Преданная
Шрифт:
– На метро…
– Промокнешь. Завезу.
Распорядившись, Вячеслав возвращается к столу. Захлопывает крышку ноутбука. Ставит на стол портфель и прячет его туда. Следом – небольшую стопку каких-то документов. Снимает с вешалки пиджак.
Мой телефон в очередной раз вибрирует. Я паникую сразу из-за всего. Опускаю взгляд.
«Без глупостей»
Это звучит не как отеческая просьба. Я сглатываю сухость. Пропускаю момент, когда Тарнавский обходит
Еле сдерживаю вопрос: а вы всех помощниц подбрасываете? И не подвести ли вам одну злющую прокуроршу?
Кусаю кончик языка.
– Мне запретили протягивать к вам свои ручки, – буркаю, становясь причиной новой улыбки господина судьи. Испугаться не успеваю, как и пожалеть.
– Кто запретил? – Тарнавский спрашивает, делая еле-заметный кивок подбородком. Вместо ответа я закатываю глаза.
Смешу опять.
– К сожалению, нам с тобой ничего не светит, Юля. Ты скорее меня возненавидишь, чем полюбишь.
– Это вряд ли… – Скорее вы меня.
Опускаю взгляд обратно на колени. Сжимаю телефон. Чувствую, что взгляд судьи следом за моим соскальзывает на экран. Не на колени же, правда?
Накрываю его ладонью и переворачиваю.
Волосы на макушке тревожит легкое дуновение. Это Тарнавский фыркнул.
– Я сама доберусь, спасибо за предложение, – отказываюсь, смотря в глаза. Встаю с кресла. Отступаю в сторону.
Слежу, как Вячеслав подходит к двери, открывает и тормозит. Кивает мне. Мол, прошу.
Подчиняюсь. На не идеально гнущихся ногах подхожу к нему. Мы ровняемся — щеку жжет взгляд. Смотрю мельком. Не ошиблась. Провожает.
О чем думает – не хочу знать.
Преодолевая невидимую преграду, шагаю дальше. Мне нужно будет сложить свои вещички, взять зонт и спуститься к Смолину.
Интересно, а что было бы, увидь Тарнавский его машину? Или не узнал бы? Или подвоха не ждет?
Я неосторожно ступаю на порожек. Каблук соскальзывает. Чтобы не грохнуться – разжимаю пальцы и хватаюсь за ручку. На пол летит телефон.
Преодолевая испуг – быстро разворачиваюсь и приседаю. Но Тарнавский первый.
Вдвоем смотрим на множество уведомлений в одном из мессенджеров. Слава богу, без текста. Мне ужасно повезло.
Сгребаю телефон, поднимаю взгляд и упираюсь в волнующие по множеству причин пронзительные карие глаза. Мямлю немощное:
– Извините.
В ответ – улыбка. Вокруг глаз – лучики. Ровный ряд белоснежных зубов и еле-заметные ямочки на щеках трогают до глубины души. Я не могу оторваться. А он вырастает и снова подает мне руку.
– А говорила, парня нет… – Вроде как журит, я вкладываю
– Это не пар… – Я даже не думала, что он запомнит. Зачем это? Но не договариваю. Лучше пусть считает, что парень, чем…
Выровнявшись, застываю с ним лицо к лицу. Тяну носом воздух — ненавязчивый запах знакомого уже парфюма делает кожу гусиной. Во взгляде — глубина. Манит. Пугает.
Непроизвольно соскальзываю на губы. Может придумываю, но и он тоже.
Сжимает свои. И я повторяю жест мартышкой.
Дергаю пальцы, сжимаю в кулак. Провожаю взглядом его опустившуюся кисть. Он несколько раз проводит подушечкой большого пальца по остальным и рвет контакт, шагнув назад:
– Беги, Юль. Тебя там заждались уже.
Глава 7
Глава 7
Юля
В этот раз я сажусь в знакомую уже машину, не намокнув.
Опираю о сиденье зонт и стараюсь не думать, что дождевые капли стекают на чистый коврик.
– Здравствуй, Юля, – голос Руслана Смолина звучит спокойно. Я киваю и выталкиваю: «здравствуйте», не посмотрев в ответ.
Машина трогается. Я защелкиваю ремень.
Не спрашиваю, ни куда едем, ни что от меня нужно. Концентрируюсь на отбивающем чечетку сердце.
По сравнению с прошлой встречей, сегодня я чувствую себя еще гаже. Тарнавский ко мне хорошо. С душой. Лояльно. А я… Как тварь неблагодарная.
Мы находимся в дороге минут десять. За маршрутом я не слежу, пока автомобиль не заезжает за шлагбаум. Я вскидываю взгляд на высотки-свечки. Их много. Они красивые.
Излившийся бешеным потоком дождь почти прекратился.
– Зачем мы здесь? – Задаю вопрос, когда Лизин отец глушит мотор, заняв одно из парковочных мест.
Смотрю на мужской подбородок. Нужно не выше и не ниже. Это важно.
– Покажу тебе кое-что, Юля.
От испуга нарушаю свое же правило безопасности – поднимаюсь к глазам. Они тоже карие, как и у Тарнавского. Но у того другие. В их лучах я греюсь. Здесь… Мороз по коже. В горле застревает глупое: «не надо мне ничего показывать».
Смолин выходит из машины. Я за ним. Беру с собой все вещи.
Захлопываю дверь — машина вспыхивает фарами. Следую за солидным мужчиной к парадному входу.
Руслан открывает для меня дверь – благодарю и ныряю внутрь.
Мы привлекаем внимание консьержа, но я не рискую здороваться. А вдруг не стоит? Смолин ограничивается кивком.
Вдвоем поднимаемся к лифтам. Ждем их. Смолин – смотрю в металлические створки. Я – себе под ноги.
Понятия не имею, куда он меня ведет. И почему так послушно иду – тоже.