Предновогодье. Внутренние связи
Шрифт:
Мёлешин хлопнул ладонью по столу, сбрасывая невидимые кандалы, и по конечностям разлилась непривычная легкость.
— И на том спасибо. — В отместку я тоже закинула ногу на ногу и сложила руки на груди. Наши позы стали зеркальным отражением друг друга, с той лишь разницей, что теперь Мэл постукивал пальцами по столешнице, пробегая хмурым взглядом по мне сверху вниз и обратно.
На безымянном пальце холеной руки красовалось тонкое изящное колечко. Мужчины нечасто украшают руки женственными безделушками, если безделушки не являются
Проследив за направлением взгляда, Мелёшин сжал пальцы в кулак, а потом и вовсе убрал руку со стола.
— Первое. С понедельника сидишь на лекциях впереди, — скомандовал он.
— Куда уж ближе?
— Впереди — значит, передо мной.
— Зачем? — изумилась я.
— Не обсуждается, — отрезал Мелёшин.
Подумаешь, нашелся приказчик. Зато не запретит задрать надменно нос.
— Второе. В столовой садишься рядом. Не хватит места — будешь стоять.
Я аж как огнедышащий дракон задышала, услышав приказание.
— Чтобы прибирать за маменькиным сыночком?
— За маменькиным и за папенькиным. И за тем, на кого покажу.
— Ну, давай уже, скажи всем! Зачем ходить вокруг да около? — выплеснула я свой страх, не выдержав. Наверное, громко воскликнула, потому что редкие студенты начали оглядываться.
— Будешь орать, надену lagus [14] , - осадил Мелёшин.
Я поперхнулась. Вот оно, упоение властью, что со всей очевидностью горело в его взгляде. То, ради чего Мэл не поленился прийти в столовую, хотя должен был везти свою гюрзу на примерку платья.
14
lagus, лагус (перевод с новолат.) — удавка
Встав, я наклонилась к Мелёшину:
— Хочешь утопить — топи. Знаешь же, что не смогу сопротивляться. Но делай быстро, сил нет смотреть на твою довольную рожу.
— Сядь! — приказал он.
Черта с два!
Тогда Мелешин встал сам. Выше меня почти на голову, — заметила я машинально. Зеленые ободки в глазах обжигали, неестественно фосфоресцируя, а лицо скривила ухмылка.
Я отступила, спасовав, и уперлась в стол.
— Заруби на носу — я не стукач и никогда им не был. Но долг взял и в довесок к нему согласие, сама знаешь, на что.
Ага, одним ударом обе шашки в дамках: и мой должок при нем, и цирковую зверушку заполучил.
— Я не соглашалась! — пискнула над нависшим Мелёшиным.
— Почему промолчала и на колени встала? — усмехнулся он.
Опустив глаза, я закусила губу. И сказать-то нечего.
Зазвонил телефон. Мелёшин сбросил вызов и, как ни в чем не бывало, снова уселся.
— Ешь, — кивнул на поднос. — Обед остывает.
Пусть хоть заледенеет — не собираюсь давиться под инквизиторским взглядом дрессировщика.
Я повертела ложку в руке. Итак, Мэл признал, что не будет распространяться
— Когда я верну долг?
— Узнаешь. Это ты обвалила люстру в холле?
— С чего ты взял? — спросила я быстро. Чересчур быстро.
— Надо же, — усмехнулся Мэл, сцепив пальцы в замок и размяв их с хрустом. — Поразительно.
— Не вижу ничего поразительного. В конце концов, дашь мне поесть или нет? Сам налопался до отвала, ишь лицо лоснится.
Мелёшин поднялся, закинул на плечо сумку.
— Жуй, не торопись. Вдруг подавишься и не уберешь тарелки? Кстати, это твоё, — кивнул на оставленные подносы и утопал.
Я ела ледяной суп и раздумывала над тем, что, пожалуй, стоит заняться сеансами медитации. Если каждый разговор с Мелёшиным и его компанией будет подводить меня к грани нервного срыва, то поседею раньше времени и не доживу до светлого мига, чтобы показать отцу аттестат. По крайней мере, после однозначного ответа Мелёшина, шансы получить корочку резко возросли. А долги — дело временное.
С подпорченным настроением я появилась в библиотеке. Успокаивал один, вернее, два результата: с грехом пополам удалось поговорить с Мелёшиным, и в ходе плодотворной беседы выяснилось, что он не собирался меня закладывать, зато собирался взять сполна в другом месте. И уже начал брать. После grandi graviti ступни неприятно покалывало, словно тысячи крохотных иголочек впились в кожу.
А в библиотеке меня ждала еще одна встреча. Петя Рябушкин собственной персоной. Он неуверенно улыбнулся и склонился над книгой. Я же решила, что библиотека — естественное место для знакомства заново. Бросив сумку на стол, уселась рядом с Петей и сказала заговорщическим шепотом:
— Привет!
Парень вздрогнул от неожиданности, покрутил головой по сторонам и тоже заговорщически ответил:
— Привет.
— Я Эва.
Он сдавленно хихикнул.
— Петр. Рябушкин.
Потом, видимо, что-то вспомнил и помрачнел. Снова уткнулся в книгу да еще рукой отгородился. Внезапная холодность покоробила меня.
— Петя, что случилось?
Парень помотал головой и углубился в текст, возя носом по строчкам.
— Петр! — толкнула его в бок. — Если ты не забыл, я твоя должница. Говори честно, что происходит. Вранья не потерплю.
Он с неохотой оторвался от книги.
— Почему Стопятнадцатый занимается с тобой?
Понятно. Нужно срочно соврать, но правдиво и коротко. И на будущее сделать пометку: не забыть, кому и в каких дозах вешаю лапшу на уши.
— Он сказал, что некоторые анализы вышли не очень хорошие. Теперь наблюдают динамику, и чтобы не возникло подозрений, Стопятнадцатый придумал выход. Сильно, конечно, получилось. Меня весь факультет ненавидит.
— Бери шире, — посочувствовал Петя. — Тебе перемывает косточки весь институт. Что там с анализами? Ничего страшного?