Правосудие Йезма
Шрифт:
Оставшиеся четверо, рассвирепев при виде убитых сородичей, с яростью бросились вперед. Начался бешеный танец клинков. На Бенто набросились двое гирканцев, но их натиск не достиг цели. Гандер фехтовал расчетливо, не делая ни одного лишнего движения. Он отводил мощные сабельные удары, едва касаясь клинка кинжалом, зажатым в левой руке, и нападавшие словно проваливались в никуда. Потом он неожиданно нанес хлесткий удар мечом, и один из гирканцев, выронив оружие, покатился по склону, хрипя и пытаясь зажать рассеченное горло. Второй почти сразу же последовал за ним — из левой глазницы у него торчала богато украшенная рукоять кинжала. Бенто недаром долгое время служил наемником
Конан встретил вырвавшегося вперед гирканца сокрушительным ударом меча. Но огромный детина, до глаз заросший клочковатой черной бородой, без труда парировал натиск варвара. Сталь клинка не выдержала, и в руке киммерийца остался жалкий обломок длиной не больше ладони. Любой цивилизованный человек тут же смирился бы с неизбежной гибелью или, в крайнем случае, попытался убежать. Но Конан недаром был варваром. То, что в другого вселило бы ужас, его только разозлило.
Зарычав от ярости, киммериец швырнул обломок меча во второго противника и в то же мгновение ушел от смертельного удара сабли. Молниеносным движением нырнув под клинок, он стальной хваткой стиснул державшую оружие руку гирканца и резко вывернул ее.
Послышался хруст сломанных костей. Хотя гирканец был гораздо крупнее северянина, он не мог противостоять его силе и ярости. Раздался короткий вскрик, и длинная сабля упала на землю. Другой рукой киммериец схватил обезоруженного противника сзади за шею, и, крутанув его, швырнул во второго гирканца. Оба упали. В следующее мгновение Конан уже держал в руках гирканскую саблю и был готов продолжать бой. Но, к своему удивлению, он обнаружил, что сражаться не с кем. Оба противника не поднимались с земли. Бородатый верзила тихо стонал и едва шевелился, а второй лежал неподвижно: изо лба у него торчал обломок меча, брошенный Конаном.
Киммериец обернулся и взглянул на Бенто. Взгляд холодных серых глаз гандера отстранение скользил по телам убитых, на губах играла едва заметная усмешка.
— Похоже, сегодня не такой уж и плохой день, — заметил он, вкладывая меч в ножны. — К тому же теперь у нас есть лошади, и мы без помех доберемся до Аренджуна. А этого отправим обратно к хозяину, пусть в следующий раз посылает в погоню побольше людишек. — Эй, ты! — Гандер обращался уже к гирканцу, — Скажи своему седому кагану, что он не ценит доблестных людей. Не будь у меня неотложных дел, я вернулся бы и заставил его съесть собственную шапку.
Искалеченный гирканец лишь молча скрипел зубами, не в силах оправиться от унижения. Мало того, что ему сломал руку какой-то молокосос, которого он рассчитывал отправить к Эрлику единственным ударом, теперь над ним еще и насмехались.
Бенто неторопливо подошел к оставленным лошадям, которым не суждено было дождаться своих хозяев. Он аккуратно переломал все луки, проверил, не осталось ли другого оружия, притороченного к седлам, а затем, безошибочно выбрав двух лучших лошадей, легко вскочил в седло. Конан последовал за ним. Гирканец с ненавистью смотрел на грабителей, поддерживая искалеченную руку здоровой, но не пытался даже заговорить.
— Остальных отведи назад! — крикнул Бенто. — И передай нашу благодарность достопочтенному Фарруху, или как его там. Пусть ему сопутствует удача в Аренджуне. Я как-нибудь его навещу еще разок.
Гирканец злобно сплюнул. Бенто расхохотался и направил коня в сторону Аренджуна. Бок о бок с ним скакал Конан, и копна черных волос киммерийца развевалась по ветру. К полудню они уже добрались до города.
Глава третья
Тем же вечером в одном из притонов Лабиринта двое друзей обмывали успешное дело. Украденный мешок оказался более ценным, чем они предполагали. Постоянный скупщик их добычи — жрец расположенного неподалеку от квартала воров храма бога Ану — даже не торгуясь, отвалил каждому полный кошель золотых монет. Киммериец наконец-то смог облачиться в привычное одеяние (короткую куртку из простой ткани и веревочные сандалии) и время от времени недобрым словом поминал все дорогие одежды, в которых, по его мнению, «потеешь, словно у Нергала под мышкой».
Уже немало кувшинов с превосходным туранс-ким вином были опустошены и валялись под столом, уже вертелись вокруг две смазливые потаскухи, прозрачно намекавшие, что не прочь продолжить знакомство в более уединенном местечке, а самые отъявленные мерзавцы, собравшиеся в таверне, восхищались очередным подвигом Бенто и Конана. Но эти привычные удовольствия не радовали киммерийца, и он мрачно напивался, опорожняя одну за другой вместительные чаши. Шлюхи, поняв, что сегодня друзья не настроены развлекаться, упорхнули к другим столикам, где их встречали гораздо более приветливо.
Гандер с беспокойством поглядывал на Конана, ожидая, когда же его друг заговорит о том, что его мучает. Наконец киммериец, осушив очередную чашу, отставил ее в сторону и наклонился к своему товарищу.
— Надо заканчивать с такими делами, — хмуро проговорил он.
Хотя на долю киммерийца пришлось уже не меньше двух кувшинов, говорил он вполне отчетливо, а яркие синие глаза ничуть не были затуманены винными парами.
Бенто откинулся назад и недоуменно поднял брови:
— Я не первый день знаю тебя, Конан, но никогда еще ты не отказывался пощипать толстосума, даже если случается немного позвенеть клинком. И удача всегда была на нашей стороне. Что с тобой? Какие-то паршивые гирканцы…
— Кром! — перебил его киммериец. — Ты что, думаешь, я боюсь доброй схватки?
Бенто примиряюще поднял руки:
— Я просто хочу, понять, что происходит. Может, тебя испугал указ Митридатеса?
Это была любимая шутка обитателей Лабиринта. За месяц, прошедший со дня объявления знаменитого указа, аренджунские проходимцы изрядно повеселились, под вымышленными именами вступая в новые отряды городской стражи. Король, занятый очередными дипломатическими интригами, не мог проследить за тем, как выполняется его приказ, и опрометчиво поручил это своему престарелому родственнику Бартаку. А тот, поняв, что особых выгод ему это назначение не сулит, плюнул на все и предался своему любимому занятию — чревоугодию. В итоге все три новых отряда стражи, набранные им, больше чем наполовину состояли из тех, кого должны были преследовать. Естественно, грабежи не прекратились, а наоборот, их стало даже больше. Бенто и сам как-то записался в один из этих отрядов, хотя любой стражник знал его в лицо.
Конан громогласно расхохотался. На мгновение гандеру показалось, что ему удалось развеять мрачное настроение варвара, но смех внезапно оборвался, и киммериец повторил:
— Надо заканчивать.
— Почему, во имя Бела? — взорвался гандер. Ответ его ошеломил.
— Это… — Конан замолчал, подыскивая подходящее слово, — Не делает нам чести. И слишком просто.
Впервые в своей жизни Бенто не смог ничего ответить. Он недоумевающе посмотрел на варвара, убеждая себя, что не ослышался, потом наполнил до краев широкую чашу и осушил ее одним долгим глотком.