Предновогодье. Внутренние связи
Шрифт:
— Случайно нет. — Увидев расстроенное лицо Аффы, я добавила: — Извини.
Суть да дело, а за разговором о загадочных горнистах я натянула над окошком шпагат и наскоро навесила ситцевую тряпочку. Завтра из нее получится веселенькая шторка.
Вкрученная в патрон лампочка напомнила о том, что неплохо бы соорудить плафон, чтобы не смотрелось казенно. Не беда, что-нибудь придумаем.
Коврик идеально лег от двери до кровати.
Вместе с Аффой я прошествовала в крошечный пищеблок и поставила кипятиться свой первый чайник, после чего
Сделав книксен, соседка ответила согласием, и, в назначенное время, усевшись на кровати, мы отламывали кусочки сахарной плитки, запивали ароматным чаем и наперебой обсуждали события прошедшего вечера. А на веревке, растянутой через всю комнату, сушилось темно-вишневое полотенце.
Как иногда мало нужно человеку для счастья.
И как много.
Это могла быть 14.1 глава
Накануне Аффа твердо вознамерилась пойти утром в столовую в надежде разузнать о загадочном обладателе бархатных глаз, лишивших девушку покоя.
— Представляешь, — сказала она вчера, — третий год учусь в институте, и лишь один раз столкнулась с горнистом. А ты умудрилась дважды.
Мне оставалось пожать плечами, мол, сама не пойму, как приключилась сия невероятность.
Назавтра я наводила марафет перед небольшим зеркальцем у раковины, когда Аффа, отчаянно зевая, появилась из своей комнаты.
— Поражаюсь тебе, — промямлила, прикрыв рот ладошкой. — Как умудряешься вставать в несусветную рань? Меня с кровати пушкой не согнать.
— А любовь не подгоняет? — подколола я.
— Не знаю, — ответила вяло девушка и поплелась в душ.
— Тебя ждать или догонишь?
— Иди-иди, я следом! — крикнула Аффа.
Решив навести окончательный лоск, я вытрясла из карманов завалявшиеся мелочи и обнаружила флакончик из-под духов, прихваченный с чердака. Пустой пузырек хранил нежный пленительный аромат. Представив себя таинственной леди под вуалью, я повела жеманно плечами и нанесла несуществующие духи за каждое ухо и в ямку между ключицами. Смазала губы бальзамом, приятно пахнущим цитрусовыми, и подмигнула отражению в оконном стекле. Крыска готова покорить вселенную. И не забыть бы крыске протереть вечером окно.
Собирая сумку, я не могла отделаться от навязчивой, но не оформившейся мысли, зудевшей как комар под ухом. Считала неторопливые шаги по дороге в институт и исподволь выискивала в голове причину смутного беспокойства. Даже лоб наморщила, раздумывая. И лишь при входе в полутемный холл меня осенило.
Среди мелочевки, вынутой из карманов, затесался блокнотик, одолженный Бабеттой Самуиловной. Возможно, казенная канцелярская вещь, которую я пронесла мимо стража, непроходимо дрыхнущего у парадных дверей!
Открытие ударило подобно молнии. Я подкралась на цыпочках к недвижимой туше животного. В полумраке очертания животного напоминали огромную бесформенную кучу. Не различить, где голова, а где хвост, и имелся ли таковой. Мне вдруг показалось, что страж вот-вот испустит дух. Ничего удивительного. Наоборот, вполне ожидаемо, когда потряхивает
Однако Монтеморт не оправдал робких предположений о близкой кончине. В глубинах необъятного тела всхрапнуло и зевнуло с громким "уа-а-ау". В скудное пятно света выползла толстая лапа с клиновидными загнутыми когтями и снова втянулась в полумрак. Ой, мамочки! Меня передернуло от страха.
Блокнотик и его происхождение основательно загрузили извилины. За завтраком я усердно размышляла о том, что, вероятнее всего, Бабетта Самуиловна одарила меня заначкой из личных запасов. Она не поступила бы халатно, вручив казенное добро и, тем самым, отправив на верную гибель в пасть Монтеморта. А вдруг библиотекарша забылась? Всякое бывает. Ошиблась, перепутала. И блокнотик числится институтским имуществом. А вырванные листочки где числятся? Взять тот же флакончик из-под духов. Я спокойненько пронесла его мимо пса, не удосужившегося встать в охотничью стойку, значит, с большей долей вероятности пустой пузырек — частная собственность, которую выбросили за ненадобностью. Отсюда вытекают два вывода: или я прихватила чужие вещи, или Монтеморт потерял хваленую сноровку. А вторая гипотеза означает… что можно безнаказанно проносить под носом суперстража всё, что угодно! Правда, теоретически.
Сногсшибательное умозаключение подбросило меня на месте. Приличные студентки не должны помышлять о растаскивании казенного имущества! — вспомнился наказ завхозши. Но приличным студенткам обидно, что дурацкие институтские правила запрещают уносить пирожки и булочки в общежитие, где они пригодились бы к вечернему чаю.
Разве ж кто-то посягает на казенное? — оправдывалась робко совесть, но пирожки искушали. Уж очень заманчиво они выглядели в виде вечернего перекуса. И чтобы теория переросла в практику, следовало выяснить, кому принадлежит блокнотик — Бабетте Самуиловне или альма-матер.
Трудясь извилинами, я лишь после завтрака заметила, что вездесущий Алесс и таинственные горнисты не явились на утреннюю трапезу. При выходе из столовой меня едва не сбила с ног Аффа. Оглядев пустое помещение, она горестно вздохнула:
— Так и знала, что утро будет неудачным.
Расположившись за первым столом, я продолжала предаваться размышлениям о судьбе пирожков и Монтеморта, поэтому гул наполняющейся аудитории волновал меня сегодня в меньшей степени. Соседи-близнецы, Касторский с бандой, Мелёшин и усевшийся рядом мальчик-одуванчик прошли мимо внимания.
Лекция по основам элементарной висорики навевала уныние. И хотя импозантный преподаватель — одетый в черное и с длинными черными волосами, собранными в хвост — читал неплохо, методы стимуляции волнами различных участков мозга не вдохновляли. Вместо того чтобы вникать и слушать, я вырвала из тетради листочек и принялась составлять список занятий поважнее, чем облучение гипофиза дозами ультракоротких вис-волн, а именно: благоустройство общежитской комнатушки. Список оказался внушительным, и, пробегая строчки глазами, я улыбалась, предвкушая, как займусь округлением каждого пункта.