Предатель
Шрифт:
— Нет, мы обсудим это прямо сейчас. Думаешь, что помолвка остановит меня? Я люблю Марию, и она будет со мной! Она будет моей! Поэтому я перед всеми объявляю — помолвка между нами разорвана! И если из-за этого я лишусь титула наследника Мазовии… То так тому и быть!
Лицо Эглитис вытянулось.
Мария принялась аккуратно дёргать Вышеслава за рукав, но тот этого не замечал, увлечённый перепалкой.
— Ты не посмеешь, — тихо сказала принцесса. — Мы заключили договор.
— В пекло и договор, и тебя! Оставайся гнить в своей Волыни, бастардка!
—
— Пошла ты!..
Мне в лицо ударил лёгкий порыв воздуха.
Романович преодолела разделяющее их с Вышеславом расстояние одним броском и с размаху влепила ему звонкую пощёчину, от которой мазовца буквально отбросило назад.
— Лживый предатель, — процедила девушка сквозь зубы. — Я вызываю тебя на дуэль, Вышеслав Гедеминович. И мы будем сражаться, пока один из нас не…
Романович неожиданно согнулась в приступе кашля. Вытерла рот рукой, и на ладони остались следы крови. Похоже, снова открылись раны.
— Ах так, да? — хрипло рассмеялся мазовец, поднимаясь с земли. — Отлично! Я принимаю твой вызов. Но сам биться не буду — за меня будет биться Ольгерд.
Вперёд выступил один из прихвостней Вышеслава — не самый рослый, но крепкий, жилистый и двигающийся, будто хищный зверь.
— Выстави и за себя кого-нибудь… если хочешь, — насмешливо бросил Гедеминович.
Ольга обернулась на своих компаньонок…
Но те неожиданно отвели взгляд и вообще начали потихоньку пятиться.
— София, — сказала принцесса.
— Прошу простить, ваше высочество, но я вынуждена… — пробормотала брюнетка, что, собственно, и заварила всю эту кашу.
— Ясно. Остальные?
Тишина.
Права была Хильда — это просто злобные сучки…
— Вот так, да? — криво усмехнулась Ольга, обнажая перепачканные кровью зубы. — Расценки для предателей прежние — тридцать серебряников?
Романович обвела взглядом всех стоящих вокруг.
— Я буду биться сама, — сказала она. — Но мне интересно — есть ли тут хоть кто-то, кто ещё помнит, что такое честь?
Многие переглянулись между собой, но и только. «Мантикоры» не горели желанием ссориться с мазовским наследником, остальные студенты — тоже.
Мало того, что предстояло поссориться с Гедеминовичем, так ещё и ради бастардки с другого факультета… Неудивительно, что желающих не нашлось.
Ну, почти.
Хильда зарычала и рванула вперёд, но я поймал её за руку и остановил.
Блондинка бешено посмотрела на меня. Стоящая рядом Вилли бросила выжидающий взгляд.
Я вздохнул и улыбнулся.
Отпустил Хильду и сделал свою улыбку как можно более неприятной и злобной.
— Только посмотрите, сёстры, — громко сказал я, выходя вперёд. — Ну что за отвратительное зрелище, а?
Глава 15
Я шагнул вперёд. Расслабленно, держа одну руку в кармане.
И улыбка! Никогда не следует забывать об улыбке.
— Честь, принципы, договоры… — с ленцой произнёс я. — Об этом любят говорить, сидя в тепле, сытости и безопасности. Об этом любят говорить люди, одетые во фраки и платья, пьющие дорогое вино, носящие золото и брильянты… Они думают, что мир таков, каким они себе его представляют. Но они ошибаются — мир всего лишь позволяет им быть такими. До поры, до времени. Но стоит им оказаться на краю… О, стоит им оказаться на краю, как все эти цивилизованные и благородные люди сожрут друг друга в попытке спастись.
Огляделся по сторонам.
— Видите, сёстры мои? — я оскалился. — Это те, кто ещё совсем недавно благодарил принцессу Ольгу за то, что она спасала их. Те, кто клялись, обещали… Но это всего лишь слова. Леди и джентльмены вообще хозяева своим слов: заходят — дадут, захотят — возьмут обратно.
Неторопливо зашагал вперёд.
— Вы знаете, что Ольга — честная, храбрая и благородная леди. Действительно честная, на деле доказавшая это — потом и кровью. Вы знаете, что она скорее бросит вызов на дуэль или попробует поговорить, чем нашлёт на кого-то стаю мелких шавок, что способны лишь слегка куснуть. Вы всё прекрасно знаете, но предпочитаете молчать, боясь… вот его? Я даже не скажу, что презираю вас. Презрение ещё надо заслужить, как и ненависть, а это так — лёгкая жалость пополам с брезгливостью.
Все вокруг, даже Вышеслав, молча выслушали мою тираду — кажется, они слишком ошеломлены, чтобы вставить хоть слово поперёк. Романович так вообще совершенно по-простецки открыла рот от удивления.
— Леди, — я подошёл к Ольге и чуть склонил голову, прижимая правую руку к сердцу. — Винтеры помнят добро. Поэтому — позвольте мне сразиться за вас.
Из всей моей выспренной речи, пожалуй, только это было сказано от чистого сердца. Мне и правда надоело, что с Романович обращаются столь незаслуженно, а ведь она закрыла собой Хильду.
Я добро помню. И по своим счетам всегда платил сполна.
— Ах, ты… — наконец пришёл в себя Гедеминович и начал стремительно багроветь.
— У тебя четыре бойца, верно? — бесцеремонно перебил я мазовца. — Отлично. Тогда — я вызываю ещё троих. И тебя тоже. Ты тут такой смелый был, когда чесал языком — так изволь ответить за слова, граф.
Формально — это было не запрещено. Это одного человека нельзя было вызвать на дуэль несколько раз подряд, а вот бросить вызов сразу нескольким — это возможно.
— Лорд Винтер, я сама прекрасно могу сража… — Ольга снова закашлялась.
— Позвольте мне драться за вас.
— Ха, да так даже лучше, — неожиданно ухмыльнулся Вышеслав. — Двух мух одним ударом!
— Конрад, я… — Романович попыталась унять сбившееся дыхание.
— Позвольте. Мне. Сражаться за вас, — отчеканил я.
Принцесса вздохнула.
— Хорошо. Пусть будет так… Мой поединщик — лорд Конрад Винтер. Мои секунданты…
— Я буду! — Хильда всё-таки вылезла вперёд. — Хильдегарда Винтер будет твоим секундантом!