пошатнувшийся авторитет. «Епископы, лишенные всякого образования, — рассказывал иностранец Флетчер о царствовании Бориса Годунова, — следят с особенной заботой, чтобы образование не распространялось, боясь, чтобы их невежество и нечестие не были обнаружены. С этой целью они стараются уверить царя, что всякое новое знание, вводимое государством, возбудит стремление к новизнам и будет для него опасно» [46] .
46
Скабичевский А. Очерки по истории русской цензуры. Спб., 1892, с. 2.
Именно по проекту патриарха Иоакима, одобренному царем Федором Алексеевичем, в уставе Славяно-греко-латинской академии, созданной в 1687 году, была предусмотрена обязанность блюстителя и учителей строго следить за иностранцами в стране, дабы они не производили никаких «противностей» в вере, а «явные хулители» подлежали сожжению.
Рязанский митрополит Стефан Яворский, первый президент вновь учрежденного синода, был сторонником жестоких инквизиторских мер по отношению к людям, искавшим знания. Митрополит новгородский Иов писал одному монаху под большим секретом, что «за озлобление, и досаду, и великие обиды господина превысочайшего, иерарха святейшего, митрополита рязанского, двенадцать человек в великий Новгород взяты и многие из них зело жестоко пытаны и рваны, даже внутренности их показались».
Кстати, православное духовенство ополчилось даже против народных песен, сказок, поговорок, музыки. В XVI столетии церковь начинает систематические гонения против певцов, музыкантов: «Маски, наряды и музыкальные инструменты велено отбирать, ломать и жечь на огне без остатку». В XVII веке по инициативе патриарха в Москве по домам ходили люди, которые отбирали музыкальные инструменты, «какие только можно было найти… Когда их собрали, то, нагрузивши пять возов, свезли за Москву-реку и там сожгли» [47] .
47
Костомаров Н. Очерк нравов великорусского народа. Спб., 1885, с. 141.
В продолжение нескольких веков церковь неистово истребляла книги, которые считала опасными. Для духовной цензуры руководством была только Библия, все же, что заключало лишь намек на свободную мысль, беспощадно уничтожалось.
«Библии, — говорили духовные цензоры, — совершенно достаточно для того, чтобы знать, каким образом произошла Вселенная. Бог сотворил мир и человека, вот что нужно знать прежде всего, и во-вторых, нужно знать, что каждый обязан повиноваться властям и быть готовым запечатлеть смертью верность и преданность своему государю» [48] .
48
Пятковский А. Из истории нашего литературного и общественного развития, т. II, Спб, 1876, с. 274.
Духовная цензура истребляла сотни и тысячи книг, «когда в оных содержалось что-либо клонящееся к поколебанию учения православной церкви, ее преданий и обрядов или вообще истин и догматов христианской веры» [49] .
Поистине смятение в стан церковников внесло учреждение в 1724 году Российской Академии наук. Они постоянно доносили властям о «безбожной деятельности» академии, требуя издать специальный царский указ, «дабы никто отнюдь ничего писать и печатать не мог как о множестве миров, так и о всем другом, вере святой противном, под жесточайшим за преступление наказанием» [50] .
49
Котович А. Духовная цензура в России. Спб., 1909, с. 182–183.
50
Там же.
В своих проповедях служители культа кричали о безбожии академиков, называли их «никчемными людьми», «противниками веры». Великий М. В. Ломоносов подвергался настоящей осаде, церковники следили за каждым его шагом. За стихотворение «Гимн бороде» его привлекли к суду, обвинив в дерзости и свободомыслии. Высказывалось даже мнение, что подобных авторов полезно сжигать «в струбах», как раньше. Ломоносову разъяснили, какие «жестокие кары грозят хулителям закона и веры», а «опасное» стихотворение было сожжено «чрез палача под виселицей».
Церковь неустанно устраивала гонения и на университеты. В 1819 году член Библейского общества Магницкий подал проект всеобщего истребления зловредных книг. В пылу рвения он изгнал всех передовых профессоров из Казанского университета, организовал самый строгий надзор за преподаванием. За малейшие проступки студентов сажали в карцер, наказывали позорными, унижающими человеческое достоинство способами — надевали на «грешных» лапти, крестьянские порты и рубахи, кормили только хлебом и квасом, ставили часовых.
Точно так же освобождались от профессоров-вольнодумцев в Петербургском, Харьковском университетах, в Нежинском лицее и пр.
Обер-прокурор синода Протасов в 1850 году в докладе Николаю I ратовал за такую постановку преподавания в университетах, чтобы «каждая наука убеждала в необходимости божественного откровения и предохраняла юношей от неверия, распространившегося на Западе».
«Среди всех гнетущих сил российского самодержавия православная церковь до конца шла в авангарде всей черной реакции. До последних дней царизма она являлась воплощенным отрицанием всего живого, вольного, свободолюбивого, самым непримиримым врагом всякого прогресса, всяких новых знаний, вся-кого развития науки и просвещения. И всегда она была верной прислужницей эксплуататоров» [51] .
51
Дмитриев А. Инквизиция в России. М., 1937, с. 148.