Предназначено судьбой
Шрифт:
— Сукин сын, — прошептала она.
— Вы что-то сказали?
Она отчаянно выкрикнула:
— Я сказала, что вы — сукин сын! Можете сидеть за вашей писаниной хоть всю ночь, потому что я не позволю вам и пальцем до меня дотронуться! После того как вы обошлись со мной, я не легла бы с вами в постель, даже если бы вы были единственным мужчиной на всем белом свете!
Ну вот, наконец ей и удалось обратить на себя его августейшее внимание.
— Бросьте, мадам, — безучастным тоном произнес он, словно разговаривал с совершенно посторонней
Джиллиан разозлилась еще пуще. От злости у нее из глаз брызнули слезы. Что, собственно, происходит? Она-то думала, что Дункан в нее влюблен. Иначе чем объяснить сегодняшний поцелуй?
Девушка отвернулась, чтобы он не видел ее глупых слез. Чурбан бесчувственный! Не хватало еще вступать с ним в дискуссию по поводу супружеских обязанностей. Да, конечно, право на его стороне. Но Джиллиан хотела того же, чего хотят все невесты — чтобы он говорил ей красивые слова, чтобы он ласкал ее, любил. Ведь сегодня их первая брачная ночь!
Она оглянулась на графа, гордо выпятив подбородок.
— Как угодно, милорд. Можете меня изнасиловать, но на большее не рассчитывайте.
Он резко поднялся. Граф был без камзола, в одной рубахе и панталонах. Волосы свисали на плечи, но вуаль оставалась на своем обычном месте.
— Не смешите меня, мадам. Вы ведете себя как ребенок.
— Я? Веду себя как ребенок? — ахнула она. — И вы еще смеете это говорить! — Она ткнула в него пальцем. — Вы заставили меня сегодня стать вашей женой, даже не поинтересовавшись моим мнением. Без родных, без друзей, без торжества! Неужто вы думали, что я соглашусь спариваться с вами, как какая-нибудь дворняжка? — Она вся подалась вперед. — Не дождетесь! Да и вообще зачем мне нужен мужчина, завешивающий лицо тряпкой?
Дункан инстинктивно дотронулся до вуали. Голос его изменился.
— Чего вы, собственно, хотите? — тихо спросил он.
Джиллиан ответила не сразу. Резкие перемены в поведении Дункана всякий раз заставали ее врасплох. Именно этим он ей и нравился. Этот тихий голос был ей знаком, дорог ее сердцу.
— Я хочу, чтобы наш брак стал не просто союзом между двумя знатными семействами. Я хочу, чтобы вы меня любили.
— Но я люблю вас, Джиллиан. Иначе я бы на вас сегодня не женился.
Она покачала головой, глядя, как тени от пламени свечи мечутся по его лицу.
— Вы сами не знаете, что говорите. И меня вы тоже не знаете. Вы не знаете, что я люблю, что я читаю. Вы не знаете, как звали котенка, который умер, когда мне было восемь лет.
Дункан почесал в затылке.
— Ну почему женщинам нужно все так усложнять?
— Ну почему мужчинам нужно все упрощать? — в тон ему откликнулась она. — Теперь мы муж и жена, а это значит, что нам суждено прожить вместе всю жизнь. Давайте же попытаемся сделать это как можно лучше. Почему бы
— Что? Влюбиться друг в друга? Неужели вы в самом деле думаете, что это возможно?
Его слова больно ранили ее.
— Нет, конечно, — тихо ответила она, опуская глаза. — Я не настолько глупа. Но нам нужно научиться уживаться друг с другом.
Дункан осторожно потрогал синяк возле ее глаза.
— Больно?
— Нет. Мне очень жаль, что сегодня так получилось. Я вовсе не хотела устраивать публичную сцену.
У нее перехватило дыхание.
Дункан испытующе смотрел на нее.
— Ничего страшного не произошло. На улице никого из знакомых я не видел. Посплетничают немножко, да и перестанут.
Джиллиан смотрела на него и все пыталась представить, что там, под вуалью.
— Может быть, здесь, в нашей спальне, вы все-таки покажете мне ваше лицо? Давайте начнем супружескую жизнь с этого. Сделайте это для меня.
— Нет.
Джиллиан обиженно отвернулась.
— Тогда спокойной ночи.
Она подошла к массивной кровати и забралась под одеяло. Отвернулась, закрыла глаза. Что будет теперь? Неужели Дункан воспользуется своим супружеским правом?
Но после долгой, пугающей паузы раздался звук удаляющихся шагов. Когда же Джиллиан отважилась открыть глаза, то обнаружила, что в комнате темно. Первую брачную ночь она провела в одиночестве.
— Что-что? Что ты сделал?
Дункан залпом осушил бокал.
— Я женился на этой чертовке.
— Когда?
— Минувшей ночью, в церкви святого Иоанна.
— Ну ты и мерзавец! Даже меня не пригласил!
— Мы вообще никого не приглашали, — угрюмо сказал Дункан. — Она хотела сбежать от меня, Уилл. С каким-то сопляком.
— Кто, Джиллиан?
Уильям подлил другу еще вина. Они сидели в гостиной у лорда Гэллоуэя. Уильям был в шелковом халате, ибо Дункан заявился к нему перед самым рассветом.
— Что-то здесь не так. Джиллиан в тебя влюблена.
Дункан поставил бокал на стол. Пить ему совсем не хотелось. Что с ним такое творится? Ему бы сейчас лежать в постели с очаровательной юной женой. Зачем же он сорвался с места, прискакал в грозу ни свет ни заря в Лондон? У Уильяма в спальне томится подружка. А Гэллоуэй вместо того, чтобы развлекать ее, сидит и выслушивает нытье своего приятеля. Разве Уилл может здесь чем-нибудь помочь?
— Я не понимаю. Если ты женился, почему ты здесь, а не там, с ней? — спросил Гэллоуэй, потянувшись и отхлебнув из бокала.
Дункан провел ладонью по лицу. Шляпа и вуаль валялись на полу у его ног.
— Она сказала, что не хочет со мной спать.
Гэллоуэй хихикнул.
— Не вижу ничего смешного, — окрысился на него граф. — Я ведь не насильник. От этого не получаешь никакого удовольствия. И к тому же разве можно изнасиловать леди?
Уильям снова хмыкнул, но, одумавшись, сделал вид, что подавился вином.