Предчувствие любви
Шрифт:
Лева зябко передернул плечами. Майор грустно улыбнулся:
— Я же говорю — приятного мало. Там, в горящей кабине, шлемофон у меня на голове начал тлеть. Сбросил я его, а в кустах возле реки — комарье. Целой тучей атаковали. Да злющие, паразиты, злее «мессершмиттов».
Из скромности, должно быть, он свой рассказ к шутке свел, а меня его шутка словно ножом по сердцу резанула. Сколько повидал человек, сколько пережил, а держится с нами просто, без всякого чванства.
И летать нас учит, не жалея себя. Как же я мог обидеться на его требовательность, показавшуюся мне
Нет, мне все-таки здорово повезло! Хорошим инструктором был старший лейтенант Шкатов. Он научил меня летать, дал путевку в небо. А реактивные крылья я расправил благодаря майору Филатову. Богатый летный опыт у него приумножен боевым. И главное, оба мои наставника в чем-то неуловимо схожи. Поэтому в кабине самолета у меня подчас возникает такое ощущение, будто в воздух со мной до сих пор поднимается один и тот же человек.
— А, да что там, всего не расскажешь, — продолжал комэск. — Война, ребятки, труд нелегкий, лучше бы его век не знать. — Хлопнув себя руками по коленям, он поднялся и, прощаясь, опять пошутил: — Пойду, а то моя половина мне задаст. Не мне бы, а ей вас под начало. Хотя бы на месяц.
Мы засмеялись. Жена у него махонькая такая, хрупкая. Судя по внешности, и характером мягкая, тихая. Нам доводилось встречать их вместе в офицерском клубе, и я, впервые увидев ее рядом с Иваном Петровичем, поначалу решил было, что это его дочь. Потом, рассмотрев, удивился: вот так пара!
— Дюймовочка! — тотчас окрестил ее Пономарев.
— А что, симпатичная, — заключил тогда же Шатохин.
— Ничего, — согласился Валентин. — Впрочем, у Карпущенко супружница мощнее.
Сейчас, когда майор Филатов ушел, мы пытались представить, как он заявится домой, о чем они будут говорить. И невольно рождалось чувство, близкое к зависти. Сознавайся в том или не сознавайся, все равно частенько тоскует холостяк о семейном уюте, о женской ласке. Жениться, что ли?
А где тут невесты — в затерянном у черта на куличках гарнизоне! Лейтенант Круговая да несколько капризных от внимания официанток. Были, конечно, и другие женщины, но — чужие жены. Молодые летчики и техники, уезжая в очередной отпуск, возвращались уже женатыми. Таких красоток привозили — как по заказу. А наш первый офицерский отпуск был отодвинут «до особого распоряжения», понимай — до освоения новых машин. Наш закадычный друг Карпущенко подсмеивался: «У молодого летчика — три мечты: получить реглан, заиметь самолет и жениться на официантке».
«Почему именно на официантке?» — наивно хорохорился Лева Шатохин. А Пономарь ляпнул: «Вот отобью у вас жену — посмеетесь другим голосом!»
— Мелко плаваешь, — самонадеянно ухмыльнулся наш экс-кэзэ.
А когда его разнаряженная в пух и прах половина появилась однажды в офицерском клубе на танцах, Валька даже ахнул и начал нас подталкивать, восхищаясь едва ли не вслух: «Вот это — дама! Сроду таких не видывал…» И решительно пошел приглашать ее на вальс. Но как на грех за спиной жены оказался некстати вышедший из бильярдной Карпущенко. Он показал Вальке увесистый кулак и пустился вальсировать сам. А наш сердцеед остался с носом.
Долго
Возмутителем спокойствия в выходной день, как всегда, оказался Пономарев. Он появился в комнате отдыха с развернутой двухкилометровкой в руках и, хитро улыбаясь, предложил:
— А не провести ли нам, друзья, разведку боем?
— Опять чего-то надумал, — ухмыльнулся Зубарев. — На охоту, что ли? За шкурой белого медведя?
— На свободную охоту, — невозмутимо отозвался Валентин и, расстелив карту на столе, ткнул ногтем: — Вот здесь, в данном населенном пункте — какой-то производственный комбинат, а там…
А там, если верить этому заводиле, в пятиэтажном доме — только подумать! — женское общежитие. Да еще и с собственным клубом.
— Вот куда надо спикировать! Вообразите, какие нежные сердца томятся там в ожидании принцев. И вдруг — здрасьте, товарищи летчики! Рванем?
— В такую-то даль по бездорожью? — испуганно протянул Лева Шатохин. — Да и холодрыга собачья… Это ж тебе не летом!..
— Левушка! — Валентин уничтожил его взглядом. — Для холостяка и сто верст не крюк. Впрочем, дело твое, насильно не потащим. Добровольцы, за мной!
— Оно бы, конечно, можно, — пытался оправдать свою нерешительность Шатохин. — Но надо же поставить в известность командира. Он может и не разрешить…
— Ну, это я беру на себя! — Пономарев, свертывая на ходу карту, куда-то на полчаса исчез, а затем появился снова, но уже не один — в сопровождении старшего лейтенанта Архарова. Оба они улыбались.
— Все! — объявил Валентин. — Майор Филатов против нашей субботней вылазки не возражает.
Начальник связи эскадрильи Олег Архаров был постарше нас и поопытнее, но тоже маялся скукой в холостяках. От него-то и узнал Валентин координаты промкомбината. А поскольку Олег летал в составе экипажа майора Филатова, то и договориться с командиром ему, конечно же, не составляло особого труда.
— Пор-рядок в авиации! — петушился Валька. — По газам, братва!
— Быстрота и натиск, что и говорить, девиз полководца, — засмеялся Архаров. — Но поспешность нужна только… сами знаете, где. Вам, летчикам, сверху все кажется рядом. Но лететь-то придется на своих двоих.
— Ну и что? — Пономарева уже было не остановить. Он снова развернул двухкилометровку: — Тут и ходьбы-то всего ничего…
— Э, нет, братец, это если напрямик. Но тут, где ты показываешь, грунтовую дорогу перемело, снега по пояс. А топать придется вот так, — Олег провел ногтем черту. — Смотрите сюда. Вот — шоссе. До него около трех километров. Да и там… Хорошо, если остановим какую-нибудь попутку. А если нет?