Предатель

Макеев Алексей Викторович

– Но это только в том случае, если Васильев с территории выходил, – напомнил ему Орлов. – А если нет? Тогда у нас остаются только эти трое, а точнее, двое!

– Как же ты мне смачно в душу плюнул! – вздохнул Лев Иванович. – А ведь все так хорошо сходилось! Ну, ничего! Сейчас придет Стас, и мы точно выясним, выходил Васильев с территории или нет.

– Но сначала поедим! – не предвещавшим ничего хорошего в случае отказа голосом предупредил Петр.

Приехавший через некоторое время Стас хотел было прямо с порога начать рассказывать – и новости, и эмоции переполняли его, но Орлов не дал ему и слова сказать, а сразу потащил на кухню.

– Вот поедим, а потом уже поговорим, – решительно заявил он.

– Да я уже поел, – ответил Крячко, не подозревая о том, какие страсти бушевали тут до его прихода.

Да,

за годы своей службы Стас прошел через многое, но еще никогда он не был так близок к смерти. Мгновенно изменившийся в лице Петр тут же выпустил его руку и процедил сквозь зубы:

– Сгинь с глаз моих!

– Ты лучше действительно сгинь, а то я за него не ручаюсь, – посоветовал Стасу Гуров и тихонько спросил: – Васильев точно оставался на территории в течение того часа, когда после окончания рабочего дня куда-то из кабинета уходил?

– Я так понял, что да, – ответил Крячко и невольно воскликнул: – Черт! Как же я сам не додумался! Его же действительно могли травануть не на комплексе!

– Так все-таки это ты так понял или так действительно было? – Лев Иванович тоже начинал тихо беситься и, не дожидаясь ответа, почти приказал: – Звони Анне Григорьевне и спроси! А если она не знает, то пусть завтра же выяснит точно!

– А я у нее телефон не взял, – растерянно сказал Стас, потому что под впечатлением от этой необыкновенной женщины действительно как-то забыл спросить ее номер телефона.

– О боги! С кем мне приходится работать! – воздев руки к потолку, возопил Гуров.

Крячко счел за благо быстренько удалиться в гостиную и даже дверь за собой плотно прикрыл, а уже там позвонил Тамаре Петровне и, узнав у нее номер телефона Геннадия Михайловича, тут же его набрал. Ему ответила Анна Григорьевна – уж теперь-то он ее голос уже ни с каким другим никогда в жизни не перепутает.

– Дорогой друг, – начал он. – Тут у меня мысль интересная возникла: а не мог ли ваш шеф заразиться не на территории, а, предположим, в каком-нибудь близлежащем кафе, куда после работы перекусить зашел? А что? Там ведь такой гадостью кормят!

– Нет, он никуда не уходил, – получил он уверенный ответ, но все-таки переспросил:

– Это точно?

– В тот день шел сильный дождь, а он не взял с собой зонт и к тому же вернулся в чистых сухих туфлях, – объяснила она.

– Спасибо большое, – поблагодарил Стас и, отключив телефон, осторожно приоткрыл дверь в кухню и в щелочку сказал: – Он из здания не выходил.

– Черт! – получил он в ответ разъяренный вопль Орлова, и там что-то грохнуло.

Чтобы не нарываться, Крячко достал и положил на столик свернутую газету, а потом вставил флешку в компьютер и стал смотреть, какой же материал собрали Анна Григорьевна с Геннадием Михайловичем. А там было и на что посмотреть, и что почитать. Полное досье на Старкова, на так называемых переводчиц, которых он с собой по заграницам таскал, его водителей и последнюю, проживавшую вместе с ним в его квартире любовницу Ирину Валентиновну Воронину, которая, однако, имела московскую регистрацию. Были там также материалы и по Замятину. Крячко решил начать именно с зама по науке, потому что объем был меньше. Ну, что сказать? Ничего интересного, не говоря уж о подозрительном: школа, институт, неудачная женитьба на девушке, в биографии и последующих связях которой не выявили ничего компрометирующего, НИИ биохимии, как тогда назывался «Боникс», развод и больше ничего. Сейчас же Замятин с матерью и мэнээской жили в стандартной двушке, правда в тихом центре. Он с женой утром уезжали на работу, а потом вдвоем же возвращались, а мать-пенсионерка целыми днями крутилась по хозяйству. По вечерам же Замятин с женой выходили погулять или посидеть на скамейке в парке, но ни с кем не встречались и не разговаривали. И так изо дня в день – тихая, спокойная, даже скучная семейная жизнь.

Биографию Старкова тоже отследили с самого его рождения до настоящего времени: школа, год работы лаборантом в химическом кабинете той же школы – значит, с первого раза в институт не поступил, два года армии, теперь уже институт – ну, тут он не иначе, как по квоте для отслуживших прошел, потом опять-таки НИИ, женитьба на Ольге Георгиевне Широковой, после чего – только вперед и выше! Все выше, и выше, и выше! И тоже ничего подозрительного, если не считать его поездок за

границу – за один год шесть штук! Это надо же! Ну, два раза он с тогдашней женой Замятина ездил, а вот четырех шлюшек – якобы переводчиц – и водителей Старкова Стас решил пробить по милицейским базам: авось чего-нибудь да проклюнется, – как и Ирину Валентиновну Воронину. Эта особа, надо отдать ей должное, довольно красивая, была двадцати семи лет от роду и в Москву приехала сразу после окончания школы из, чур не смеяться, Урюпинска – не иначе как в театральный поступать, но, как явствовало из досье, никуда не поступила. Как и чем – простите за двусмысленность – она в столице зацепилась, история умалчивает, но, видимо, не бедствовала и на вокзалах не ночевала, а к моменту знакомства со Старковым работала Ирина уже четыре года менеджером в туристическом агентстве среднего пошиба. Где их пути пересеклись, выяснить не удалось, потому что Зятек в подобные заведения явно не обращался и даже не знал, где они находятся. Воронина же за границу, как ни странно, ни разу не выезжала. Быть у источника и не напиться? Это что-то новенькое! Где же они пересеклись? Наверное, тусила эта девица в таких местах, где богатые папики табунами гуляют, вот и подцепила себе такого для безбедной жизни, потому что из турагентства уволилась и в данный момент нигде не работала. Да-а-а, эта Воронина тот еще перчик! И вот теперь Старков по утрам уезжал на работу, а потом отправлял машину в полное ее распоряжение. И куда только Ирину черти не носили! Сновала она по городу действительно как челнок, так что Крячко от души посочувствовал Геннадию Михайловичу, который, наверное, и отслеживал ее перемещения. А вот по вечерам Старков с ней выходил в люди: то в клуб какой-нибудь, то в ресторан, то на концерт. Времяпрепровождение это весьма затратное, так что Крячко даже побоялся себе представить, во сколько Зятьку эта дамочка обходится.

Стас смотрел фотографии Ирины во всевозможных местах: тут тебе и салоны красоты, и спа-салоны, и фитнес-центры, и магазины, и многие другие места, где проводят свою жизнь подобные присосавшиеся к чьим-нибудь деньгам паразитки, когда вдруг услышал у себя за спиной голос Гурова:

– А ну верни назад!

Вздрогнув, Стас вывел на экран предыдущий снимок и повернулся к другу:

– Тебе это о чем-то говорит?

– Нет, но что-то мне это напоминает, – задумчиво сказал тот.

Сидевший в кресле с довольным, сытым видом, а значит, подобревший Орлов потребовал:

– Ну, выкладывай, что узнал!

Крячко начал рассказывать и, хотя и старался сдерживаться, но скрыть своего восхищения Анной Григорьевной так и не смог.

– И что же у нас получается? – спросил Петр, когда Стас закончил. – Раз Седых в тот день ушел в пять часов вечера, то у нас остаются только Старков или Тихонов. Ну, и кто из них?

– Один не мог в силу склада своего характера, а второму – это просто невыгодно, – развел руками Гуров.

– Ну, и куда дальше двигаться будем? – спросил Крячко. – Как мне дала понять Анна Григорьевна, я – ноги, а вот тебя, Лева, я ей рекомендовал, как очень умную голову. А поскольку ноги головой не командуют, вот и решай, что мне делать.

– Ты бы лучше не прибеднялся! – укоризненно сказал ему Гуров. – У тебя чутье, как у своры легавых! И хватка мертвая! Вот и скажи, тебе Анна Григорьевна все, что знала, рассказала или нет?

– Конечно, нет! – уверенно ответил Стас. – Она сказала ровно столько, сколько сочла нужным, и больше не проронит ни словечка. А это такой орешек, Лева, что он даже тебе не по зубам!

– Можно подумать, что я ее грызть собираюсь! – фыркнул Лев Иванович.

– Осторожно! – вдруг крикнул Стас, увидев, что Орлов тянется к газете. – Как я понял, там то, что Васильев в тот вечер уничтожил, а Анна Григорьевна потом забрала.

– Как же она могла, если они все вместе, втроем, уехали? – удивился Петр.

– В таких организациях обычно убираются по утрам, вот она, наверное, узнав о болезни Васильева, и приехала на следующий день еще до прихода уборщицы и все из контейнера вынула, – объяснил Гуров.

Они очень осторожно развернули газету и нашли внутри аккуратные уложенные узкие полоски бумаги и фотографий и два уже собранных и наклеенных на бумагу снимка какой-то незнакомой женщины: один – на фоне необычной архитектуры дома, а второй – рядом с машиной, причем номер был московский.