Председатель
Шрифт:
На лице Нюры - смешанное выражение обиды, удивления и какой-то стыдливой нежности. Видимо, еще никто не говорил с ней так. Закусив губы, с глазами, полными слез, она выбегает из кабинета.
– Следующий!
– кричит Трубников, усмехаясь про себя.
Никого. Он подходит к двери, открывает ее.
В приемной пусто.
Вечер. В доме Трубниковых.
– Присядем на дорогу, - говорит Надежда Петровна Борьке, опускаясь на краешек лавки.
Мужчины - Трубников, Кочетков и одетый по-дорожному Борька -
Надежда Петровна со вздохом встает и идет к двери.
У крыльца уже ждет колхозный вездеход, где сидят три девушки - будущие студентки - и неизменный Алешка Трубников.
– Скорее, Борис, опаздываем!
– кричит ему Вера Звонарева.
Борис кладет в "газик" чемодан и возвращается к матери. Они обнимаются крепко-крепко. Надежда Петровна изо всех сил сдерживает слезы.
– Пиши!
– просит она.
– Ну, счастливо, Борис, - нарочито суховато говорит Трубников.
– Веди себя не кое-как!..
– Он протягивает пасынку руку.
– До свидания, - говорит Борис и неожиданно для самого себя добавляет: - отец...
Они поцеловались. Борис пожал руку Кочеткову.
– Какие существуют ордера колонн?
– с улыбкой спросил Кочетков.
Борис засмеялся и побежал к машине.
"Газик" рванул с места и вскоре исчез вдали...
Обком партии. Идет совещание, посвященное итогам сельскохозяйственного года. Кроме первого секретаря Чернова в кабинете находятся Калоев, заведующий отделом культуры обкома, Клягин и другие партийные работники.
– Все сроки вышли, - говорит Чернов.
– Область должна рапортовать о хлебосдаче... А чем мы можем похвалиться? Как ни округляй, картина тусклая...
– он ворошит какие-то бумажки на столе.
– Скажи, товарищ Клягин, неужели ты все добрал?
Клягин разводит руками.
– Все, товарищ Чернов, и еще немножко...
– Он потупил голову.
– Чепуха!
– раздается резкий голос Калоева.
– Есть в районе хлеб!
Чернов удивленно повернулся к нему, Клягин поднял голову, моргает глазами.
– Нам точно известно, что колхоз "Труд" утаил зерно, - отчетливо говорит Калоев.
– Не верите - в закромах поищите!
– Так это на трудодни оставлено, - тихо говорит Клягин.
– Раз такое положение в области, надо предложить Трубникову сдать зерно, - решительно заявляет Калоев.
– Как в других колхозах, - поддакнул заведующий отделом культуры.
– Да знайте же меру, товарищи!
– вскипел Чернов.
– Одни бездельничали, другие вкалывали на совесть - нельзя всех под одну гребенку стричь!
– Трубников хочет баранку кушать, а рабочий класс не хочет баранку кушать?
– будто для себя говорит Калоев.
– Колхоз "Труд" выполнил план хлебосдачи на сто восемьдесят процентов! И если Трубников запланировал зерно в оплату трудодня,
– Трубников, Шмубников, - бормочет Калоев словно в легком трансе. Товарищу Ста-ли-ну рапортуем!.. При чем тут Трубников?..
Раннее утро. Дверь в кабинет Трубникова распахнута, мы видим его из приемной. Он сидит у окна, подперев голову рукой. За окном моросит сентябрьский дождик, будто слезы ползут по стеклу. С равными промежутками мимо правления проносятся тяжелые грузовики, высоко груженные мешками с зерном.
В правление заходит Прасковья. Долго, жалостливо глядит на Трубникова и бесшумно выскальзывает прочь Трубников не заметил ее - взгляд его намертво прикован к окну...
Хозяйственный двор колхоза. Уныло моросит дождь. У склада зерна люди в зеленых ватниках задергивают брезентом мешки, загруженные в трехтонку.
У одного грузовика, уже готового к отправке, захлопывают задний борт. Стоя возле кабины, Кочетков получает от начальника автоколонны накладную.
Семен Трубников запирает ворота опустевшего складского помещения.
– Ты чего домой не идешь?
– окликает его Доня. В дождевике и высоких резиновых ботах, с кошелкой в руке, Доня, видимо, наладилась за покупками. Семен подошел к супруге.
– Зерно сдавали, нешто не видишь?
– Он кивает на грузовики.
– Ладно брехать-то! Зерно когда еще сдали!..
– Значит, не все сдали, - степенно говорит Семен.
– Господи!
– Доня закусила нижнюю губу.
– Это ж наши трудодни вывозят!..
– Tc!.. Дурища!..
– Семен боязливо оглянулся на людей в зеленых ватниках.
– Начальство знает, что делает... А мы... Мы и без Егорова хлеба проживем
– Да как же он на это пошел?
– с болью, но понизив голос, произносит Доня.
– Так его и спросились!
– Он понижает голос до шепота - и в самое ухо жене - Это ему Калоев подстроил., за студентов. Только смотри. Тсс!
– И громко, мстительно говорит Семен: - Нехай и в "Труде" люди за палочки вкалывают.
– Надо же!
– Это еще что!
– довольный впечатлением, говорит Семен.
– Его вовсе хотят из партии турнуть!
– ...Врешь?!
– говорит Доне ошеломленная продавщица сельмага, рябая деваха в перманенте.
Доня стоит у прилавка в окружении жадно любопытствующих слушательниц
– Очень надо! По всей области звон идет, одни вы дуры темные...
– Чего же все-таки от него хотят?
– Ясно чего! Или, говорят, к законной жене вертайся, или партийный билет на стол!
– Неужто так и сказали?
– А вы думали, за двоеженство по голове погладят?
В магазин вошла Надежда Петровна. Она слышала последние слова, и смуглое лицо ее матово побледнело. Но ее никто не заметил.
– А Егор Иваныч что, - интересуется продавщица, - к брошенке вернется?