Предания вершин седых
Шрифт:
Служительницы Лалады из святилища Восточный Ключ при Тихой Роще приветствовали Веселинку свадебными песнопениями — негромкими по случаю Дня Поминовения. Их стройные, воздушные фигурки, окутанные плащами длинных волос, тихое журчание золотисто мерцающей воды, погружение в горячую купель и сгусток волшебного света под потолком пещеры — всё это походило на причудливый, сказочный сон, но нет — это была явь, новая удивительная действительность под названием «Белые горы». И Веселинка радостно погрузилась в неё с головой.
В Тихой Роще они встретились с сёстрами матушки Бронуши, которые тоже пришли навестить предков. Они происходили из знатного рода княжеских советниц, а точнее,
Дома за обедом она всматривалась в сдержанное и замкнутое, но не мрачное лицо родительницы Драганы. Бронуша молча, с лучиками улыбки возле глаз, подкладывала девушке самые лучшие куски. Светлым покоем горных вершин веяла её немногословность, и вовсе не от угрюмости нрава происходило это свойство матушки Бронуши. Веселинка чувствовала это сердцем, но не решалась расспрашивать.
А под конец этого тихого торжественного дня, когда родительница отправилась отдыхать, Драгана рассказала ей историю своего рождения. Они сидели на крылечке под навесом, подняв взоры к мерцающему звёздному небу, высокому и прохладному, и Веселинка уютно устроилась, прижавшись к своей суженой.
— Горлинка ты моя, звёздочка моя ясная, — шептала та, обняв девушку за плечи.
Эти нежные слова остро откликнулись эхом в груди Веселинки, ветерок холодил увлажнившиеся от чувств глаза. Она ещё теснее прильнула, до мурашек утопая в объятиях Драганы и улавливая тепло её дыхания.
— А почему вы с матушкой Бронушей тут одни живёте? — осмелилась наконец спросить Веселинка.
Драгана помолчала, глядя вдаль, на снежные шапки гор, окутанные сонной дымкой сумрака.
— Печальный это рассказ... Ну, так и быть, слушай.
...В своё время матушка Бронуша встретила суженую — девушку по имени Весанка. Встретились они так же, как мы с тобой — на Лаладиной седмице, посреди светлого праздника весны и любви. Очи у Весанки были синие, словно колокольчики вдоль ручья Золотой Ключ, а душа чистая и прекрасная, как белая голубка. В косу свою русую она вплетала цветы полевые, а когда песню заводила, все птицы певчие смолкали — слушали и учились. Всё ладно у них с матушкой Бронушей складывалось: встреча, помолвка, а потом и свадьба. Ясной и безоблачной была их любовь — надышаться, налюбоваться друг другом не могли, души друг в друге не чаяли. И вот почувствовала Весанка, что дитя под сердцем носит. Убедившись в этом, она тотчас обрадовала этой вестью свою супругу. Та тоже была счастлива. Ждали они первеницу свою, радовались и ни о чём не тужили.
Повадилась Весанка гулять возле границы Белых гор с Воронецким княжеством. Как известно, нам нельзя пересекать рубеж и вступать в те земли. Конечно, супруга предостерегала Весанку, чтоб та близко к границе не подходила. Но однажды ту поманили прекрасные цветы — целая лужайка, а на ней такой ковёр разноцветный! И давай Весанка цветы рвать да венки плести... И не заметила, как подошла к границе слишком близко.
А по ту сторону рубежа за нею наблюдал Марушин пёс. Звали его Хромко. Молодым парнем он был, когда укусил его на охоте оборотень, и от укуса этого он стал таким же чудовищем. Глаза у псов днём плохо видят, но дело было под вечер, сумерки уж спускались. Смотрел Хромко на Весанку из укромного места, боясь себя обнаружить... Не хотел он её пугать, но в сердце его зажглась страсть к прекрасной Весанке, которую он не мог в себе побороть.
Так полюбилась Весанке эта полянка, что стала она каждый день туда ходить, цветам радоваться. И Хромко по другую
От этого испуга навсегда уснуло дитя в утробе Весанки... Не зря люди говорят, что если беременная женщина увидит оборотня и испугается, дитя в её чреве превратится в камень. Надеялась матушка Бронуша, что с ними такой беды всё-таки не случится, но вот подошёл срок родов, а схваток нет. Тихо было в утробе, не билось сердце дитятка. Ясно стало, что неживое дитя Весанка носит.
Даже слёзы не лились, пересохли — так велико было их горе. Пошли они к девам Лалады в Тихую Рощу и просили хоть чем-нибудь помочь. А чем тут уже поможешь? Одно было ясно: покуда неживой плод внутри, не видать им других детей. Чтобы изгнать его из утробы, дали Весанке девы Лалады вырвень-траву и наказали заваривать и пить трижды в день.
Всё сделала Весанка, как девы говорили, но не помогла трава. Только боль от отвара её скручивала, но плод не изгонялся. Снова пошли матушка Бронуша с Весанкой к девам и попросили другое средство. А те говорят: так мол и так, уж если вырвень-трава оказалась бессильна, никакая другая и подавно не поможет. А помочь, пожалуй, могло только одно — новое потрясение, равное по силе тому, что и вызвало замирание плода во чреве. Но какое? Чем можно было так напугать Весанку?
Пока матушка Бронуша ломала голову, в снах к Весанке начал приходить пригожий юноша — темнокудрый, с печальными глазами. Назвал он своё имя — Хромко, а потом повинился в том, что он и стал причиной беды Весанки... Признался он ей и в своей любви. Просил он прощения и слёзно клялся, что не желал умышленно причинить Весанке вред. Всему виной было лишь то, что он — Марушин пёс, коим стал не по своей воле. Тронули сердце Весанки его слова, поверила она в их искренность. Простила она его, потому что была чиста и светла душой, как белая голубка. Более того, всем сердцем она ему сострадала и сокрушалась о его судьбе.
Снова явившись в сон, попросил Хромко Весанку ещё раз прийти на ту полянку, где она в первый раз увидела его и испугалась. Ещё сказал он, чтобы она сплела венок и надела ему на голову, а когда это нужно сделать, Весанка сама поймёт. Уверял он, что знает, как ей помочь. «Это как раз то, что тебе нужно», — говорил он.
И Весанка пришла. Сплела она венок, поджидая парня. Подняв взгляд, увидела она по ту сторону границы страшное чудовище — Марушиного пса. Но глаза его она узнала. Эти глаза она видела во сне.
А оборотень пересёк рубеж и ступил на землю Белых гор. Он знал, что за этим последует. Не успел он приблизиться к Весанке, как появились кошки-пограничницы, оберегавшие западные рубежи. У них был приказ: увидев Марушиного пса, стрелять без жалости и без предупреждения. А тут ещё Весанка... Всё выглядело так, будто оборотень угрожал ей. Натянули воительницы из пограничного отряда свои тугие луки и выпустили стрелы в Хромко.
Пронзённый белогорскими стрелами, он упал на землю у ног Весанки уже в человеческом виде — в облике того пригожего юноши, который приходил к ней в сны. Жить ему оставалось считанные мгновения, только и успел он поглядеть на Весанку в последний раз и улыбнуться. Закричала Весанка, заголосила, словно не ему, а ей утробу стрелами пронзили. Упала она на колени возле Хромко и, орошая его лицо своими слезами, надела ему венок. Как только цветы коснулись его лба, тело Хромко обратилось в прах: так действует белогорское оружие на оборотней.