Предложение
Шрифт:
— Почему ты думаешь, что я стану вмешиваться?
— Я по твоим глазам вижу, — отвечаю я. — Порой я замечаю это и в своих глазах.
Она вскидывает руки вверх и идет к дивану, плюхаясь вниз рядом с Авой.
— Отлично. Я понимаю. Мама не может хоть немного развлечься. Но вот что я тебе скажу, в один прекрасный день, когда твоя дочь достаточно подрастет и станет встречаться с мальчиками, ты станешь переживать по этому поводу и будешь пытаться контролировать процесс. Только она тебе этого
— Звучит невероятно.
— Это правда. Это происходит со всеми мамами. Время идет, и ты продолжаешь расти, но любовь никогда не меняется. Ты всегда будешь моим маленьким ангелом, а она всегда будет твоим. И все мамы просто хотят, чтоб их ангелочки нашли достойного мужчину. Даже больше, нашли того, кто будет смотреть на них так, словно они волшебство, словно магия. — Она смотрит на меня, подтягивая ноги на диван. — Если ты найдешь мужчину, который смотрит на тебя, будто ты волшебство, держись за него. У меня было подобное с твоим отцом, и я никогда не должна была позволять ему уйти.
Я с трудом сглатываю.
— Но ты тоже должна считать этого мужчину волшебством. Это работает в обоих направлениях.
Она кивает.
— Да, ты права. Это должно быть обоюдным, и когда ты найдешь это, это будет магия в чистом виде. Не отбрасывай это в сторону ради чего-то еще.
Не знаю что еще сказать. Я говорю маме звонить, если возникнут проблемы и ухожу.
Я не вижу Брэма в коридоре. Не знаю, чтобы сказала, если б увидела. Вероятно попросила бы подвезти меня и в конечном итоге получила бы больше, чем ожидала.
***
К сожалению, моя смена тянется долго. Около восьми Джеймс говорит, что я могу идти домой. Класс, я получила чаевые и зарплату за несколько часов, даже если на самом деле не особо то и работала – иногда он может быть действительно хорошим боссом. Но общественный транспорт не на моей стороне, а может, я просто очень хочу побыть как можно дольше вне дома. Когда я так далеко, мне легче не думать о Брэме.
На ходу снимая кожаную куртку, я иду по коридору к своей квартире и только хочу вставить ключ в дверь, как слышу смех.
Смех мамы.
Смех Авы.
Смех Брэма.
О, черт возьми, нет. Я молча достаю пудреницу и смотрю на себя. Волосы слегка растрепаны, но выгляжу я хорошо. Делаю глубокий вдох и открываю дверь.
В квартире Брэм, моя мама и Ава. Они все сидят на одном диване.
Только это не мой старый диван, и, очевидно, не тот желтый кусок дерьма. Желтый кусок дерьма и другие коробки сложены у двери, прямо там, где сейчас стою я. А эти трое сидят на элегантном, темно-сером диване, который раньше я никогда не видела.
На самом деле, закрыв дверь и взглянув на него ближе, я понимаю, что он похож на тот диван-футон, на который Брэм положил глаз еще в магазине.
Боже мой, он что, купил мне проклятый новый диван?
Я смотрю ему в глаза и, судя по тому, как он ухмыляется, дьявольски проводя кончиком языка между зубами, я знаю, что именно это и произошло.
— Ты рано, — говорит мама, и она выглядит пристыженной, будто я поймала ее за чем-то, чего она не должна была делать. Она быстро добавляет. — Брэм принес тебе этот диван, разве это не мило с его стороны?
— Это очень мило с его стороны, — говорю я, обходя диван и гладя верх рукой. Он мягкий, но прочный. Мне он очень нравится, но Боже, порой благотворительность Брэма заставляет меня чувствовать себя неловко. Полагаю именно поэтому он так и поступает. К черту Ричарда Брэнсона. Думаю это больше чем проект Никола Прайс она же Элиза Дулитл (прим. пер. героиня пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион») потому что он наслаждается тем, насколько меня это напрягает. Он превращается в сладкого папика, хотя я чертовски уверена, что не просила об этом.
Я смотрю на Аву, которая улыбается, глядя на Брэма, словно он чертов герой.
— Как тебе диван, ангелочек?
— Он мне очень нравится, — категорично говорит она.
Ладно, думаю все решено.
— А где старый? — спрашиваю я, как ни странно с грустью, я не успела с ним попрощаться.
— Благотворительная организация забрала его, чтобы передать в реабилитационный центр, — говорит он. — Так что не волнуйся, он пойдет на благотворительность. А завтра мы просто вернем остальные в IKEA.
О, так у нас уже есть планы на завтра? Я делаю все возможное, чтоб не расплыться в глупой улыбке, которая так и норовит появиться.
— Ну что ж, теперь ты дома и я лучше пойду, — вставая с дивана, говорит мама. Она посылает Брэму кокетливый взгляд. — Приятно было поболтать, Брэм.
— Всегда рад, — отвечает он, акцент настолько четкий. Настолько горячий. Черт, он должен прекратить подчеркивать его.
Мама быстро обнимает меня, говорит пока Аве и, направляясь к двери, подмигивает мне.
Я делаю вид, что не заметила.
Как только дверь закрывается, мне начинает казаться, будто я заперта в могиле с Брэмом и я вдруг хочу, чтоб мама вернулась. Я боюсь, я очень боюсь того, что может случиться сегодня вечером.
Потому что он здесь. Сидит на моем диване – моем новом диване – и так пристально смотрит на меня, что я практически таю. Этот взгляд может означать только одно.
— Мамочка, — говорит Ава, привлекая мое внимание. — Можно я останусь с вами и посмотрю Дору?