Предания о самураях
Шрифт:
Демон золота и ненависти
Мантё не спал и выслушал весь этот ужасный разговор. «Какое страшное преступление они готовят! Нэсан суждено погибнуть. А ведь она приходится женой моему старшему брату! А Мантё тоже числится его вассалом, обязанным пожертвовать собой ради благополучия сюзерена». Выскользнув из своего укрытия, он прокрался в коридор и направился к комнате Тэрутэ. В спешке он растолкал спящих девушек: сначала Тэрутэ, потом Каору. «Почтенные дамы, вам надо уходить. Мантё приходится вести себя неподобающим сыну образом, но мне стало известно о заговоре по лишению вас жизни. Одну убьют, чтобы завладеть ее золотом, а вторую из ненависти. Моя мать узнала вас и собирается убить. Тода с судна «Ангел» должен выбросить ваши тела в море на корм омарам. Поторопитесь уйти и ищите Сэто-баси. Здесь поверните налево и отправляйтесь к горам, расположенным неподалеку. Правый путь вдоль долины ведет к Нодзиме. Оставаясь в этом углу, вы обязательно погибнете, и никто вам не поможет, так как все обстоятельства складываются в пользу Тоды и моей матери. Не забудьте повернуть налево». Рассказав все, он задвинул амадо и крепко толкнул девушек на освещенную луной дорогу. Послушав топот их ног, мальчик удовлетворенно улыбнулся: «Эх, Мантё! Не пережить тебе такие позорные воспоминания; не сможешь ты взглянуть в лицо своей престарелой матери». Он подошел к андону (лампе). Засунув палец в рот, он откусил его кончик. Кровоточащим пальцем он написал на бумаге фонаря такие слова:
На память, чтобы бросилось в глаза;Отметина, сдается мне, как будто оставленная на текущей воде.Он никак не мог решиться. Ах! Его мать ненавидела Тэрутэ. Потушив свет, он лег в постель Тэрутэ. Потом натянул покрывало на голову.
Тем временем Фудзинами приготовила свой поварской
А тем временем Тэрутэ с Каору упорно пробирались сквозь ночь вдоль вьючной тропы, ведущей к Сэто-баси. Они вышли к повороту дороги. Справа на них вежливо и холодно сверху вниз взирали семь маленьких Дзидзо (бог детей). С противоположной стороны приматы Косиндзуки (Обезь яний холм) будто бы насмехались над ними. Послышались быстро приближающиеся шаги стремительно бегущего человека. Каору заслонила собой Тэрутэ, чтобы в случае необходимости защитить ее от нападения. Через мгновение на них вышла Фудзинами. Сверкая глазами, она размахивала тесаком, окрашенным кровью Мантё. «Прочь с моего пути, девочка! Жизнь этой девки принадлежит мне. Отдай ее Фудзинами. Прошу мне не мешать». – «Сударыня, вы сошли с ума! – ответила ей Каору. – Что ее светлость могла сделать вам такого, чтобы вам захотелось ее убить? Какое горе заставляет вас так злонамеренно обращаться с мирными путниками?» – «Замолчи! – прорычала ослепленная яростью Фудзинами. – Кровь Мантё взывает к отмщению. Это же ненавистная жена Сукэсигэ, обманом она отняла жизнь у моего мальчика. Что?! Ты все еще упорно стараешься защищать ее?» Каору попыталась перехватить руку женщины и скрутить ее. Фудзинами была происхождением из земледельцев и по натуре тоже, а теперь к ней вернулась былая мужицкая сила. Каору вступила в отчаянную схватку, крича Тэрутэ, чтобы та спасалась бегством. Фудзинами бросилась на нее и глубоко вонзила свой тесак ей в бок. Бедную жертву отбросило назад. Фудзинами села на нее верхом. «Ага, нерадивая выскочка! Получай! Получай! Получай!» Она свирепо вонзала лезвие тесака в грудь беззащитной девушки. Послышался тихий предсмертный выдох Каору. Она испустила дух, потерпев поражение в сражении за свою госпожу. Фудзинами вскочила: «Дуреха! Только зря я время на тебя потратила». Она продолжила преследование Тэрутэ, уверенная в успехе своего предприятия. Она нагнала свою потенциальную жертву на дороге между Бэнтэндзимой и Сэто-но Мёдзин. Намотав длинные волосы Тэрутэ на руку, она уже было изготовилась для удара. Тэрутэ взмолилась: «Что разозлило вас, мама? Ведь я же прихожусь женой вашему сыну?» – «Да, потаскуха! Хотя такая смерть представляется слишком быстрой и легкой для тебя». Фудзинами на мгновение задумалась. «Да! Пошли вот сюда!» Таща невестку за волосы, она подошла к самому мосту. В старинные времена местная бухта глубоко вдавалась в долину, доходя до самого подножия гор, и в зависимости от состояния прилива здесь образовывалось то болото, то озеро. Недалеко от дороги располагался небольшой алтарь на обочине (цудзидо). Рядом у самой кромки воды росла огромная сосна. Этот цудзидо сохранился до сих пор, возможно, в том же самом виде, как и в те дни, о которых идет речь. А вместо той сосны теперь стоит ее выродившийся потомок. Как раз здесь муж Фудзинами – лесоруб – занимался своим обычным делом. Землю вокруг покрывал толстый слой обрубленных сучков и щепок.
Схватив руки находящейся в полуобморочном состоянии Тэрутэ, Фудзинами крепко завязала их за ее спиной веревкой, найденной на земле, а остаток обмотала вокруг тела своей пленницы. Она приблизилась к воде. Ей на глаза попалась могучая сосна. «Я должна сжечь эту шлюху». Подтащив Тэрутэ к стволу дерева, Фудзинами перебросила свободный конец веревки через один из его мощных суков. Тэрутэ завыла на высоких тонах голоса. С издевками и насмешками женщина тянула веревку, пока ноги девушки не оторвались от земли, и ее тело закачалось в воздухе. «Уму! Ты отправишься к Юки Хитати. Это будет называться Юки-но Сита-ти. Теперь химэгими заняла свое должное место, возвышаясь над толпой народа. На самом деле нужно возвышенное место и острый глаз, чтобы рассмотреть случившееся с твоим господином, в настоящее время находящимся в залах Эмма-О в связанном, как и ты, положении. Следовательно, ты разделяешь его судьбу. Барсучиха! Лисица! Шлюха! Вот уж справедливо то, что планида дзёро по требованию и мольбе любого из представителей подлого сословия, платившего твоему господину деньги, для тебя казалась чересчур щедрой. Желаю тебе очередного перевоплощения в виде зверя, хотя бы кошки, паскуда!» Она принялась деловито собирать сосновый хворост и щепу. Даже в состоянии охватившей ее ярости Фудзинами не осмеливалась трогать вязанки, подготовленные Урабэ. Рука этого пожилого человека оставалась тяжелой. Но и толстые сосновые ветки подходили для ее замысла. Землю покрывали сосновые иголки. Несмотря на некоторую влажность, сохранявшуюся после недавнего дождя, огонь в скором времени занялся. Мощным столбом поднялся густой черный дым, в котором вверх по стволу сосны поползли яркие языки пламени. Фудзинами решила взглянуть на ход выполнения своего замысла, но дым пошел в ее сторону, прямо в лицо. Она металась туда-сюда, подбрасывая все новые дрова в костер. Крики Тэрутэ становились все слабее и слабее. Потом они совсем прекратились. Фудзинами произнесла: «Ия! Совершенно определенно можно рассчитывать на то, что эта зловредная тварь сдохла». Она принялась раскидывать горящие головешки. Неожиданно окрестности залились ярким светом. Чья-то тяжелая рука бросила Фудзинами, и она села на землю. Она уставилась перед собой на массивное дерево на фоне черного неба, веревка на нем напоминала разорванную осеннюю паутину, а на ней висел маленький предмет забавной формы. Задыхаясь от ужаса, Фудзинами выговорила: «Вот и хотокэ (дух) Тэрутэ! Оставаться в этом месте никак нельзя». Звук приближающегося плеска весла поднял ее на ноги. «Гэнтаро-сан! Фудзинами мы здесь не найдем». Стянув юбку через голову, она бросилась в темноту деревьев, обступающих алтарь Сэто-но Мёдзин.
Тэрутэ пришла в себя. Голова казалась тяжелой и раскалывалась от боли. Она огляделась с большим удивлением. Она сидела на ступеньках какого-то алтаря. Рядом с маленьким храмом, окруженным густыми зарослями коямаки, итё и мацу, росла сосна. Прерывистый свет падал на фукуиси (камень удачи), лежащий рядом с островом предела алтаря, скорее всего посвященного Бэнтэн Сама. Это же Сэто-но Мёдзин! Тэрутэ положила руку на мешочек с амулетом, висевший на ее шее. «Ах! Каннон Сама отсутствует. Тэрутэ обязана своей жизнью Каннон Босацу. Она прилетела из своего храма в Муцууре, чтобы спасти меня. Каннон Сама! Каннон Сама! Прошу августейшую деву принять робкую и трепетную благодарность от вашей смиренной Тэрутэ». Вокруг по-прежнему лился свет. Тэрутэ услышала стук металла, упавшего у ее ног. Наклонившись, она подобрала миниатюрное металлическое изображение, восстановленное самым волшебным образом. Недолго думая прижала его к себе, а потом спрятала на груди. Ее лицо светилось, а из рощицы послышался возглас: «Несчастная Фудзинами! Но возмездие только лишь откладывается». Женщина помчалась вперед. Тэрутэ спрыгнула со ступенек алтаря и побежала на дорогу. В этот момент она предпочла смерть, только бы не попасться в руки разъяренной торговке рыбой. Подбежав к мосту, она запрыгнула на перила. Внизу лежала непроглядная тьма. «Наму Амида Буцу!» Она ринулась в эту темноту. Поднятый тесак Фудзинами рассек воздух. Женщина сама по инерции собственного замаха со всем неистовством ударилась о мост.
Ждавший под мостом Гэнтаро услышал падение тела на палубу его лодки. Он тут же вытащил тело наверх. С помощью фонаря он тщательно осмотрел свалившегося сверху человека. «Какой подарок! Женщина на самом деле отличается удивительной красотой. Понятно, что именно ее обещала мне Фудзинами. Но разве она сама не придет, чтобы помочь Гэнтаро в нашем деле? Эта старуха заключила не совсем выгодную сделку». Он вышел на палубу и отвязал швартовый канат. Тут уже явилась сама Фудзинами. «Гэнтаро-сан! Гэнтаро-сан! Прошу отдать мне девушку, только что сбежавшую от меня. Тем самым ты окажешь своей Фудзинами великую услугу. В конце-то концов, она совсем маленькая». – «Ну нет, добрая жена, – ответил Гэнтаро, – драгоценный клад мой. Ты согласилась на совершение продажи, а дама сама пришла сопроводить Гэнтаро в пути. Она отказалась от твоей компании. Она отказывается от купчей и не признает никаких обязательств. В качестве посредника ты ей больше не нужна. Мы оба прощаемся с тобой. Прощай! Прощай!» Этот коварный мошенник перерубил канат своим мечом, и лодка двинулась прочь по течению. В исступлении Фудзинами кричала: «Гэнтаро-сан! Милостивый государь! Прошу вас вернуться. Та женщина числится женой моего ненавистного врага Огури Сукэсигэ. Передайте ее мне в руки, я ее убью. Фудзинами на век станет рабыней Гэнтаро. Котака-доно сделает все для старого Урабэ, а Урабэ надоит у Котаки мешки денег для самого Гэнтаро. Прошу вернуть ее мне, чтобы я ее убила». Тяжелая рука легла ей на плечо, и она испуганно оглянулась. У нее за спиной стоял Урабэ Кэндзиро. Настоящее имя этого мужчины было Гото Макабэ Гэндзаэмон. Он приходился отцом Гото Хёсукэ и Дайхатиро. Глаза этого пожилого мужчины сверкали гневом, в руке он держал обнаженный меч. Мгновение он стоял, прислушиваясь, не возвращается ли лодка. Потом обратился к Фудзинами: «Презренная женщина! Когда-то ты связала свою судьбу со старым господином Огури Мицусигэ! Ты собственноручно выпестовала Кодзиро! Теперь ты замыслила урон дому моего господина, продала ее светлость этому безнравственному негодяю и обрекла ее на позорную жизнь. Готовься немедленно отправиться в зал Эмма-О». Фудзинами упала на колени и запросила пощады. Он отвечал: «Твой сын лежит мертвым с перерезанным от уха до уха горлом, понятно, что он пожертвовал собой, заняв место химэгими. На Реке душ ему нужен проводник. Отправляйся же, нечестивая женщина, вслед за ним». Меч опустился. Ее голова покатилась к краю моста. Обтерев меч о платье Фудзинами, он пинком отправил ее тело в воду. Потом Макабэ Гэндзаэмон повернулся спиной к Муцууре, чтобы поискать химэгими, на которую пролился этот внезапный и скорбный свет.
Стараясь не нарушать тишины, Гэнтаро заработал веслом и направил лодку в лагуну. Слова, произнесенные Фудзинами, звенели у него в ушах. Он прикидывал в уме все возможные варианты развития ситуации. «У Котаки-доно длинные руки, а его власть огромна». Он не сводил глаз с Тэрутэ, которая, потрясенная и плачущая, сидела на дне его лодки. От нее он особого проку не видел. Быть может, Фудзинами солгала; после всех событий такое сказать в свое оправдание означало расписаться в невежестве. Корыстолюбие пересилило благоразумие. Он сказал: «Ничего не бойтесь, сударыня. Никто не причинит вам вреда. Наоборот, ваша жизнь снова наполнится удовольствиями. Несомненно, что вы сбежали из усадьбы Гонгэндо в Камакуре». Про себя же он подумал, что «она ни при каких обстоятельствах не назовет своего настоящего имени, а также не признается в своем нынешнем положении при домах Сатакэ и Огури. Она будет изворачиваться». С этой стороны ему ничего не грозило. А Тэрутэ ему ответила так: «Меня зовут Кохаги, я из провинции Хитати. Прошу вас, милостивый государь, вернуть меня домой в Юки к некоему человеку по имени Макабэ Гэндзаэмон, пользующемуся широкой популярностью в его городе. Он щедро отблагодарит за вашу любезность». Гэнтаро пообещал: «Так я и сделаю, сударыня. Только вот у вашего Гэнтаро остаются дела за пределами Муцууры. Вашей доставкой к месту назначения займутся другие люди. Вам на самом деле очень повезло уйти от погони Фудзинами». Он лгал, причем лукавил очень льстиво. В Нодзиме его ждал партнер, проверенный как соучастник многих грязных предприятий. Лодка Умпати неслышно скользила поодаль. Гэнтаро отвел его в сторону и поставил его перед свершившимся фактом. «За три сотни гуанов она твоя, заметь, перед тобой девушка редкой красоты и без друзей». – «Что-то здесь не так, – усомнился Умпати. – Такого сорта товар не удастся сбыть ни в Юки, ни в Камакуре». – «За Юки я ручаюсь, – пообещал Гэнтаро, – и в Камакуре после того, как сгорел целый квартал, пока что такие женщины на рынке будут нарасхват. Ты вообще ничего не теряешь. В Киото ты запросто выручишь за нее тысячу гуанов. Я прошу за нее совсем немного». Таким вот образом они торговались и договаривались о цене женщины по имени Тэрутэ. В конечном счете Умпати отвалил две сотни гуанов золотым песком. «Ее необходимо переправить в города на тракте Накасэндо. Любая задержка может дорого стоить. Возможно, ее стоило бы отвести в Мияко. Прошу принять данную сумму и желаю тебе затеряться в толпе Камакуры». Гэнтаро тщательно осмотрел печати на мешочке с золотым песком. Потом сказал: «Всю сумму с почтением и благодарностью принял. Но Камакура точно так же не подходит для Гэнтаро. Я отправлюсь в Осю». Таким образом, достойная друг друга парочка подошла к берегу и отправилась дальше, каждый своим путем.
Тем временем Мито-но Косукэ, служивший каро при доме Сатакэ, выдававший себя за Котаку-доно и ростовщика из Муцууры, вернулся в свое жилище. Он побывал в Камакуре, где собирал достоверные сведения о рото Огури, а также пожаре в Гонгэндо. Перед хибати он обнаружил сидящим высокого жреца. Этот мужчина отличался рыжеватыми волосами, лицо его пугало шрамами и рубцами. «А! Косукэ! Я как раз рассчитывал отыскать тебя в городе Камакуре». – «Как раз оттуда я и пришел, брат мой. А почему ты так внимательно на меня смотришь? Поиски дали какой-нибудь результат? Задание выжать из этих земледельцев дополнительные поступления выглядит делом совсем неблагодарным. Ты, милостивый государь, принес какое-то известие?» Жрец вздохнул: «Наше дело приняло серьезный оборот, брат мой. Что там сообщил Гэнтаро?» Косукэ немало удивился: «Гэнтаро? Что, этот деятель тоже здесь? Насколько мне известно, его к нашему делу не привлекали». Косиро просветлел лицом: «Легенда таким образом распространилась за пределами из-за признания Тоды с судна Тэннин-мару. Прошлой ночью Фудзинами продала тебе женщину через Гэнтаро, который заплатил за нее две сотни гуанов. Эта женщина как раз и была та самая химэгими, которую мы так давно ищем. Фудзинами сама сообщила об этом Тоде и заявила о своей готовности убить ее, так из-за нее Фудзинами зарезала собственного сына Мантё. В подпитии Тода выболтал правду о случившемся; попал в лапы матибугё (мирового судьи) и под пытками повторил все в малейших подробностях. Сегодня его должны подвергнуть наказанию «бамбуковой пилой» на переправе Нодзима на потеху всем путникам. Отрезанную голову Фудзинами обнаружили в Сэто-баси, и в ее убийстве подозревают Макабэ Гендзаэмона. Этот пожилой человек сделал доброе дело, расправившись с такой недостойной женщиной. Тем временем существуют подозрения по поводу того, что рото Огури остаются здесь, и нам предстоит тщательно их поискать. Действовать следует безо всякого промедления. Таким образом, Косиро свой отчет перед старшим братом закончил». Оба мужчины оставались с опущенной головой. Велико было их горе. Вот так они нашли и потеряли Тэрутэ-химэ, которую искали все эти годы.
Короткий вздох боли вернул Косиро к действительности. Он поднял голову. Его брат, голый по пояс, воткнул кинжал себе в бок. Косиро собрался было броситься вперед. Выставив руку, Косукэ остановил его. «Для Косукэ в этом заключается единственный выход. Негодяй Гэнтаро от его имени продал ее светлость. Я никогда не смогу прямо посмотреть ей в лицо. Задача по выбиванию у этого упрямого народа денег, необходимых на проведение наших поисков, сопряжена с большими трудностями. Возьми себе собранные таким способом тридцать рё. Исполнение задачи теперь ложится на плечи Косиро. Найди ее светлость и заплати за нее выкуп. Прошу составить отчет и восстановить доброе имя Косукэ». Он резанул клинком по животу и упал вперед. Косиро поднялся над телом Косукэ со слезами на глазах и искаженным от горя лицом. Обнажив свой меч, он отсек голову брата от тела, чтобы потом отправиться искать достойный склеп в каком-нибудь придорожном храме на пути в Камакуру. Спрятав деньги, он поправил свою одежду, надвинул поглубже на голову соломенную шляпу, потом с колокольчиком и всем скарбом снова двинулся в путь искать свою госпожу. [53]
53
Храм Ми-кавари-но Каннон, которая пришла на помощь Тэрутэ, сохранился на западной окраине Муцууры – Канадзавы рядом с местом, где подходит дорога из Камакуры.
Сэто-но Мёдзин в Канадзаве заложил Ёримото в знак благодарности богу за его помощь при изначальном алтаре Мисима. Нападение на дом Тайры Ханвана Канэтаки по распоряжению Ёритомо произошло по время церковного празднества и в отсутствие его сына, поэтому его голова уцелела. То была прелюдия перед битвой при Исибасияме, в которой Ёримото одержал неоспоримую победу.
Глава 14
Злоключения Тэрутэ
Младший брат Косукэ Тамэкуни по имени Мито-но Косиро Тамэхира служил вассалом при доме Огури в младшем звене. Наш рассказ посвящается особенностям характера этого человека. Когда Иссики во главе крупного отряда отправились в замок Огури, им на пути в Мусаси Хёмон повстречалась совсем мелкая вотчина Сигэфусы. К такому неожиданному событию Сигэфуса готов не был. В этой связи он вспорол себе живот, а его вассалы разбежались кто куда или перешли на службу в клан постарше. Косиро Тамэхира решился на отмщение попроще. Он искал смерти, но с ним должен был умереть Иссики Акихидэ. То, что было сделано однажды, можно совершить во второй раз. Наоканэ в то время занимался проведением безуспешной кампании против Мицусигэ. Акихидэ все еще прятался в Камакуре. В этот город и явился Тамэхира. Той ночью, когда поступило сообщение о том, что важный вельможа собирается исполнить санкэй, он как раз стоял за деревом итё у алтаря Хатиман. С приближением факелов слуг, сопровождавших паланкин, к ступеням им наперерез выскочил мужчина с обнаженным мечом. Объявив свое имя и титул, Тамэхира предложил Акихидэ показать свою голову. Выступившие на защиту своего господина кэраи полегли сраженные как снопы. Сначала все шло вполне гладко, но вот стрела из лука пронзила сразу обе руки Тамэхиры, и он стал практически беспомощным. Стрелок Акодзу Хэйма, стоявший во главе рото Иссики, приказал его связать. Потом Тамэхиру против его воли заставили принять участие в обряде санкэй, в ходе которого на него с любопытством посматривали зеваки. По возвращении в ясики Акихидэ лично пришел взглянуть на него в своем саду. Защитники замка Огури держались стойко, но их обреченность ни у кого сомнения не вызывала. Большое любопытство вызывала судьба молодого вельможи Сукэсигэ, о котором было известно только то, что он где-то скрывался. Плененный мужчина мог бы поведать кое-что на эту тему. Тамэхира не говорил ни слова. Пламя от факелов освещало его собственный гнев и отчаяние, зато темнота скрывала лицо Акихидэ, ведь он страшился предательства, вполне естественного, если господин соберется применить свои обычные методы допроса. «Теперь отрубите Тамэхире голову. Его замысел провалился. Об этом ему следовало бы сожалеть, а не о потерянной жизни».