Преданный друг
Шрифт:
Штиль — наш корабль забыт
Один, в мире скованном сном...
— Подойдем? — с надеждой спросила Ника.
— А давай, — кивнул Егор и пошел первым, прислушиваясь к звукам и ведя ее за собой.
Они выбрались на небольшую полянку на обратной стороне рощицы уже совсем скоро. Даже старшеклассники не рискнули бы бродить ночью в кромешной тьме, но деревья и река находились всего лишь через дорогу от крайней, правда, почти опустевшей улицы села; все тот же, но как будто совсем другой дикий мир, в котором можно печь на костре картошку, горстями закидывать в рот сорванную прямо с куста
На полянке горел небольшой костерок, и семь человек, три парня и четыре девушки, сидели вокруг, слушая песню. Играла на гитаре самая старшая из них, темноволосая, худощавая, высокая — но Ника уже заметила, что всем им едва ли исполнилось по четырнадцать лет.
Малолетки, подумала она с легким чувством превосходства, моментально забывая, что ей самой только полгода как сравнялось семнадцать.
Но девушка и в самом деле так здорово пела!
Увидев чужаков, выступивших на поляну из рощи, гитаристка замолчала и перестала играть. Остальные обернулись, с недоумением и легким раздражением на лицах глядя на незваных гостей. Ника оробела и уже готова была дернуть Егора прочь, но тот вдруг широко улыбнулся и шагнул вперед, к огню.
— Привет!
— Привет, — неохотно отозвались ребята.
— Мы проходили мимо, услышали песню. — Он посмотрел на девушку. — Здорово поешь.
— Угу, — сказала она.
— Мы тоже любим «Арию». Ты будешь допевать до конца? Мы только одну песню послушаем и уйдем, правда.
Ребята переглянулись. Ника видела, что похвала и упоминание любимой группы не очень-то впечатлили певшую песню девушку, но неожиданно один из парней кивнул и резким, пронзительным голосом сказал:
— Сонька допоет... Не жалко. — Девушка-гитаристка стрельнула в него глазами, но промолчала. — Это... у вас, случаем, сигарет нет?
— Нет, — с сожалением сказала Ника.
— Есть, — сказал Егор и полез в карман под ее удивленным и вопросительным взглядом. — Лаврик забыл забрать. Ну ничего, меньше отравы в легкие попадет.
Он достал две сигареты из почти полной пачки и подал парню.
— Я Егор, а это Ника.
— Я Иван, — сказал парень, поджигая сигарету от костра, и теперь его голос звучал дружелюбно. — Благодарочка. Садитесь...присаживайтесь, место есть.
Пока Иван называл имена, им расчистили место у огня, отодвинув пакеты со снедью в сторону. Они разговорились. Это тоже были одноклассники, и они тоже выбрались вечерком посидеть у костра, попеть песни и испечь на углях картошку и яйца, пока позволяла погода.
— И страшные байки послушать, — добавил один из парней. — Как раз дошли до утопленников и удавленников, решили сделать музыкальную паузу.
Сигарета пошла по кругу — «цыганочкой», как это называли — и гитаристка Соня ее пропустила, вместо этого усевшись поудобнее на траве и начав вступление заново. Ника не удержалась и тоже запела вторым голосом, прислонившись к плечу Егора, сначала нерешительно, а потом, увидев одобрительные взгляды сидящих вокруг, громче, и они вдвоем закончили песню так здорово, что все зааплодировали.
— Ты тоже здорово поешь, — сказала Соня. Ника украдкой
Они спели «Возьми мое сердце», а потом переключились на Цоя, которого Ника тоже любила и с удовольствием пела, а потом испеклась картошка, и песни пока отошли в сторону.
— Ну, что там про утопленников, Коблик? — уплетая горячую картошку с солью и домашним хлебом, спросила одна из девушек. Ника порадовалась, что они сели поодаль: у нее вдруг заурчал от голода живот.
— А пусть гости расскажут что-нибудь страшное, — неожиданно вмешалась Соня, аккуратно отложив гитару в сторону. — А мы их за это картошкой и угостим.
— Да ладно тебе, мы их и так угостим, — буркнул Иван. — Берите, если хотите. Мы ее столько напекли, на два дня хватит... Забыли договориться, кто берет... короче, целое ведро ее притащили.
Ника и Егор взяли, и какое-то время все молча и с удовольствием ели.
Где-то над рекой пронзительно и тоскливо закричала птица — странный, потусторонний звук, похожий на плач, разнесся в воздухе, замирая вдали, а за ним следом — глухой женский крик, тяжелый стон будто из-под земли:
— Ох! О-ох!
— Гагара плачет, — сказала Ника негромко.
— По утопленникам, — добавил Иван с ухмылкой, которую безуспешно попытался скрыть. — Зовет на ночную прогулку вдоль рощи.Каждую ночь они ходят от реки к могилам и обратно, и каждую ночь слышен над берегом тяжелый гагарин клич...
— Если мимо могилок идти и такой клич услышать, можно и это самое, — нервно засмеялась одна из девушек.
— Да на кладбище как раз и не гагары кричат, — таинственным полушепотом заметил тот, кого назвали Кобликом. — Тампокойничкистонут. «Давит меня землица, давит! Выпусти меня, вы-ы-ыпусти-и-и»! — провыл он совсем уж замогильным голосом, и все уже приготовились засмеяться, когда Ника уставилась куда-то в темноту за его плечом и дрожащим голосом вскрикнула:
— Мамочки, это кто?!
И уткнулась в плечо Егора, прыснув, когда девушки с визгом сыпанули в разные стороны от костра.
Они посидели еще недолго, но ночь уже была совсем темной, хоть и лунной, и пора было возвращаться домой. Иван напоследок попытался «стрельнуть» у Егора еще сигарету, но теперь тот отказал. Отрава отравой, а все-таки не его, а Лаврика.
Он помог Нике подняться, обхватил рукой за плечи и повел прочь от костра, включив фонарик. Вслед им забренчала гитара и Сонин голос завел:
— Изгиб гитары желтый
Ты обнимаешь нежно...
— Напугала ты их, — сказал Егор.
Ника хихикнула.
— Ага. Такой актерский талант пропадает. — Она посмотрела на Егора и лукаво улыбнулась, зная, что он улыбнется ей в ответ. И он улыбнулся. — А расскажи мне какую-нибудь страшную историю, пока мы идем. Знаешь хоть одну?
— Прямо сейчас рассказать? — Он выглядел удивленным, и даже обвел пространство вокруг рукой. — Мы ведь мимомогилокидем.
— А я не боюсь, — сказала Ника и даже повела плечами, когда он недоверчиво вздернул брови. — Правда, не боюсь мертвых и все.