«Предисловие к Достоевскому» и статьи разных лет
Шрифт:
Служба занимала небольшое место в его жизни. Денег не хватало, и Достоевский познакомился с миром петербургских ростовщиков – тем самым миром, который был так ненавидим Раскольниковым. Писать он ещё не пытался, но придумывал бесконечные и разные истории людских судеб. В 1844 году был напечатан его перевод повести Бальзака «Евгения Гранде». Так началась литературная жизнь Достоевского.
3. Завязка романа
Так что же случилось с Иваном Петровичем и Наташей в холодном сумраке Петербурга? Достоевский устами Ивана Петровича рассказывает нам предысторию романа – события, происходившие
Всё началось много лет назад, когда отец Наташи, Николай Сергеевич Ихменев, спокойно жил в своём небольшом поместье, разумно управляя им, и получал не богатые, но вполне приличные доходы. Мы помним: два года назад отец Наташи приехал из своего поместья, где «было такое ясное, такое непетербургское солнце» и «кругом были поля и леса», в Петербург, где человека окружает «груда мёртвых камней». Приехал «хлопотать по своей тяжбе».
История возникновения этой тяжбы не сразу становится нам ясна. Оказывается, много лет назад в жизнь Ихменева вошёл человек из другого мира – мира тяжб и блестящих богатств, мира Петербурга. Зовут этого человека князь Пётр Александрович Валковский. По сравнению с Ихменевым, у которого пятьдесят душ крепостных, князь – богач: в его селе Васильевском – девятьсот душ.
Приехав в своё поместье, разграбленное плохим управителем, князь увидел, что нужен другой управляющий, на которого можно положиться, «чтоб уж и не заезжать никогда в Васильевское». Таким управляющим удобнее всего было сделать Ихменева. «Князь достиг своей цели. Надо думать, что он был большим знатоком людей. В короткое время… он… понял, что Ихменева надо очаровать дружеским, сердечным образом, надобно привлечь к себе его сердце, и что без этого деньги не много сделают».
Позже мы ещё вернёмся к этим двум очень разным, противоречивым характерам, трагически объединённым судьбой, – Ихменева и князя Валковского. Но уже сразу, в начальных главах романа, мы чувствуем какой-то зловещий оттенок во всех поступках князя, который, казалось бы, всецело доверился своему управляющему, обращался с Ихменевым дружески, а вскоре действительно полностью предоставил ему управлять имением, и сам уехал за границу и не заботился больше о своём имении. Там, за границей, с ним происходили какие-то туманные, никому не известные, но неприятные происшествия. Впрочем, вернувшись через много лет, он «занял в Петербурге весьма значительное место».
Ихменев, конечно, не верил никаким «тёмным» слухам о князе, был в восторге от успехов своего друга. «Смотрит в вельможи!» – говорил Николай Сергеич, потирая руки от удовольствия.
И вот происходит предательство, о котором старик Ихменев и помыслить не мог. Для него поведение князя – убийственно неожиданно и поначалу даже невозможно, старик не сразу способен ему поверить.
Но прежде чем рассказать о предательстве князя, Иван Петрович вводит в свой рассказ ещё одно лицо – молодого князя Валковского, Алёшу.
Князь Пётр Александрович послал его к Ихменевым на исправление. Он «писал, что сын огорчает его дурным своим поведением», что Ихменевы, как он надеется, могут «исправить его легкомысленный характер и внушить спасительные и строгие правила, столь необходимые в человеческой жизни». Разумеется, старик Ихменев с восторгом откликнулся на доверие князя и принял его сына
За что князь так рассердился на сына, за что сослал его в деревню, – остаётся неизвестным. Но зато известно другое: приехав сам на лето в своё имение, «князь Пётр Александрович чрезвычайно изменился. Он сделался вдруг особенно придирчив к Николаю Сергеичу: в проверке счетов по имению выказал какую-то отвратительную жадность, скупость и непонятную мнительность. Всё это ужасно огорчало добрейшего Ихменева: он долго старался не верить самому себе».
Иван Петрович объясняет поведение князя тем, что «по всему околодку вдруг распространилась отвратительная сплетня»: будто дочь Ихменева Наташа «сумела влюбить в себя» молодого князя, а родители её способствовали этой любви, стремясь выдать дочь замуж за богатого молодого человека. Иван Петрович будто верит, что сплетня эта распространилась по зловредности соседей, а князь Валковский «поверил этому совершенно». Однако между строк читается и такое подозрение: не сам ли князь посеял сплетню – из каких-то собственных расчётливых соображений?
Как бы то ни было, не только князь поверил всему, в чём обвиняли Ихменева, хотя «всякий, кто знал хоть сколько-нибудь Николая Сергеича, не мог бы, кажется, и одному слову поверить из всех возводимых на него обвинений»; но и все соседи поверили, толковали, суетились и «осуждали безвозвратно».
Поведение князя Валковского непонятно. Вспомним: ведь прошли годы верного служения Ихменева князю, годы самой дружеской переписки; посылая к Ихменеву сына, князь опять «писал к нему… самым подробным, откровенным и дружеским образом о своих семейных обстоятельствах». Как же мог он теперь поверить, что Николай Сергеич способен употребить во зло его дружбу? Как мог он поверить, наконец, тому, что Ихменев все эти годы обманывал его, и «при свидетелях» назвать Николая Сергеича вором?
Скорее всего князь не задумывался над тем, что будет чувствовать Ихменев, видя опороченным не только своё честное имя, но покрытое клеветой и позором имя дочери. Действительно ли князь поверил болтовне соседей, сам ли способствовал распространению этой болтовни, он знал: Ихменев стоит настолько ниже его на общественной лестнице, что не может ничего противопоставить злу, какое князь вольно или невольно ему принёс.
«Кажется, князь скоро стал понимать, что он напрасно оскорбил Ихменева», – рассказывает Иван Петрович.
…Но ЕвгенийНаедине с своей душойБыл недоволен сам собой.И поделом: в разборе строгомНа тайный суд себя призвав,Он обвинял себя во многом……Он мог бы чувства обнаружить,А не щетиниться, как зверь…Это размышления и чувства светского человека 20-х годов XIX века.
Да, Онегин эгоист, да, он принял вызов Ленского не размышляя и не отказался от дуэли потому, что боялся общественного мнения. Конечно, мы осуждаем Онегина, жалеем Ленского, негодуем, когда он гибнет, – из-за чего? Только потому, что Онегин сначала забавлялся, развлекал себя, заставляя Ленского ревновать, а потом убил человека только потому, что его пугал «шёпот, хохотня глупцов», – и всё-таки поведение Онегина понятно, хотя и не оправдано нами.