Предназначение

Стеклянников Александр

– Это неважно. Говори, мы поймем друг друга.

– Как твое имя?

– У меня нет имени.

– Но... как тебя зовут?

– Меня никуда не зовут. Я сам зову тех, кому пришло время, и они приходят.

Марк замер, потом сел и приготовился внимать. Он уже почти понял, кто перед ним и о чем они будут говорить. Это был он, Тот-Кто-Без-Имени, объявленный официально несуществующим мифом, легендой, но будораживший умы искателей и путешественников. Незнакомец кивнул, молвил: "Ну что ж. Начнем, - и поднял руку... Они побывали во всех уголках мира, стезя прошлых и будущих событий разворачивалась перед внутреннем взором Марка, его бросало то в жар, то в холод.

Потом они дошли до главного момента истории мира, до Перехода. И

тут произошло нечто непредвиденное. Суть в том, что Марк в этом месте воспоминаний будущего, если можно так выразиться, в месте смены реальности, терял сознание, полностью впадая в небытие. Они начинали снова много раз, и всегда одно и то же: Марк прозревал конец старого мира, первый свист, толчки, гром, рушащиеся здания, а потом - тьма. И после - ничего.

– "Воистину, неисповедимы пути вышние", - молвил Незнакомец-Без-Имени, посмотрел на Марка и отвернулся.
– "Значит, у нас ничего не получится; мертвая тьма пожрет тех, кто перешагнет порог реальности и выживет, вспомнив себя. Она, эта тьма, поглотит всех и вся, и очередная неудавшаяся попытка творения завершит свою историю в небытии. Ты, Марк, единственный, кто мог бы спасти тех, оставшихся после, собрать их, помочь им выжить. Но, видимо, ты должен будешь умереть перед самым Переходом в результате какой-то глупой или роковой случайности. И свет твоей доброты не воссияет в веках. Жаль. Значит, это будет десятое по счету растворение вселенной. И снова вечность не возобладает над миром". (Много позже Марк сказал мне, что старик оказался неправ).

– Неужели существует только один человек в мире, способный совершить то, что должен буду сделать я? И вообще, тот ли я человек?
– Марк вскочил, подбежал к окну, уставился в небо, затем медленно вернулся, снова сел. Глаза его горели огнем.

– ...Если бы существовал еще один такой человек, ты бы с ним давно встретился, как встретился со мной.
– Незнакомец закрыл глаза.
– Прощай, я ухожу; мое умение и знание, моя сила в тебе, я отдал все. Постарайся использовать это на благо. Хотя.., это я напрасно говорю, ведь ясно как день, что ты чист и сделаешь все, как должно быть сделано. Возможно, где-то что-то исказилось, передернулась ткань мира, или все это просто улыбка вышнего, смеющегося над человеческой мелочностью..."

Незнакомец встал, пошатываясь, прошел к двери, сделав знак рукой вскочившему Марку сидеть на месте, и исчез в джунглях, в ночи... Навсегда.

Марк долго раздумывал над всем этим, дни сменяли ночи; он не знал, что делать, чем заняться. Вся жизнь казалась ему скучной и уже как бы прожитой, ведь он знал почти все ключевые события своей жизни, которые произойдут с ним в будущем. Почти. Это очень важно. Почти, потому что однажды он вдруг почувствовал нечто в пустоте своего существа, которое вспыхнуло, как слабая искра, как спичка в темном храме, и сказало: "Да". Просто и по-земному вся его жизнь вдруг перевернулась. И он пошел. Было очень странно видеть, как ноги, уверенные в направлении, в котором они несли тело, казалось, обладали собственным сознанием. В-общем, он вернулся обратно, и ряд переживаний открыл ему знание того, что он встретится со мной, многому меня научит и, в частности, тому, как выжить после Перехода и помочь сделать это другим. Пока он все это рассказывал, мы добрались до той самой хижины, где много лет назад произошла встреча со стариком, и я спросил Марка, кто же тот его знакомый, у которого мы должны были узнать о своем будущем, о том, кем мы станем? Он долго молчал, потом вздохнул, засмеялся, взъерошил волосы и рассказал:

– Понимаешь, Феб, ты уникум. Ты не существуешь ни в прошлом, ни в будущем, тебя не должно быть, однако, ты здесь, передо мной, - он шутливо пощупал меня руками, как бы убеждаясь, что я не привидение.
– Тебя невозможно предсказать или увидеть в откровении, в пророчестве. Ты подарок Господа, - Марк был весел и полон энергии, - его тайна. И для чего ты пришел, каково твое предназначение, неясно. Ты как бы лишний в мире. Видимо, ты

одно из доказательств не жесткой детерминированности Вселенной, а ее свободной игры, игры бескрайнего сознания с реальностью. Игры радостной, светлой и без всяких правил и систем, которые мы, люди, якобы открыли. Вероятно, ты сам узнаешь, чем должен стать человек, но произойдет это не скоро. Хотя, строго говоря, невозможно заранее предполагать действия того, кто не существует. А в эту глушь мы забрались, по секрету скажу, лишь для того, чтобы запутать следы. Это нужно для тебя, ведь свой конец я уже знаю наверняка. Но... в-общем, когда я помру, ты попытайся сделать то, что должен был сделать я. Не знаю, что из этого выйдет. Могу лишь сказать, что, начиная с этого момента, жизнь у нас с тобой будет, мягко говоря, неспокойная..."

И, как в доказательство его слов, деревянная крыша хижины рухнула под тяжестью... свалившегося на нее с дерева орангутанга, не рассчитавшего, как видно, прыжок с ветки на ветку, смертельно перепугавшегося и под наш общий хохот унесшегося в гущу сплетения лиан...

Когда мы вернулись из Африки, наша квартира была опечатана. Нас разыскивали за неуплату налогов, подозрительный образ жизни и уйму всяких мелких выдуманных преступленьиц. Мир шел к своему концу семимильными шагами. А, впрочем, что мы знаем!..."

Феб взглянул на Сааха долгим взглядом и снова увидел тот свет, струившийся из двух колодцев черных глаз...

– Конкретно, я сейчас знаю одно, - сказал Саах, глядя вперед, - что нас пытаются остановить некие формы, если верить обстоятельствам, не являющиеся людьми. Ты видишь?

Феб встрепенулся, пронзил тьму молнией взора, сжал баранку:

– Это слишком... слишком разумно для них. Такое я встречаю впервые.

Впереди поперек дороги были навалены разбитые автомобили, бревна, какие-то ящики; вокруг этой баррикады вяло копошились фигуры в серых одеждах полицейских. Они увидели свет фар, но не отпрянули во тьму, а замерли все до одного и, казалось, ждали.

– О, да! И объехать никак.
– Феб дернул руль вправо, влево, глянул на Сааха, подобравшегося, как леопард для прыжка, стиснул зубы и нажал на тормоз...

Они вынеслись из дверей и, бросив машину, кинулись к зданиям, черневшим неподалеку. Полицейские равнодушно проводили их взглядами и, внезапно напрягшись, понеслись за ними.

"Потрясающе разумные действия, - думал про себя Феб, работая ногами. Видимо, эта "тварь" использует теперь избирательный распад, оставляя тела нетронутыми, уничтожая лишь ум и волю, и затем пользуясь ими; так ей даже не нужно сгущаться... О, ч-черт!"

– Саах, сюда!
– отрывисто крикнул он и завернул за огромный ангар, черневший на фоне звезд. Сердце норовило выскочить из груди. "Да, хватит ли нам сил до рассвета?" - Феб не знал. Все это напоминало псовую охоту на зайцев. И тут где-то сзади взревел мотор, заставив волосы Феба встать дыбом: "Этого не хватало! Теперь они на колесах, а мы на своих двоих. Возможно ли!.."

Им оставалось теперь только прятаться в закоулках между цехами и ангарами. Но... сидеть на месте - это смерть. Попасться на глаза серым убийцам, перебегая с места на место, тоже. Пеленой страха заволакивало мозг, сила покидала тело. Вокруг рыскали неживые фигуры, выискивая две своих жертвы. Круг сужался. Ловушка?.. И тот и другой одновременно почувствовали всем телом, всем сознанием серую паутину, тихо опустившуюся на разгоряченные лбы, на плечи и ниже...

...Саах шел по золотому лугу, рядом шагал Феб. Густой, терпкий, медвяный воздух, напоенный расплавленным золотом, вливался в легкие. Где-то вдали звучал колокол на низкой ноте: бум-м... бум-м... Саах остановился, присел, разглядывая венчик невиданного цветка, распростершего в тишине чудные лепестки.

– Смотри, - сказал он Фебу, - видишь? Это покой, и весь мир здесь. Вот, он говорит с тобой, это как протяженность, как молчание, литое и живое.

Феб присел, придвинулся. Венчик тихо покачивался, пребывая в неподвижности, в сознании себя.