Правоверный
Шрифт:
Подождав когда такси отъедет, молодая пара взявшись за руки, медленным шагом направились в сторону дворца аль-Азема.
Филу потребовалось большого труда уговорить Джулию поехать с ним сюда, где он вчера, из-за того, что закончилась пленка, не снял панораму Нового Города. И все потому, что забыл взять запасную кассету.
Джулия, которая после бурной ночи проведенной с Филом очень хотелось спать, с большой неохотой, но все же согласилась. И снова Фил заметил у нее какой-то странный блеск в глазах.
Широкая мраморная лестница,
Фил сделал несколько снимков, и вдруг неожиданно чертыхнулся:
— Что-то случилось с протяжкой, — раздражено пробормотал он, — заело. Ты иди, — улыбнулся он Джулии, я сейчас все исправлю и тебя догоню.
— Хорошо, — недовольно согласилась та, и медленным шагом направилась вниз по лестнице.
Фил сидел на мраморной ступени около колонны и что-то крутил в фотоаппарате. Ничего не получалось. Он снова чертыхнулся и раздраженно посмотрел по сторонам. Он достал из кармана брюк платок, вытер вспотевший лоб, и снова сунул его в карман. Но платок попал не в карман, а мимо, прямо в щель, которая была между колонной и ступенью.
С фотоаппаратом ничего не получалось. Он снова потянулся в карман за платком. Платка не было. Наклонившись, он увидел его в щели. С трудом протиснув туда руку, он вместе с платком ухватил небольшой мраморный осколок. И, только успел поднять руку к лицу, как к его затылку прикоснулось что-то холодное, и раздавшийся почти сразу мужской голос на чистом английском языке произнес: «Спокойно, мистер Джексон, не дергайтесь. Вы арестованы».
Фил медленно, не отпуская руки в которой был зажат платок с осколком мрамора, повернулся. Перед ним, с пистолетом в руке стоял не кто-нибудь, а художник, который совсем недавно что-то рисовал на мольберте. Молодой влюбленный взял из его руки фотоаппарат, а девушка фотографировала процесс задержания.
Филипп поднялся на ноги, передал «художнику» по его требованию платок с осколком мрамора, и почти сразу на его руках появились наручники.
Его медленно провели мимо Джулии, которая стояла у основания лестницы с широко раскрытыми глазами.
Ну, а потом, как во всех книгах и фильмах про шпионов, — полицейский участок, и допрос.
Фил стоял на своем: он корреспондент еженедельника «Все о Востоке», что доказывают представленные им документы. Он делал свою работу, которая не противоречит законам Сирии. У него, к несчастью, сломался лентопротяжный механизм фотоаппарата. Платок попал в щель случайно. Случайно, вместе с ним он вытащил из щели с платком и осколок мрамора.
Так продолжалось двое суток. Фил, наблюдая поведение сотрудников сирийской службы безопасности, начал замечать, что в его «деле» происходит что-то непонятное. К нему обращение стало лучше, да и допросы практически прекратились.
На третьи сутки его вывели из камеры, и ничего не объясняя препроводили
Дежурный офицер попросил представителя консульского отдела США расписаться в соответствующем документе и, и обратившись к Филу, объявил, что тот свободен, и попросил извинение за досадное недоразумение.
Посольство США, куда проследовала машина, располагалось в новом районе Дамаска, который раскинулся в северном направлении сразу от самых стен Старого Города. Улицы, по которым вел машину Сантини, были пустынны. Они ехали как раз в тот период, когда с 14 до 17 часов, деловая активность в городе замирает, и возобновляется лишь с наступлением вечерней прохлады.
Мягкий толчок, и машина замирает. Фил открыл глаза и посмотрел в форточку. В просвете густой зелени деревьев, увидел высокую белую стену. Точно посередине темнел прямоугольный провал двери. Это был вход в консульский отдел посольства.
Как только приблизились, дверь бесшумно отворилась. Морской пехотинец, посторонившись, отдал всем честь.
Небольшой ухоженный дворик и снова дверь, теперь уже в помещение для посетителей. Сопровождавшие провели Фила в комнату, в которую, почти сразу, но только из другой двери, прошел невысокого роста, среднего возраста мужчина. Аккуратно расчесанные редкие светлые волосы, безнадежно пытались прикрыть ярко сверкающую лысину.
Бросив беглый взгляд на небритого, с отрешенным видом сидевшего за журнальным столиком Филиппа, он широко улыбнулся, и весело поздоровавшись, представился:
— Второй секретарь посольства Стоун.
В ответ Фил лишь устало качнул головой.
Стоун подошел к урчащему в углу холодильнику, достал банку апельсинового сока и поставил ее на столик перед Филом.
Дождавшись, когда тот утолит жажду, он сел напротив, и предложил подробно изложить все, что с ним происходило за период пребывания в Дамаске, вплоть до его ареста около дворца аль-Азема.
Рассказ Фила длился около двух часов. Все это время Стоун внимательно слушал, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. О Джулии, и проведенном с ней времени, вопросов не задавал.
Филу не хотелось думать, что его ждет в связи с провалом операции, но непонятное приподнятое настроение Стоуна, его будто привязанная к губам улыбка, не давали ему покоя.
Что ж, Фил, — наконец подал голос Стоун, — ты сделал все правильно. Претензий к тебе никаких нет.
Услышав эти слова, Филипп резко выпрямился на стуле, и ошарашено обвел всех присутствующих ничего не понимающим взглядом. Все смотрели на него и дружелюбно улыбались.
— Все нормально, парень, — похлопал его по плечу подошедший Стоун.