Шрифт:
Пролог
Июнь 1815 года
Небесные хляби разверзлись, жалящие дождевые потоки лишь усиливали страдания противостоящих друг другу армий, расположившихся лагерем в ожидании решающего сражения. Накануне французы атаковали британцев, принудив их отступить после произошедшей днем короткой, но яростной схватки. Английская армия с трудом удерживала свои позиции. Утром в расположение вернулся Веллингтон, устроив свой штаб у деревни Ватерлоо.
Именно здесь полковник Ланс Бингхэм получил записку от одного из подчиненных
— Записку доставил какой-то парень, сэр, — отрапортовал офицер. — Это срочно, и он настаивал, чтобы я передал ее вам лично в руки.
Полковник Бингхэм развернул послание и быстро пробежал глазами. Он произнес лишь одно слово: «Дельфина». За исключением чуть напрягшегося подбородка, ничто в его лице не выражало и намека на эмоции.
— Мне необходимо кое-что предпринять.
— Но, сэр, что, если генерал Бонапарт…
— Не беспокойтесь. Я скоро вернусь. Отведите меня к этому парню.
Прекрасно сознавая, что за самовольное оставление поля боя он рискует пойти под трибунал, полковник Бингхэм тем не менее поскакал прочь из лагеря. Потоки дождя больно хлестали в лицо, однако он продолжал нестись галопом вслед за передавшим ему записку деревенским парнем, который довольно споро погонял свою невысокую, но быстроногую кобылку. Полковнику оставалось лишь молить Бога, чтобы слова, недавно сказанные им своему офицеру, оказались справедливыми и Бонапарт не атаковал первым еще до зари, не дожидаясь, по своему обыкновению, нападения противника.
Фермерский домик, к которому привели полковника, стоял неподалеку от грязной, раскисшей проселочной дороги. Это было скромное, непритязательное жилище, насквозь пропахшее никогда не выветриваемым острым запахом коровника и лошадиного навоза. Парень, оказавшийся сыном хозяина дома, спешился и указал полковнику Бингхэму на комнатушку, к которой вела ветхая деревянная лестница. Поднявшись по ней, полковник застыл на пороге. Жарко натопленная комната была скупо освещена огарком свечи, стоял резкий запах пота и крови, свидетельствующий о том, что роженица недавно разрешилась от бремени. На кровати лежала женщина, рядом с ней виднелся силуэт мужчины, в углу замерла молодая девушка в одежде служанки с ребенком на руках.
Стоявший у кровати мужчина повернулся и уставился на незнакомца, который, как показалось, заполонил все тесное помещение. Его взгляду предстал офицер в военном мундире, высокий, с крепкими, мускулистыми плечами, широкой грудью и узкой талией. Черты его лица, безусловно привлекательные, казались суровыми.
— Полковник Бингхэм?
Офицер кивнул, снимая форменную треуголку, лицо его продолжало оставаться неподвижным и угрюмым.
— Я преподобный Хью Уотсон — состою при армии его величества, — представился священник, отступая от постели и давая Лансу возможность войти в комнату. — Хвала Господу, вы пришли. Мисс Дженкинс уже недолго осталось. Когда принимавшая роды повитуха поняла, что молодая женщина не переживет рождения ребенка, мисс Дженкинс попросила позвать священника, чтобы исповедаться. Они послали за мной.
Окинув холодным взглядом раскрывшего молитвенник священника, полковник
Выражая очевидное нежелание приближаться к кровати, Ланс посмотрел на умирающую с того места, где стоял, и лицо его словно сковала непроницаемая маска. Последний раз он видел эту женщину семь месяцев назад и не узнавал теперь столь знакомое ему прежде лицо веселой и живой прелестницы, скрашивавшей его одиночество во время тяжелой Испанской кампании. Вся покрытая испариной, она лежала под одеялами, и ее влажные каштановые волосы разметались по подушке. Лицо сильно осунулось, покрылось восковой бледностью. Темные круги залегли под глазами.
Внезапно она словно почувствовала его присутствие, глаза ее открылись, и взгляд сфокусировался на его лице. Ее сердце забилось сильнее от любви и удивления его приходом. Едва заметная улыбка коснулась устало опущенных уголков губ.
— Ланс… ты пришел.
Женщина попыталась протянуть ему руку, однако, полностью обессиленная, не смогла пошевелить и пальцем.
Опустившись на колени перед скорбным ложем, Ланс взял ее руку и прижал к губам.
— Дельфина, скажи мне во имя Господа нашего, почему ты здесь? Я же просил тебя вернуться в Англию.
— Я так и поступила, но потом последовала за тобой в Бельгию — как уже однажды в Испанию, помнишь? Я… мне было не очень хорошо. Я думала, что не переживу рождения ребенка. Мне это удалось, но я знаю, что у меня осталось совсем мало времени, Ланс, но я от всего сердца рада снова видеть тебя.
— Мисс Дженкинс только что произвела на свет вашего ребенка, — холодно сообщил ему священник.
Полковник Бингхэм нахмурился, и на мгновение в глазах его отразилось потрясение.
— Моего ребенка? Это правда, Дельфина?
Она кивнула:
— Девочку. У тебя теперь есть дочка, Ланс. Прекрасная дочка.
Ланс понимал, что никогда в жизни не почувствует большего стыда, вины, презрения к себе и отчаяния, чем те, что охватили его в тот момент, когда он взглянул на отходящую в мир иной женщину, вернее, несчастную ее тень. Его прелестная подруга, очаровавшая его своими талантливыми выступлениями на лондонской сцене, последовавшая за ним в Испанию, не произнеся ни слова жалобы, не требуя от него ничего, не ропща на судьбу, сейчас прощалась с ним, умирая на этой жалкой постели в убогом фермерском домике.
Когда они встретились, ее свежесть и жизнелюбие были именно теми качествами, в которых столь сильно нуждался его пресыщенный вкус. Дельфина оказалась восхитительной любовницей. Она щедро утоляла все его плотские желания. Они непринужденно беседовали, смеялись, целовались, были близки. Прекрасно понимая, что из их связи ничего не выйдет, он не мог позволить Дельфине терять понапрасну драгоценные мгновения ее жизни и разорвал с ней отношения, убеждая себя, что поступает правильно и благородно. Однако ничто не могло подготовить его к дням и ночам, проведенным в тоске по ней, страстному стремлению ощущать нежность этой чудесной женщины в своих объятиях.