Предчувствие любви
Шрифт:
Танцевать Николай умел, однако относился к этому занятию как к чему-то несерьезному. Зачем, дескать, часами подряд дергать ногами? Тем паче сейчас, когда любопытная публика пристрастно оценивает каждый твой шаг.
Не дослушав Зубарева, Пономарев убежал и, казалось, тотчас о нем забыл. Через минуту я увидел его оживленно разговаривающим с какой-то невысокой миловидной девушкой. Из всех углов на него мрачно и ревниво косились местные сердцееды, а он стоял перед ней и улыбался, блестя глазами, звездочками, эмблемами и значками. И она улыбалась ему, никого больше
Вдруг, точно почувствовав мой взгляд, девушка посмотрела в нашу сторону и, коротко кивнув Валентину, направилась к нам. Я почему-то подумал, что она идет ко мне и о чем-то сейчас спросит. Наверно, следовало отвернуться, а я, наоборот, воззрился на нее в упор.
Она, однако, нисколько не смутилась. Даже улыбнулась, словно давно знакомому. У нее было приятное, свеженькое личико с чуть вздернутым носиком и припухлой верхней губкой, что придавало ей задиристый вид.
— По письменной заявке, — донесся из зала голос баяниста, — повторяется дамский танец!
А девушка вся словно засветилась.
— Какой красивый летчик! — воскликнула она, глядя на Николая: — Разрешите вас пригласить…
Зубарев совсем по-мальчишески замигал и, честное слово, даже попятился.
— Но я же прошу! — она капризно топнула ножкой.
Рассмеявшись, я подтолкнул Николая сзади, и рука его тотчас оказалась в руке бойкой незнакомки.
— Меня зовут Аллой, — щебетала она. — А вас?
Теперь-то я сообразил, о чем разговаривал с ней Валентин. Он подослал ее к Николаю, это точно! И сам уже спешил к нам, на ходу скорчив удивленную мину:
— Аллочка, с кем вы связываетесь! Это же отъявленный хулиган.
— Ой! — вроде бы испугалась она, но руки Николая не выпустила.
— Да, да, — смеялся Пономарев. — Самый настоящий хулиган. — И, сделав паузу, добавил: — Воздушный хулиган!
— Ой! — игриво встрепенулась Аллочка: — Люблю! Люблю таких хулиганов. Обожаю.
И не успел Зубарев опомниться, как был вовлечен в круг. Поначалу он чувствовал себя скованно, кружась, натыкался на соседние пары, извинялся и, когда умолкла музыка, опять ретировался к двери. Но — вот уж, поистине, непостижима женская душа — застенчивость Николая почему-то очень понравилась, и не только Алле, но и ее подругам. Теперь они приглашали Николу наперебой.
— Держи хвост веером! — незаметно толкнув приятеля в бок, шепнул Валентин. — На то и даны селезню сизые перья…
К концу вечера наш робкий кавалер мало-мальски освоился и повеселел. Уходя из клуба, он даже приотстал от нас: задержался в раздевалке, вежливо помогая Аллочке надеть пальто.
— Ну, что я говорил? — подмигнул нам Пономарев. — Все, клюнул. Помяните мое слово, в другой раз первым сюда помчится.
И в самом деле, Николай стал ездить с нами в поселок без лишних уговоров. На всех вечерах он танцевал неизменно лишь с Аллой и держал ее так бережно, точно она была стеклянной.
Однажды она появилась с большим опозданием. Зубарев обрадовался, сразу же поспешил к ней навстречу. Но девушка была в плохом настроении и что-то такое ему сказала, что он вдруг сник,
Что ж, не хочет человек, и не надо. А мы стали бывать в гостях у девушек каждый выходной. Пономарев, случалось, ухитрялся навещать свою зазнобу и среди недели. Этого рыцаря не останавливали ни мороз, ни метель. Облачится в меховое летное обмундирование, натянет унты — и пошел. А к утру — дома.
А у какой девушки не дрогнет сердце, если вот так, внезапно, нагрянет к ней тот, о ком она вздыхает! Да еще весь с ног до головы в снегу, в инее…
Однажды Валентин едва успел к утреннему построению. Майор Филатов потребовал объяснений: где был, почему одет не по форме, почему не завтракал? Заметил-таки командир, что Пономарев не приходил в столовую.
Пономарев отпираться и не думал. Доложил все, как было. Нелегка, мол, холостяцкая доля в Крымде!
Слушая его, Иван Петрович хмурился. Мы волновались: отныне конец нашим романтическим вылазкам. Шутка ли — покидать гарнизон на ночь. Да еще в непогодь!
А ходить с нами начали уже и многие другие офицеры — штурманы и техники. Теперь, конечно, наши прогулки могут и прикрыть.
— Эх, молодежь, — с укором сказал командир. — Чем же офицерский клуб хуже поселкового?
Валентин ответил прямо:
— У них хоть потанцевать есть с кем.
— Ясно, — спокойно продолжал майор. — И все же учтите: уйдет кто-нибудь среди недели самовольно — разговор будет другим.
Выдержка у Филатова — позавидуешь. Другой бы давно уже отстрогал на всю катушку, а он говорит сдержанно, ровно, не повышая голоса. Впрочем, результат в общем-то один и тот же: повторишь нарушение — пеняй на себя.
— Усвоили? — вдруг улыбнулся Иван Петрович, обращаясь к нам всем. И помолчав, уже совсем другим, доброжелательным тоном добавил: — Ладно, архаровцы. В субботу, так и быть, отпускаю. Только чур — не на попутных. Выделим транспорт…
Нашей радости не было предела. Правда, командир части решил посылать в поселок офицерский патруль, но это даже лучше: транспорт не просто обещан — гарантирован.
Так самым неожиданным образом все устроилось как нельзя лучше. Зубарев и тот опять присоединился к нам. Во всяком случае особых уговоров не потребовалось. Вдобавок при первой же официально разрешенной поездке он здорово нас выручил.
Жизнь действительно богата приключениями. Зная, что возле клуба ждет специально выделенная машина, мы танцевали в тот вечер до полуночи. Вышли из зала лишь тогда, когда отгремел заключительный аккорд прощального марша. Кое-кто успел даже проводить свою даму, смекнув, что Олег Архаров не отправит патрульную машину, пока не соберутся все до единого. Он оказался хорошим товарищем.
Машина для нас была выделена не ахти какая комфортабельная: обыкновенный грузовик. Над кузовом — брезентовый тент, и то ладно.