Предатели Гора
Шрифт:
— А Клодия может узнать относительно того, какое поведение могут требовать от неё и Публии? — поинтересовалась женщина.
— Понятия не имею, — пожал плечами матрос, — это капитану решать. Могу предположить, что раз уж вы обе рабыни, но рабыни новообращённые, то могут приказать изобразить что-нибудь вроде неопредёлённой тревоги, информированного беспокойства и некоторой неуверенности, поскольку у вас уже есть некоторое понятие того, что значит быть рабыней, но впереди у вас новая неволя и новый рабовладелец.
— Да, Господин, — вздохнула Клодия.
Полагаю, что даже у самой опытной из рабынь должна возникать некоторая неуверенность всякий раз, когда она оказывается в новой неволе. В конце концов, что она знает о своём новом владельце? Очень немногое.
— На живот, голову вниз, — скомандовал товарищ Клодии, мгновенно вытянувшейся на канатах.
Матрос первым делом защёлкнул наручники на её руках, завернув их за спину. Только покончив с этим, он вставил массивный ключ, который принёс с собой, в замок висевший на ошейнике, повернул его и положил рядом с кольцом на палубу. Я немного полюбовался беспомощной, закованной в наручники рабыней и оставлял их одних, отойдя к середине корабля и оперевшись на фальшборт. Через несколько инов он уже вёл Клодию к люку, поддерживая женщину за руку. Проходя мимо, она с грустью посмотрела на меня, а затем опустила глаза. Подведя её к люку, мужчина поставил рабыню на колени и занялся замком. Открыл люк, снял наручники, и ткнув пальцем вниз, указал, что женщина должна спуститься в трюм. Что она и сделала, осторожно придерживаясь за края лаза начав спускаться по крутому узкому трапу. Перед тем как исчезнуть под палубой, она еще раз бросила взгляд в мою сторону, а потом тяжёлая деревянная решётка опустилась на место и матрос снова запер замок.
После того, как мужчина ушёл, я приблизился и посмотрел вниз в трюм, сквозь брусья люка. Я рассмотрел на перечёркнутой тенями от решётки в лунном свете палубе двух женщин. Свернувшуюся в калачик, спящую Публию, и всё ещё стоящую у подножия трапа, Клодию, смотревшую вверх на меня. Увидев, что я смотрю на неё, свободный мужчина на рабыню, она тут же опустилась на колени. Я кивнул, и отвернувшись, направился на нос судна. Там, на маленькой высокоподнятой над палубой бака наблюдательной площадке, я на некоторое время замер, глядя вперёд, вниз по течению реки. Завтра, во второй половине дня, мы прибывали в Порт-Кос.
24. Порт-Кос
— Вон там, — указал Каллидор, стоявший на палубе бака, — маяк Порт-Коса.
Амилиан, поддерживаемый Сурилием, стоял рядом с капитаном. Кроме нас здесь собрались и многие другие. Были тут и молодой воин Марк, тот самый который пробрался в Порт-Кос и привёл помощь для осажденного Форпоста Ара, и юный арбалетчик со своим другом, столь же юным, и мужчины которых я помнил по боям на стене и на пристани.
Впереди была видна цилиндрическая конструкция, высотой футов в сто пятьдесят, возвышавшаяся на северо-западном мысу, прикрывавшем вход в гавань. Башня немного сужалось кверху, так что верхняя платформа была приблизительно двадцать футов в диаметре. Маяк был раскрашен в жёлтые и красные полосы — цвета Строителей и Воинов. Каста Строителей занималась непосредственно возведением башни, а каста Воинов выступала спонсором проекта. Днём это была своего рода сторожевая башня и ориентир, а ночью благодаря системе зеркал она служила маяком.
Этим утром посыльный корабль, миновав авангард, подошёл к борту флагманской галеры, и оттуда Каллидору был передан тубус и некими известиями. Насколько я понял, капитан не преминул поделиться полученной информацией с Амилианом. Впрочем, независимо от того, что именно было содержанием запечатанного кожаного тубуса, переданного лично в руки Каллидора, мне о его содержании было ничего не известно. Посыльный корабль, тем временем, лёг на обратный курс и устремился обратно к Порт-Косу.
— Никогда не думал, что придётся прибыть в Порт-Кос таким образом, — проворчал Амилиан.
— А Ты думаешь, я всю жизнь мечтал появиться в Форпосте Ара, в тех условиях, как это произошло? — поинтересовался у него Каллидор.
Вдоль обоих бортов на палубе бака лежали два узких бруса, с точками креплений для блоков. В фальшбортах уже были открыты лацпорты, через которые
Украдкой посмотрев на Марка, того молодого воина, что привёл корабли Порт-Коса, да и не только его, на помощь Форпосту Ара, я не мог не отметить, насколько решительным и мрачным было его лицо. Конечно, учитывая всё то, что он смог сделать, он был героем. И всё же, несмотря на его подвиг, он и его соотечественники из Форпоста Ара, прибыли в этот город, прежде бывший их самым главным конкурентом на Воске, как беженцы, имея при себе немногим больше, чем одежда на их телах. Немногое осталось теперь от Форпоста Ара. Всего несколько мужчин, чуть больше женщин, дети и флаг. И конечно, Домашний Камень. Если только его сохранили. По крайней мере, я надеялся на лучшее. Для гореан это было чрезвычайно важным обстоятельством. Насколько мне стало известно, камень был послан на юг, в Ар. Подозреваю, что если бы с его отправкой из города немного задержались, то командующий, скорее всего, не стал бы посылать реликвию в Ар. Сомневаюсь, что в данный момент среди людей Форпоста Ара найдутся те, кто испытывает большую любовь к бывшей метрополии.
— Весла на воду! — крикнул гребной мастер со своего поста на рулевой палубе.
Послышался шорох. Огромные вёсла прошли через лацпорты и встали на уключины. Сегодня гребцы Порт-Коса вышли на скамьи нарядными как никогда, яркие туники, начищенная кожа, лихо заломленные шляпы на головах. Настроение у всех было приподнятое. Они возвращались домой. Уверен, многие хотели произвести неизгладимое впечатление на девушек Порт-Коса. Несомненно, таковых хватает в толпе, вышедшей на причалы, чтобы приветствовать их.
Наверняка среди них будет немало девушек в коротких туниках и ошейниках, радостно размахивающих руками, причём не только девок ради такого случая отправленных на пристань из таверн и борделей, но также и из магазинов, прачечных, кухонь и домов всего города. Это делает возвращение моряка в родной порт ещё радостнее. Думаю, кое-кто из девушек, вышедших на пристань, запросто могут оказаться собственностью того или иного гребца. Эти будут с нетерпением и почти вне себя от радости встречать, не столько возвращая героев, сколько своих владельцев.
Следует заметить, что рабыня в городе обычно получает довольно большую свободу. Зачастую, она может делать многое из того, что ей захочется и ходить туда, куда она пожелает. В некотором смысле её свобода и мобильность даже намного шире, чем та, что предоставлена свободным женщинам. В конце концов, эта свобода не имеет особого значения, поскольку она помечена клеймом и ошейником. Понятное дело, что ей вряд ли разрешат выйти за стены города, если только она не находится в сопровождении свободного человека. Кроме того, прежде чем покинуть дом, она должна спросить разрешения, у соответствующего свободного человека, если он доступен. Он же назначит ей время, не позднее которого она должна вернуться назад, и ему же рабыня должна сообщить о своём прибытии. Для нее, кстати, лучше доложиться, прежде, или ровно в назначенный ей срок. Иногда забавно видеть, как эти девушки торопятся вернуться домой вовремя. Многие рабовладельцы весьма строги в таких вопросах. Прибытие с опозданием может быть причиной наложения сурового наказания.
— Это — маяк, — сказала мать своему ребёнку, приподнимая того над планширем, чтобы он мог посмотреть.
Беженцы, за исключением некоторых мужчин, были очень рады увидеть маяк и знать, что гавань Порт-Коса уже рядом. Порт означал для них приют и убежище. Кошмар осады остался позади.
Глаза свободных женщин сияли от удовольствия. Я видел, что даже собранные в кучу на главной палубе в районе мачты рабыни, одетые с короткие туники и стоящие на коленях, имущество различных владельцев оказавшихся волею судьбы на борту галеры, были возбуждены, счастливы и взволнованы. Среди них, без какого-либо особого знака её статуса, указывавшего на то, что она является любимой рабыней самого Амилиана, была и Ширли, всего лишь одна из многих рабынь.