Предположительно

Джексон Тиффани Д.

Эддисон, которую недавно освободили под домашний арест, на данный момент объединилась с «Проектом Прощение», чтобы доказать свою невиновность. Дело подлежит повторному рассмотрению. Однако продюсеры утверждают, что конечное решение суда не повлияет на сюжет адаптации. Производство начнется следующим летом.

Чернила под моими пальцами смазываются. Книга — это одно дело, но фильм? Его могут увидеть сотни миллионов. Мисс Клэр, девочки, люди из дома престарелых... все посмотрят и узнают.

Слезы подступают

к моим глазам, дыхание сбивается, и я взрываюсь. Газеты — сорняки моего прошлого — повсюду: в общих комнатах с телевизорами, на кофейных столиках, стойках регистрации и прикроватных тумбочках. Я собираю их как цветы. Ношусь вверх и вниз по лестнице, облетая комнату за комнатой, пожиная урожай. Никто меня не останавливает. Никому это не надо. Тащу тяжелую стопку газет к каморке уборщика и запихиваю их на самое дно мусорного бака. Но проблемы никуда не исчезают, я не смогу похоронить все газеты в мире, так же как и свое прошлое. Не важно, куда я пойду, Алисса всегда будет со мной. Мне нигде не скрыться от ошибки, которую даже совершила не я. Я пытаюсь и пытаюсь... но она не оставляет меня. Это слишком тяжкое бремя...

Я кусаю свою руку и издаю самый громкий вопль в своей жизни. Он настолько мощный, что чувствую пульсацию у себя в горле, и Боб начинает шевелиться. Я кусаю сильнее, пробуя на вкус соленый пот и кровь, но эта боль не может сравниться с той, что скрывается внутри меня. Мои глаза наполняются слезами, целыми ведрами. Кусаю сильнее, и крик застревает у меня в глотке, сжимая горло тисками, пока все мое тело краснеет и начинает биться в конвульсиях. Я кусаю сильнее.

И тут замечаю его кроссовки на полу, спрятанные в углу, за раковинной. Новые, они выглядывают из-под большой черной сумки с вещами, расположившейся рядом с простынями и одеялами. Импровизированная кровать. Я роюсь в сумке, полной его одежды, зарываюсь в нее лицом и вдыхаю. Его запах поглощает всю мою боль.

Тед.

У меня уходит несколько секунд, чтобы переварить происходящее.

Я нахожу его в общей комнате на четвертом этаже. Несколько пациентов спят в своих инвалидных креслах, окружив его. Прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз так пристально смотрела на него. Растительность на его детском лице делает его похожим на усталого старика со второго этажа. Он замечает меня, стоящую у двери, но ничего не говорит. Он привык, что я теперь игнорирую его. Мои ноги ступают на мокрый пол.

— Стой, — бросает он. — Ты поскользнешься и упадешь.

Пол скользкий от воды и моющего средства с сосновым маслом. Я делаю еще один шаг по направлению к нему.

— Эй, стой, я сказал! Я не шучу.

Напольная плитка напоминает черный лед. Я не останавливаюсь, и на этот раз моя нога проскальзывает дальше, чем я хотела. Хватаясь за воздух, пытаюсь удержать равновесие. Тед откидывает свою швабру и бросается ко мне. Он хватает меня за руку, увлекая за собой на сухой участок пола.

— Что ты творишь! Ты знаешь, что могло бы случиться, если бы ты упала? Ты могла бы повредить свой чертов живот! Ты могла бы повредить малыша! У тебя с головой все в порядке?

Его грубые руки дрожат, его пальцы впиваются мне в кожу. Это так приятно. Это почти похоже на любовь. Я сворачиваюсь калачиком у него на груди, вдыхая его запах. Хоть бы это никогда не кончалось. Он останавливается, позволяя мне еще крепче обхватить его. Нас разделяет только мой живот. Его сердце бьется в привычном ритме успокаивающей музыки.

— Я знаю, что ты ко мне чувствуешь, — шепчу я, понимая, что он не разозлился бы так, если бы ему было на меня наплевать.

Он зарывается носом в мои волосы и вдыхает. Его тело снова приходит в движение, и он обнимает меня в ответ.

— Так, ты думаешь, это Келли украла твой кошелек?

Влажные и липкие от пота, мы с Тедом лежим в объятиях друг друга на койке одного из пациентов с пятого этажа. Кажется, мы находимся там целую жизнь. Бредовое бормотание и крики на заднем плане успокаивают меня. Похоже на детство. Я скучаю по маме. Знаю, что не должна, но скучаю.

— Я уже ни в чем не уверена.

Он прижимается ухом к моему животу, слушая, как там вытанцовывает Боб.

— Ты рассказала об этом своему адвокату?

— Я не знаю, что ей сказать.

Он поднимает взгляд на меня.

— Что тебе нужно выбираться оттуда. Срочно.

— Даже не знаю, — бормочу я.

Его руки ласкают мою кожу.

— А что на счет твоей мамы?

Я сглатываю и крепче прижимаюсь к нему.

— У нее тоже не безопасно.

Расшифровка от 2 февраля

Допрос Миссис Даун Купер-Уортингтон

Детектив : Здравствуйте, мисс Купер, помните меня?

Даун : Миссис Уортингтон.

Детектив : Прошу прощения. Миссис Уортингтон.

Адвокат : Детектив, мы здесь не для того, чтобы играть в игры. Миссис Уортингтон пришла сюда добровольно и, если вы не возражаете, мы хотели бы перейти к делу. Она добропорядочный член общества и своей церкви. Ее репутация непогрешима. Она хотела бы разобраться с этим вопросом раз и навсегда.

Детектив : О, правда? Как любезно с ее стороны. И с вашей. У нас есть к вам некоторые вопросы.

Даун : Все возможные вопросы вы задали мне шесть лет назад. Одному только Богу известно, осталось ли что-нибудь, на что я еще не отвечала.

Детектив : Справедливо. Не буду докучать вам старыми материалами и сразу перейду к новым. Миссис Уортингтон, вы религиозный человек?