Предложение
Шрифт:
Брэм усмехается.
— Последний раз, когда он пытался сделать подобное, я ему ответил. Просто спроси его, что произошло 16 января 2005 и почему он никогда не ест пудинг.
— Я не шучу, — угрожает Стеф, и я слышу, как они с Кайлой уходят, закрывая за собой дверь.
Я закрываю глаза. Отдаляюсь на мгновение. Комната больше не вращается, прохладный ветерок скользит по моей коже.
— Я не должен к тебе прикасаться, — говорит грубый голос Брэма, и когда я открываю глаза, вижу, что он присел передо мной, прядь темных волос на лбу. Его лицо
— Ничего страшного, — бормочу я в диван. — Ты можешь прикоснуться ко мне. Все нормально.
— Как насчет того, чтоб я принес тебе то, в чем ты спишь? Любимая пижама? Я всегда вижу тебя в том топе, который пытаются проткнуть твои соски.
— Нет, ту не надо.
Он собирается встать. Я хватаю его за рубашку.
— Не уходи. Мне и здесь хорошо.
— Представить не могу, как тебе может быть здесь комфортно.
— Я пьяная. Мне везде удобно. Вот только так чизбургер охота. Я бы его съела и использовала в качестве подушку. Или может, использовала в качестве подушки и съела.
— Понятно.
Я поднимаю бровь.
— Ты просто хочешь порыться в моем нижнем белье.
— О, я уже в нем рылся.
— Ложь.
— Надел его на голову и танцевал по квартире.
— Правда, чтоль? — спрашиваю я, я абсолютно серьезна.
— Давай, — говорит он, беря меня за предплечье. — Если ты хочешь спать в одежде, отлично. Но я отведу тебя в постель и сниму обувь.
— А можешь мне и зубы почистить? Мне надо почистить зубы. — Я позволяю ему поднять меня, поставить на ноги, тут меня качает влево, прямо на журнальный столик. Но я в его руках, его умелых руках, и он удерживает меня.
— У тебя умелые руки
— У тебя изумительная попка, — отвечает он и наполовину ведет, наполовину тащит меня из гостиной в спальню.
— Мне нравится, как ты говоришь попка, — хихикая, говорю я, подражая его акценту. — Мне вообще нравится, как ты говоришь.
— Я рад, потому что в будущем предвижу много разговоров о попке.
— Да, да. — Я пытаюсь его оттолкнуть. — Только бла-бла-бла.
— Ты ненормальная, когда напьешься, — шепчет он мне на ухо. — В противном случае я уже был бы над тобой и в тебе. Ты бы не смогла ходить несколько дней, а я бы только начал тебя обрабатывать. — Он укладывает меня на спину и снимает туфли.
— Звучит болезненно, — комментирую я, чувствуя, как тело превращается в желе. На секунду мне кажется, что у меня нет ни пальцев, ни рук и ног, я просто мягкая, бесформенная клякса.
— Бесформенная клякса? — спрашивает Брэм.
— Ты можешь читать мои мысли! — обижаюсь я на вторжение в частную жизнь.
— Нет, ты только что сказала бесформенная клякса, — говорит он. — Вслух.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь защитить свои мысли от его умения читать их. И затем у меня вылетает.
— Я целовалась кое с чем. То есть кое с кем.
— Хорошо, — медленно говорит он, ставя мои туфли на пол и присаживаясь на край кровати. — И ты говоришь мне это потому что?
— Потому что ты можешь осудить меня за то, что я сделала.
У него слегка перехватывает дыхание, и я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на него.
— Я почти позволила парню заняться со мной сексом в туалете. Ему было двадцать четыре, и он фанат Giants.
Его адамово яблоко подпрыгивает, когда он сглатывает.
— Но я не трахнулась с ним.
— Нет? Ты фанатка Oakland A?
— Я фанат Giants, — язвлю я. — И он был не ты.
Он наклоняет голову, изучая бесформенную кляксу на кровати.
— Так почему ты вообще думала о сексе с ним, зная, что он не я?
— Потому что, — разочарованно говорю я. Я кладу ладонь на глаза. Она пахнет пивом. Меня тошнит от этого запаха. — Я не хотела, чтоб последний, кого я целовала, был ты. Я хотела стереть тебя с моих губ.
Тяжелая тишина заполняет комнату. У меня такое чувство, что я глубже и глубже погружаюсь в кровать, мне хочется запаниковать, она поглотит меня целиком. Блин, я целую вечность так не напивалась.
— Я был последним, с кем ты целовалась? — спрашивает он, его голос такой недоверчивый.
Я киваю.
— Да. На свадьбе.
— И почему ты хочешь стереть этот поцелуй? — Он кладет руку на мою обнаженную ногу, прямо рядом с краем платья. Я хочу, чтоб его рука пошла выше. Хочу, чтоб у меня были силы что-то с этим сделать.
А еще я хочу отрубится.
Вот это парадокс.
— Потому, — говорю я. Теперь уже нет смысла скрывать. — Позже я видела тебя с другой. Ты отвел ее в кусты, туда, где только что сидели мы с тобой. Ты был гребаной задницей. Засранцем.
Я слышу, как он облизывает губы. Такой громкий звук в тишине комнаты. Мое сердце стучит слишком громко, словно молоток бьет в стену.
— Она стала запасным вариантом, — в конце концов, произносит он. — В ту ночь ты завела меня как ничто другое, солнышко, я не знал, что делать.
— Пойти домой и подрочить как любой нормальный человек, — ехидно отвечаю я.
— Ты же отлично знаешь, что это не всегда хорошая замена. И, конечно же, не для такой женщины, как ты. — Он наклоняется вперед и кладет теплую руку на мое лицо, проводя пальцами вниз по щеке. От этого я начинаю дрожать, я не в силах подавить эту дрожь. — Я весь вечер не сводил глаз только с тебя, — говорит он мне.
Лжец. В ту ночь он пялился на всех. Я перекатываюсь на другую сторону, подальше от него, и комната делает такой бом, бом звук. Думаю, это мой мозг. Я его сломала.
— Я серьезно, Никола, — продолжает он твердым и одновременно мягким голосом.
Да без разницы!
— Только идиотка клюнет на подобную фразу, — бормочу я в простыни, сон приближается, он хочет забрать меня пока я чувствую себя такой уязвленной.
Пауза. Я чувствую, как он встает с кровати, и знаю, что он стоит и возвышается надо мной.