Правый поворот запрещён
Шрифт:
Закончив и исполнив все формальности, Скорик вышел из кабинета в сущности с пустыми руками. Опечатывать его больше не было смысла. Поблагодарив и отпустив Лагойду, он только спросил:
– Юрий Игнатьевич, где вас найти, если понадобитесь?
– Этажом выше, комната 27, - Лагойда вышел.
– Светлана Васильевна, вы Вячина знали?
– спросил Скорик.
– Конечно, он у нас много лет проработал технологом.
– А где сейчас?
– В кооперативе "Астра".
– Какие у него
– Нормальные.
– Он появлялся у вас после ухода в кооператив?
– Очень редко.
– Вообще в институте или именно у Кубраковой? Когда последний раз они виделись?
– За день до ее отъезда в Германию. Он буквально поймал Елену Павловну на улице возле института, мы уже с нею шли домой. Хотел о чем-то поговорить, но она спешила и сказала, что после ее возвращения. Второй раз пришел, когда она была в Германии, справлялся, не вернулась ли еще.
– Не была связана Кубракова с Вячиным какими-нибудь институтскими делами?
– он достал из кармана листок календаря. Видите - "Вячину". Это ее рукой написано?
– Ее. По-моему, Елена Павловна никаких дел с кооперативом Вячина не имела. Хотя утверждать не берусь.
– Вы не знаете, в каких кооперативах Лагойда и Назаркевич?
– Кажется, вместе с Вячиным.
– Спасибо, Светлана Васильевна, - поднявшись, Скорик направился к двери.
– Что же все-таки случилось с Еленой Павловной?
– робко спросила Света.
– Пытаемся понять, - ответил он, глядя ей в глаза.
– У вас красивые волосы, - улыбнулся Скорик, уводя собеседницу от расспросов.
– А что хорошего? Рыжие. В школе дразнили.
– Это от зависти... До свидания...
Поднявшись этажом выше, он прошел по длинному коридору, отыскивая комнату N_27. Постучавшись, вошел. Небольшой кабинетик, скорее каморка с одним столом, два стула и дешевый фанерный шкаф с выбитым стеклом, заполненный какими-то бумагами, папками. За окном хозяйственный двор института.
Лагойда предложил сесть.
– Юрий Игнатьевич, вы с Назаркевичем в одном кооперативе?
– Да.
– У Вячина?
– Да.
– Что производит "Астра"?
– Скорику показалось, что Лагойда удивился, когда он произнес название кооператива. Проявил эту осведомленность Скорик умышленно.
– Много хороших вещей, - и Лагойда перечислил.
– Вы давно знакомы друг с другом?
– Давненько.
– Друзья?
– Ну как сказать... Вроде приятели, - Лагойда был в сиреневой сорочке, рукава закатаны, сильные руки поросли до локтя светлыми волосами. Во время разговора он поглаживал правой рукой левую, порой обнажая под волосами красивую татуировку - попугая, сидевшего на кольце. Заметив взгляд Скорика, накрыл попугая ладонью.
– Баловство.
Это была не мальчишеская неумелая татуировка, а исполненная профессионалом.
– Вы не знаете, когда Назаркевич вернулся из Богдановска: в тот же день или на следующий?
– спросил Скорик.
– Вот этого не знаю.
– У Вячина в кооперативе есть телефон?
– Телефон-то есть, только самого Вячина нет. В командировке.
– Где?
– В Польше.
– Давно уехал? Надолго?
– Уехал...
– Лагойда задумался, - по-моему, в прошлый четверг. Завтра-послезавтра должен вернуться.
– Как думаете, Юрий Игнатьевич, кто может занять место Кубраковой?
– Это уж не моя забота! Не вникаю.
– Я в том смысле, что кто-нибудь лелеял такую мечту?
– Мое дело - энергетическое хозяйство, а в сферы Кубраковой я носа не совал, мне это, как говорят, до одного места.
– До лампочки?
– подмигнул Скорик.
– Можно и пониже.
– Раз так, тогда и закончим.
– Я провожу вас.
– Спасибо, не надо. Я найду дорогу...
Около пяти вечера Скорик позвонил на квартиру Кубраковым. Трубку взял брат:
– Можете приезжать. Я подготовил маму. Только вы постарайтесь без особого усердия. Сами понимаете ее состояние, - не стесняясь, предупредил он.
– Постараюсь. Я ведь к вам не в гости с балалайкой собираюсь, - в тон ответил Скорик.
– Понятно, понятно. Приезжайте...
Скорик увидел то, что и ожидал в этом доме, построенном в начале века: большие комнаты, потолки почти четыре метра, в углах изразцовые печи с подведенным газом, высокие окна с овальными фрамугами.
Кубраков усадил его на стул, сказал:
– Посидите, я позову маму.
– Одну минутку, Александр Павлович, - остановил его Скорик.
– Я не собираюсь делать обыск, просто хочу осмотреть комнату Елены Павловны, письменный стол и задать несколько вопросов вашей маме. Не исключаю, что мне еще раз придется наведаться в комнату Елены Павловны для более тщательного осмотра, - избежал он слова "обыск".
– Я предварительно позвоню.
– Нас здесь не будет. Я забираю маму к себе в Сокирцы, пусть поживет у меня какое-то время. Я дам вам ключи от квартиры, ключи сестры.
– Доверяете?
– улыбнулся Скорик, стараясь расположить хозяина к непринужденному разговору.
– У нас воровать нечего.
– А если мне надо будет что-нибудь изъять? Без вас и понятых не смогу.
– Позвоните мне в Сокирцы заранее, я приеду.
– Куда звонить?
– Я райвоенком в Сокирцах.
– Александр Павлович, ваша сестра умела плавать?
– Очень хорошо. Она ведь родилась на Волге, в Саратове...
– Как зовут вашу маму?
– Ольга Степановна.